Назгул страны Рун

Ночью принцессу Эрэндис зачастую навещают призраки; она привыкла к их ненавязчивому присутствию, легкой полуулыбкой встречая вереницу почти отживших свое кошмаров - они не имеют здесь силы, они ветошь, рассыпающаяся на клочья пыли и тумана. Одинаково желтоглазые и серолицые, отпечатки памяти; только интонации еще роднят эти тени с бабушкой, матерью и ее сестрами, подружками по детским играм. Однако сегодня происходит нечто необычное: в тревожном полусне ей является образ отца. Смерть отца - единственная, которую она видела своими глазами, однако именно он снится ей крайне редко и никогда не удостаивает даже улыбкой. При жизни веселый и жизнерадостный человек, обожавший свою маленькую принцессу, в потустороннем мире он обрел облик духа мрачного, даже грубого, и до крайности неуживчивого. Может быть, задумывается Хинд, Владыка недоволен отцом или вовсе не желает его присутствия в своих чертогах по ту сторону бесконечности? Хинд страшится даже предположить подобное - впрочем, стоит ли удивляться, у Владыки предостаточно воинов, многие из которых сражались за него с незапамятных времен - о них рассказывают легенды, их имена выведены каллиграфическим почерком в древних рукописях. А если государь и вправду решит закрепить свою победу в Мордоре и прикажет казнить Саурона, у отца, пожалуй, и вовсе не остается шансов. Недаром ведь бабушка рассказывала, что из своих слуг Владыка более всего ценил именно Властелина Мордора. О Сауроне рассказывают разное. Считают даже, что его нельзя убить. Хинд закрывает глаза и снова видит, как тело отца пронзает кривой, наподобие пиратского, клинок. В чужую неуязвимость ей верится слабо. Любого можно убить. Не окажется же Саурон сильнее Владыки? Отец снова сердит и отчасти озадачен; Хинд вдруг вспоминается персиково-розовое небо и сизое марево над водами Рун где-то далеко, за горизонтом. Они разбили стоянку у подножия холмов, и теперь ребятню оттуда не отвадить - кто-то из женщин обмолвился, будто некие кочевники хоронили здесь своих вождей по обычаю северных народов: в курганах, с россыпями золота, драгоценностей и прекрасных редких камней, что встречались лишь на рудниках затонувшего Белерианда. Брат предполагает, что небольшая брошь или кольцо могли затеряться в суматохе и теперь ожидают лишь удачливого путника, и они с утра до вечера готовы бродить здесь, высматривая солнечных зайчиков и задорную игру света в гранях алмаза или аметиста, а может быть, и чего-то более волшебного. Отец их забав не поощряет: с самого утра он места себе не находит, будто ожидая кого-то. Странник приходит с юга - высокие скулы, слегка раскосые глаза, кожа - мало того, что смуглая от природы, так еще и загорелая вследствие долгих блужданий по степи, типичный вастак - если бы отца переодеть в наряд по моде далеких земель, так их и не различить. Тот, к слову, встречает южанина, как дорогого гостя, усаживает возле костра рядом с собой и внимательно вглядывается в его лицо, словно пытаясь запомнить каждую черточку. Хинд напрасно тщится разыскать в душе хоть крупицу родственных чувств: пусть ей сказали, что таинственный путешественник - ее родной дядя, ей он кажется видением из другого мира или даже времени. Дядя - старший брат отца, некогда не пожелавший принять на себя руководство кланом; явление редкое, можно даже сказать, исключительное. Хинд слышала о семьях, которые за такое не погнушались бы и отправить своенравного наследника на корм рыбам, но их в такой бескомпромиссности упрекнуть нельзя, напротив: бабушка гордится, что ее первенец живет в большом городе и даже стал там не последним человеком. Хинд, признаться, с трудом понимает разговоры взрослых: запоминает только название - Умбар, - а дальше ее внимание отвлекают диковинные вещицы, что дядя достает из дорожного мешка - никто из их женщин не умеет изготавливать подобной ткани. Один из подарков нравится отцу особенно - дядя называет эту игру шахматами, долго и подробно объясняя правила игры. Хинд тогда засыпает на коленях у бабушки: шахматы кажутся ей весьма сомнительным развлечением. В самом деле, лучше бы дядя вместе с ними отправился искать золото заброшенных курганов или принес благодарственную жертву деве моря Рун - видела же Хинд, у него отличная лошадь, однако он так и не удосужился доскакать до побережья. Отец с любопытством вертит в руках выточенные из неизвестного материала фигурки королей, принцев и воинов - Аин позже рассказывает, что то были бивни настоящих мумакил, удивительных существ, что водятся где-то в Кханде. Хинд уверена, что Аин придумала это для красного словца: она уже знает, что мумак своей величиной едва ли не сравним с горой, а рев его страшнее раскатов грома. Только настоящий герой может победить такого, а бабушка всегда говорит, что в их эпоху герои больше не рождаются, ибо великие воители древности ушли и не успели воспитать поколение себе на смену. Дядя, не в обиду ему сказано, совсем не похож на героя или воителя - скорее, на бродячего фокусника, судя по озорному виду, с которым он расставляет эти крошечные фигурки на деревянной доске в крупную клетку. На этот раз игра складывается не в пользу отца - и Эрэндис уже не знает, явь ли то, запоздалый ли сон из детства или посланное свыше видение; дядя тоже здесь, только с неба над его головой смотрят холодные звезды Роменны, и он лукаво улыбается племяннице, словно все ее мысли известны ему наперед. - А в Умбаре вы тоже бывали? - спрашивает она Иштар во время прогулки в саду. После долгих часов, проведенных в дворцовой библиотеке особенно приятно наслаждаться ароматом цветущих деревьев, и даже пронзительный запах соли, доносящийся с моря, не способен испортить ей удовольствие. - Вы шутите? - улыбается Иштар. - Чтобы я да не побывала в крупнейшем порту, в самом красивом городе юга? Или, если быть точной, единственном месте в землях харадрим, что хотя бы отдаленно похоже на город, а не на большую стоянку кочевников? Знаете, что роднит Умбар с Арменелосом? Только одно: каждый в своей жизни обязан посетить его хоть раз. - Вижу, вы говорите об Умбаре с большой теплотой, - отмечает Эрэндис. - Надеюсь только, Нуменор оставит о себе такие же приятные воспоминания. Иштар отвечает не сразу, будто пробуя на вкус до сих не приходившую ей в голову идею. - В Умбаре прошла значительная часть моей жизни, принцесса, отсюда же я уеду, едва закончатся праздники. Я была бы рада полюбить Нуменор, но боюсь, у меня нет на это времени. Главный дар Эру своим детям, безусловно, неоценим, но уж слишком внезапен. Эрэндис снова становится не по себе - посланница Кханда умеет смутить весьма неожиданными высказываниями, особенно когда речь заходит о ее - об их - вере. Незаметно она оглядывается по сторонам - иногда ей кажется, годы негласного противостояния с лордом Амандилом научили Ар-Зимрафель даже птиц и тварей, что копошатся в земле, использовать в качестве своих осведомителей. - Право, что за разговоры в такой прекрасный день! - ужасается она. - Ее величество непременно захочет познакомить вас с островом. Уверена, в Умбаре вы не видели таких прекрасных дворцов, таких удивительных галерей и огромных рынков. К тому же, близится день середины лета. Хотя государь не слишком религиозен, старый обычай подниматься на Менельтарму еще уцелел. Его величество, конечно, захочет сделать приятное королеве и возвратится в срок, чтобы успеть возглавить торжественное шествие. Вспыхивают ли на мгновение нехорошие огоньки в глазах Иштар, или то всего лишь игра света и воображения принцессы? - Неверно считать Умбар отсталой провинцией, первые поселения в тех краях появились значительно раньше той же Роменны, - отчеканивает она. - Хватает там и цитаделей, и рынков, и храмов, пусть с вашими они похожи, как ночь и день. Что до Менельтармы, боюсь, принцесса, ее величество никогда не позволит себе так оскандалиться, предложив мне явиться туда. И вам, конечно, хорошо известны причины таких предосторожностей. Эрэндис вскидывает на Иштар испуганный взгляд: хитрая посланница вновь застает принцессу врасплох. Ар-Зимрафель предупреждала не воспринимать всерьез порывы ее мнимой искренности, и все же заготовленные фразы вылетают из головы всякий раз, когда Иштар отказывается вести себя по сценарию. - Я не хотела ставить вас в неудобное положение, госпожа. Королева строга, если дело касается почитания Эру, но ведь ей известно, что вы нуменорка по крови. - Известно, моя дорогая, настолько хорошо известно, что мою родословную она может повторить едва ли не уверенней, чем молитву вашей покровительнице Уйненн, - смеется Иштар. - Однако даже если бы она настаивала на моем участии в восхождении, я была бы вынуждена отклонить ее приглашение. Мир давно бы скатился в Бездну, если бы мы не держались своих принципов, не правда ли? С таким высказыванием Эрэндис поспорить не может, поэтому ей остается лишь сдавленно кивнуть. Обстоятельства не позволяют им развить опасную тему: дворцовый парк - место оживленное, и навстречу им попадается шумная компания молодых людей, которых принцесса, увы, не может игнорировать. - Ваше высочество, - их лидер склоняется в изысканном полупоклоне, и Эрэндис надеется, что румянец на ее щеках все присутствующие не заметят, либо спишут на нестерпимую жару, - большая честь встретить вас… и вашу спутницу. - Госпожа посол страны Кханд, - отчего-то с неохотой представляет она Иштар. - Перед вами Исилдур, внук лорда Амандила, князя Андуниэ, с которым вы уже имели возможность познакомиться на заседании Совета Скипетра. - Госпожа посол, - с пониманием отзывается Исилдур, и Эрэндис отчетливо слышится насмешка в его голосе. - О вашем приезде и вашей стране много говорили… после заседания Совета. И об этом Эрэндис хорошо известно - она должна быть благодарна Алласу, которому так удачно удается попасть в правильную смену караула, чтобы передать ей если не суть проблем, обсуждаемых Советом, так хотя бы обрывки закулисных разговоров. Пожалуй, ее обещание содействовать продвижению карьеры юноши оказалось очень кстати. Менее подробно просветила ее и королева: лорд Амандил беседовал с Иштар, и он не был ей рад. - Мне доставило несказанное удовольствие встреча с вашим уважаемым дедушкой, - с нарочитой вежливостью отзывается Иштар. - Что за достойный муж, да еще и таких благородных кровей! Если бы мне посчастливилось родиться среди числа потомков легендарных Берена и Лютиэн, светлейшего Эарендила и прекрасной Сильмариэн, я бы умирала от гордости. - Если бы вам посчастливилось родиться в нашей семье, вас бы вряд ли занесло в Кханд, сударыня, - не остается в долгу юноша. - Мой дед, мой отец, я - все мы выросли в Нуменорэ, покидая дом, только когда того требовал долг служения родине. Нам не приходилось ни бежать, ни скрываться, ни поворачиваться к врагу спиной, здесь мы родились и умрем. - Никто не знает своей судьбы, даже тот, в чьих жилах течет кровь королей, лорд Исилдур, - мягко напоминает Иштар, хотя в глазах ее танцуют опасные искорки. - Течение жизни непредсказуемо, никогда не знаешь заранее, куда она вас забросит, в Нуменор или в Мордор. И когда этот путь внезапно оборвется. Эрэндис, наконец, спохватывается, поспешно вмешиваясь в разговор, что грозит вот-вот выйти из-под контроля. - Вы уже знаете, Исилдур? Прибыло письмо от мастера Палландо, не сегодня-завтра встречаем его корабль. Вы ведь тоже приглашены на пир, что устраивает королева в его честь? - Я удостоился быть в свите моего деда и отца, ваше высочество, - Исилдур все еще не сводит испепеляющего взгляда с Иштар, но отвечает сдержанно и любезно. - Сейчас я убежден, что до возвращения государя вокруг ее величества должно находиться как можно больше верных ей и короне людей. Эрэндис не помнит, что за малоубедительную отговорку изобретает, чтобы скорее покинуть сад и увести оттуда посланницу. Вне всяких сомнений, Ар-Зимрафель узнает об этом обмене колкостями, не успеют они добраться до комнат Иштар - и недовольство свое не преминет высказать именно принцессе. Что до виновницы ссоры, она ведет себя так, словно ничего, заслуживающего внимания, не произошло, и Эрэндис сама не замечает, как остается у нее на ужин. Сумрак медленно обволакивает дворец, нежно скользя невидимыми пальцами по щекам и волосам, нашептывая на ухо свою неслышную песнь. - А на юге темнеет рано, - вспоминает вдруг Иштар. Фад, слуга, подает ей небольшой ларец с целебными травами, что та добавляет в свою медовую воду. - И всегда внезапно - не успеешь и глазом моргнуть, а солнце уже будто обрушилось в море. Местные жители каждый день молятся о том, чтобы уж теперь это случилось раз и навсегда. - Молятся о конце света? - изумляется Эрэндис. Такой традиции среди южан она не припоминает - похоже, за эти годы изменилась не только девушка, но и мир, который она помимо воли оставила. - Как такое возможно? - Вы ведь получили прекрасное образование, слышали о пророчествах о Дагор Дагоррат, - Иштар снова решает не ходить вокруг да около. - Как и на заре времен, с гибели светил все начнется, но этим не закончится. Не стоит смотреть на меня с таким ужасом, мир не одну эпоху существовал без солнца и луны, это всего лишь мы настолько ограничены, что не представляем себе иной реальности. - Вы так говорите, как будто сами застали те времена, это звучит жутковато, - ежится Эрэндис, надеясь свести разговор к шутке, но Иштар совершенно серьезно пожимает плечами. - Я встречала тех, кто помнит мир с его сотворения. Жители Нуменорэ известны своей трогательной дружбой с народом эльфов, когда-то по Андуниэ невозможно было и шагу ступить, не столкнувшись с вашими остроухими союзниками, но есть в Средиземье силы и более могущественные. Тем больше гордости испытываешь за свою расу, когда своими глазами видишь, как эти силы склоняются перед волей людей, - с улыбкой отвечает Иштар. - Вы имеете в виду Саурона… Тар-Майрона? - поправляется принцесса, заметив недовольную гримасу посланницы. - Я всегда считала, что верить его словам нельзя. - А вы слышали многие из его речений? - парирует Иштар. - Лорд Майрон, безусловно, старейший из всех знакомых мне лично обитателей Средиземья, но кто я такая, чтобы он тратил на меня свое драгоценное время. В Мордоре тоже есть свои перворожденные, албаи на орочьем наречии. Некоторые из них помнят самого Владыку. - Быть такого не может, - широко раскрывает глаза Эрэндис. - Ведь все это было так давно! Иштар внезапно встает и распахивает дверцы своего платяного шкафа, доставая оттуда красивую серебристо-черную накидку с кроваво-красной оторочкой, и демонстрирует наряд принцессе. - Видите? Плащ этот старше любого долгожителя вашей страны. Занятная вещица, что я привезла из Мордора, невесть сколько пролежавшая в Черной цитадели среди другого хлама. Старой хозяйке она уже вряд ли понадобится. - А кто она? - Эрэндис снова не удается сдержать любопытства - рассказы о Мордоре ее буквально завораживают. - Она тоже живет в крепости Тар-Майрона? - Жила, - поправляет ее Иштар. - Правда, не в Барад-Дуре, его возвели спустя много лет после того, как она пропала. Многие думают, что она умерла, во всяком случае, в понимании людей. Правда, лучше не позволять себе подобные замечания в присутствии лорда Майрона. Ее звали Тхурингветиль, кстати. Вижу, вы слышали о ней. Конечно. Слышала принцесса Эрэндис - засиживаясь над древними летописями, часами беседуя со своими наставниками, что рассказывали ей о зловещей тени, витавшей над Белериандом и питающейся кровью не хуже девы моря Рун. Слышала маленькая Хинд - бабушка просто не могла обойти своим вниманием столь примечательного персонажа. Надо отдать ей должное, в данном случае на достоверность вастакских легенд можно было положиться, ибо и они описывали темную майя, как существо опасное, мстительное и всецело преданное своему господину. - Знаете, я всегда считала, что эти древние легенды непременно должен кто-то записывать, - продолжает Иштар, отламывая кусочек засахаренного манго. - У южан полно суеверий, настоящая вера, память в первозданном виде сохранились разве что в крупных городах, вокруг храмов. Но орки, претендующие на достоверное знание истории, - это зрелище особенно уморительное. Знаете, что они рассказывали мне об этом? - она небрежно накидывает плащ на плечи. - Будто бы в моих руках та самая легендарная накидка, что Тхурингветиль использовала для того, чтобы принимать облик гигантской летучей мыши-кровососа, которую Лютиэн забрала у нее на острове оборотней. Забавнее всего, что они действительно считают этот плащ волшебным. Не представляете, какое сопротивление мне пришлось преодолеть, чтобы заполучить его. И какую цену мне назначат за такую коллекционную редкость в том же Хараде! Эрэндис с замиранием сердца касается тонкой ткани, что буквально ластится к ее пальцам. Плащ вовсе нельзя назвать красивым и хоть в чем-то особенным - принцесса почти уверена, что у всякого уважающего себя торговца Харада найдется добрая дюжина подобных древностей, принадлежавших хоть самому Владыке - один ее дядя чего стоил, да во время кочевья встречали они немало бродячих южан с кибитками, гружеными товарами, у каждого из которых была своя легенда. В словах Иштар, однако, она ни одной минуты не сомневается - как и в подлинности ее добычи. - А что, если они не лгут? - спрашивает Эрэндис, и Иштар насмешливо выгибает бровь. - Намерения солгать у орков, безусловно, нет, можно ли считать ложью то, во что они сами искренне верят? И накидка действительно принадлежала Тхурингветиль, лорд Майрон по неизвестным мне причинам сохранил многое из того, что давно пора предать огню. Однако за все то время, что я ее ношу, я ни разу не обратилась вампиром, - она разводит руками. - Может быть, дело в том, что у меня совершенно нет колдовских способностей, в этом плане мне далеко до жриц и матриархов истерлингских племен, да и обучаться этому, откровенно говоря, было негде… - Иштар вдруг лукаво щурится. - Я вижу, плащ вам понравился, принцесса. Хотите, подарю? Эрэндис испуганно отдергивает руку - предложение посланницы звучит для нее, как гром среди ясного неба. - Что вы, госпожа, я не могу принять такой дорогой подарок, - быстро отвечает она. - Разве вы только что не признались, что собираетесь продать плащ? - Сдается мне, он слишком ценен, чтобы обменять его на деньги, - усмехается Иштар. - Вы можете отплатить мне, принцесса, простым обещанием, которое вам ровным счетом ничего не будет стоить. - О чем вы говорите, Иштар, - от волнения Эрэндис непроизвольно называет ее по имени. - Что я могу при дворе! - Вы единственная воспитанница короля, и он любит вас, как родную дочь, - замечает Иштар. - Ваше мнение много для него значит - или будет значить однажды, ибо мудрейшим не по силам читать в сердцах людей. Вы видите, что меня здесь не встречают с распростертыми объятиями, хотя Владыке известно, я ничего не сделала для того, чтобы заслужить такое отношение. Королева приставила вас ко мне, чтобы держать в поле зрения… не трудитесь отрицать, я лучше других знаю, что такое жизнь в чужой стране, - она успокаиваще касается руки Эрэндис, сейчас ледяной, как лед. - И я вас нисколько не виню. Дело лишь в том, что я неподдельно заинтересована в благополучии Кханда. Его жители слишком долго прозябали на периферии, и сейчас, когда у них есть все шансы спустя века полного безвластия создать, наконец, свое королевство, я хочу чувствовать себя причастной. Но нам никогда не добиться этого без покровительства Нуменора. Юг не выдержит еще одной войны с вами, и Тар-Майрон это прекрасно понимал. - Хотите сказать, что армия Мордора капитулировала, чтобы сохранить жизнь вашим людям? - Эрэндис старается добавить в голос сарказма, но выходит не слишком убедительно. Иштар на мгновение сжимает ее руку. - В наших землях жизнь имеет наивысшую ценность, если только она не отдана во славу Владыке, - со значением произносит она. - Я думала, мировоззрение, принятое в Нуменорэ, мало чем отличается от нашего в этом смысле. Фад мне рассказывал, похожего учения придерживаются и у вас, в стране Рун. - Откуда вы знаете про Рун? - изменившимся голосом спрашивает принцесса. - Вы недооцениваете мой жизненный опыт, Эрэндис, - отвечает Иштар. - Как говорят у нас, волк может сбросить шкуру, но услышит зов своей стаи при полной луне. Уж я-то сразу узнаю истерлинга, даже если он будет безупречно говорить хоть на андуинаке, хоть на квенья, - она снова улыбается и добавляет: - Я не взываю перед вами к памяти наших предков, что шли в бой за общее дело, но постарайтесь убедить короля не судить меня слишком строго, вот и все, что я хочу от вас. Обещайте мне, что я покину Нуменор живой и невредимой. - Иштар, я вас умоляю, такие разговоры могут нам обеим слишком дорого обойтись, - Эрэндис порывисто поднимается. - Вы здесь в полной безопасности. Король и королева во всем следуют законам чести и гостеприимства, никто не посмеет угрожать посланнице. Это я вам гарантирую без всяких подарков! - И я вам безгранично признательна, Эрэндис, - после небольшой заминки Иштар все же спрашивает: - Это имя вам дали ваши покровители, конечно? Должно быть, вы и не помните, как вас нарекли при рождении… - Помню, - неожиданно для себя отвечает Эрэндис. - Я помню все. Я должна идти, госпожа посол, мне еще нужно подготовиться к встрече мастера Палландо. - Увидимся на пиру, - кивает Иштар и бросает вслед принцессе, когда та уже почти доходит до дверей: - Я не беру назад слов о своем подарке. Ваша дружба - великая драгоценность для меня, Эрэндис, и накидка будет ждать вас - заберете, когда почувствуете в том необходимость.