Назгул страны Рун

Волны скребутся когтями о корму корабля, как стайка неугомонных мышей - кажется, что они вот-вот выберутся из глубин Сирила и хлынут на палубу потоком черных бусин. Эрэндис почти с завистью вспоминает Замин, что засыпает мгновенно, едва успев опустить голову на подушку. Когда-то и ее не пугали шорохи ночи и рокот недремлющих вод, но, став принцессой, она слишком привыкла к невозмутимому спокойствию королевских покоев, откуда едва слышны осуждающие перешептывания водных духов. На несколько минут ей, кажется, удается забыться тревожным сном. В нем смешалось все и сразу: громкие голоса бегущих куда-то людей, шум дождя, вспышки зарниц над горизонтом, оглушительный собачий лай. Эрэндис все же теряет равновесие от обрушившегося на нее многоголосия звуков и бесконечно падает, пока, машинально вцепившись пальцами в край одеяла, не распахивает в ужасе глаза. Полная луна светит прямо в окошко каюты, принцесса порывисто поднимается с постели и, набросив плащ, выходит на палубу. - Рано вы встали, ваше высочество, - хмурится при виде нее капитан, единственный из небольшой команды осведомленный об истинной личности их пассажирки - Мы будем в гавани не раньше, чем через час. Желаете, чтобы вам подали что-нибудь легкое в каюту? В камбузе для вас найдутся фрукты и сладкая вода. - В каюту я не вернусь, - быстро отказывается Эрэндис. - Я не привыкла путешествовать по воде. Думаю, что вновь обрету уверенность, только когда почувствую твердую землю под ногами. - Стоило вам послушать лорда Аланора и ехать по тракту, - сетует капитан. - Уже были бы на месте. Мое судно не предназначено для важных персон, тем более, королевского дома. Да и не душе мне видеть женщину на корабле, вы уж простите, ваше высочество. Впрочем, кому-то повезло еще меньше, - и он с нехорошей усмешкой оборачивается через плечо, глядя на следующую за ними похожую легковесную ладью. Со своего места Эрэндис может разглядеть лишь освещенный огнями нос судна. Словно в забытье, она медленно идет к дальнему борту, пока ее взгляд не выхватывает из сгустков тьмы одинокую фигуру, закутанную в черный плащ. И хотя на таком расстоянии не различить лиц, отчего-то она сразу же безошибочно угадывает, кому по неосторожности попалась на глаза. Несколько минут она смотрит на Саурона, как зачарованная, не в силах сдвинуться с места от охватившего ее суеверного ужаса. Из странного оцепенения ее выводит неожиданный удар: что-то, похожее на большую птицу, пролетает совсем низко над головой и не упускает возможности задеть ее крылом, попутно царапнув острыми когтями по волосам. - Ваше высочество, вы в порядке? - рядом моментально вырастает не теряющий бдительности Аллас, которому лорд Аланор лично поручил следить за ее безопасностью. - Это существо вас не ранило? - Все отлично, - Эрэндис с трудом отводит взгляд от второго корабля и обхватывает себя руками. - Не думаю, что оно пыталось на меня напасть. Просто чуть было не врезалось в полете. - Ночные птицы хорошо видят в темноте, - с сомнением протягивает Аллас. - Интересно, что это было... Не очень-то похоже на сову. - Ненавижу леса и все, что в них обитает, - Эрэндис заставляет себя отойти от борта, и они возвращаются к штурвалу. На поверхности реки перед ними подергивается мелкой рябью лунная дорожка. - В детстве я читала сказку, - произносит она вслух, скорее для самой себя, нежели обращаясь к своим спутникам. - Одна лодка точно так же, как наша, шла ночью по реке, и когда все уснули, сбилась с курса и уплыла прямо в небеса, следуя за лунным светом. - Никогда не слышал такого, а ведь вырастил троих детей, - угрюмо бормочет капитан. - Будь мы в открытом море, ваше высочество, ни за что бы не стал вас слушать. Эрэндис тихо смеется - ворчание капитана ее развлекает. - Когда путешественники проснулись, они еще долго не замечали неладного. Просто их плавание все не заканчивалось и не заканчивалось, а по обе стороны реки изо дня в день повторялась одна и та же картина, абсолютно однообразные пейзажи. - А как они узнали, что заблудились? - живо интересуется Аллас. - Надеюсь, на них не напало чудовище? Местные мореплаватели суеверны, капитан нас за борт выбросит за такие пророчества. Эрэндис все еще отрешенно скользит взглядом по темному лесу на берегу. - Как узнали? Они попытались вести записи о своем пути и заметили странные совпадения. А в тот момент, когда они перестали верить в то, что река настоящая, обманчивые декорации превратились в дым. Их лодка не смогла двигаться в пустоте и упала с огромной высоты. - Какая-то не очень добрая сказка, ваше высочество, - фыркает Аллас, и с ним явно согласен все сильнее мрачнеющий капитан. - Точно не нуменорская. Где это вы ее вычитали? - О, это сказка популярна среди тех харадрим, что кочуют на границе с Кхандом и у истоков реки Харнен, - усмехается Эрэндис. - Земля вечной войны. Еще лет двадцать назад некоторые из них строили лодки и отправлялись по течению реки в сторону Белфаласа, следуя за солнцем. Кто-то находил пристанище в пути и оседал на новом месте, а кому-то даже удавалось добраться до Великого моря и, скопив или украв немного денег, сесть на корабль до Умбара. Ясно одно: домой почти никто уже не возвращался, и об их судьбах рассказывали все более и более невероятные истории. Неудивительно, что небесам там не слишком-то доверяют. - Вот только даже это не отбило у них охоту странствовать, - с искренним сожалением отзывается капитан. - К югу от Белфаласа, я слышал, невозможно спокойно плавать ни торговым, ни рыболовецким судам - море кишит погаными пиратами. Лучше бы они и дальше продолжали резать друг друга в своей степи, лично я руками и ногами за. Эрэндис ее путешествие нравится все меньше, и она использует первый же пришедший в голову предлог, чтобы закончить надоевший разговор. - Пожалуй, я все же наведаюсь в камбуз, - улыбается она. - Думаю, лорд Аланор не захочет задерживаться в гавани ради завтрака и велит немедленно ехать в город, а я ужасно голодна. Когда лес с двух сторон, наконец, редеет, а небо на горизонте начинает светлеть, Эрэндис чувствует себя так, будто с ее плеч свалился огромный камень. И хотя Саурон, которого она все это время не теряла из поля зрения, давно исчез с палубы, ее не оставляет чувство, будто она находится под прицельным взглядом цепких и внимательных глаз. Окутанная предрассветным туманом гавань с чернеющими скелетами рыбацких шхун и небольших кораблей производит на принцессу угнетающее впечатление, а при виде снующих тут и там солдат королевской армии в голове вдруг проносится нелепая мысль, будто им приходится оборонять, если не заново захватывать их собственный город. Пока для них готовят экипажи, лорд Аланор, лениво следя за порядком, рассказывает о тяготах войны и жизни тех обитателей Средиземья, владения которых проходила армия. Отвлекшаяся на разговор Эрэндис не успевает незаметно проскользнуть в свою карету, прежде чем Саурону позволяют сойти на берег, и они, наконец, сталкиваются лицом к лицу - впрочем, если ее присутствие и вызывает у него хоть сколько-нибудь любопытства, он никоим образом его не выражает. Даже его бесцветно-любезные слова приветствия и благодарности звучат так, будто обращены, скорее, к представившему ее Аланору. Эрэндис сама на себя злится за растерянный глупый вид, никак не подобающий представительнице династии; если бы ее сейчас увидела Ар-Зимрафель - на месте испепелила бы взглядом. - Не беспокойся, девочка моя, во дворце тебе не грозит сомнительное удовольствие лицезреть этого негодяя, - заверяет ее Аланор по дороге в Арменелос. - Надеюсь, я все же ошибся, и Ар-Фаразону хватит здравого смысла избавиться от него. Как знать, возможно, оно и к лучшему… В Мордоре нам бы не хватило сил развоплотить его, но здесь, в непосредственной близости от Менельтармы, заручись мы поддержкой эльфов и магов, сможем отправить эту тварь туда, откуда она явилась. - Вот что вы подразумевали под обещанием вернуть ему свободу, - понимающе кивает Эрэндис. - Вот только боюсь, ничего у вас не выйдет. Государь и слушать не захочет о том, чтобы уступить хоть крупицу своей победы лорду Гил-Галаду. Не говоря уже о том, что без живого и здорового Саурона на нашей стороне Нуменору никогда не договориться с Умбаром. А пока у нас нет согласия их жрецов, простых харадрим можно только угнать в рабство, но не заставить подчиняться. А на применение силы государь не пойдет, ведь он всегда выступал за освобождение рабов. Лорд Аланор смотрит на нее изумленно. - Да ты поскромничала, заявив давеча, что не интересуешься политикой! За месяцы нашего отсутствия ты времени даром не теряла. Помнится, до того, как уехать на войну, я нередко видел тебя в компании сына Элендила. Вижу, его общество благотворно на тебя влияет, и я поспешил вчера со своими опасениями. - Исилдур здесь не причем, я просто много читаю, - смутившись, отвечает Эрэндис и вдруг осознает, что после того, как она взялась за поручение королевы, у нее почти не было времени даже пройтись с юношей по парку. - Да и леди Иштар всегда рада поговорить о своей родине. - Вот уж в ком я нисколько не сомневаюсь, - предсказуемо мрачнеет Аланор. - Иштар - в равной степени плохой дипломат и плохая актриса. Саурон - ее единственная надежда договориться со жрецами, но боюсь, в Умбаре ее воспримут всерьез, разве только выяснив, что у нее в Средиземье тайная миссия, лично порученная самим Морготом. И то не раз подумают. Ты должна мне кое-что пообещать, Эрэндис, - серьезно смотрит он на нее. - Дай мне слово, что ни при каких обстоятельствах не станешь помогать им увидеться. Саурону и Иштар. Я не смогу спать спокойно, зная, что по дворцу разгуливает его сообщница. - Разумеется, я не сделаю такую глупость, - возмущенно откликается принцесса. - Да и как бы мне удалось обойти стражу, что вы выставили вокруг темниц? Ни я, ни Иштар не умеем становиться невидимыми. Когда Эрэндис, наконец, оказывается в своих покоях, она долго лежит на неразобранной постели, не шевелясь, не в силах поверить, что необычное путешествие, наконец, подошло к концу. Ранее она обещала отужинать в доме тетушки Иорет и продолжить их с Аланором незаконченную беседу о войне, но сейчас ее сил хватает лишь на то, чтобы позвать Замин и осведомиться о том, чем занималась Иштар в ее отсутствие. - Ее светлость неважно себя чувствовала, - сообщает служанка. - Несколько дней провела в постели, извинялась, что не может никого принимать в таком состоянии. Я, как и было велено, ничего не говорила о том, что вы в отъезде. - Вот и превосходно, - Эрэндис радуется тому, что удалось избежать ненужных объяснений. - Продолжай держать язык за зубами. - Конечно, ваше высочество, - кивает Замин и все же не удерживается от вопроса: - Если мне позволено будет узнать… вы видели его? Разговаривали с ним? - Нас познакомили, - осторожно отвечает Эрэндис. - И не напускай на себя такой испуганный вид, он и не думал вести со мной светские беседы и вообще едва заметил. - Вот и славно, - радуется Замин. - Я себе места не находила, бесконечно молилась Эру, чтобы дорога скорее привела вас домой, в целости и сохранности. Эрэндис едва заметно поджимает губы. Отчего-то забота девушки на этот раз не вызывает у нее ничего, кроме раздражения. И она с трудом удерживается от язвительного совета Замин помолиться в следующий раз о том, чтобы она не потеряла свою работу из-за излишнего стремления подружиться с той, кому она обязана повиноваться. Тетушка Иорет устраивает в честь возвращения Аланора настоящий праздник, и Эрэндис приятно чувствовать себя частью этого торжества, не говоря уже о том, что ужин в сравнении с преобладающими в Нинданосе рыбными блюдами кажется просто восхитительным. Разговор не сразу перетекает в интересующее ее русло, Аланор будто намеренно избегает всяких упоминаний о Кхамуле, но тут ей на помощь неожиданно приходит сама Иорет. - А что с теми предателями, которые перебежали на сторону Мордора в обмен на вечную жизнь? - прямо интересуется она у племянника. - Ты их всех переловил? - Часть из них, - уклончиво отвечает Аланор. - Но благодаря полученной информации надеемся выйти и на остальных. Государь опасается, что они могут начать сеять смуту среди южан. Думаю, правитель Умбара желает этого не больше нашего. - Разумеется, если учитывать, что его должность - фикция, - замечает Эрэндис. - Вот Король Рун, например. Естественно, что всякий жрец поддержит ставленника продолжателя дела Моргота, успешного воина, а не жадного пройдоху, занятого только своим гаремом. - В том-то и дело, что не всякий, - возражает Аланор. - Есть у них один на редкость принципиальный тип. Ученый муж, даром что вырос в степях в окрестностях Рун. Пользуется большим авторитетом. Наши люди в Хараде за столько лет так и не смогли втереться к нему в доверие. Когда местные о нем говорят, шутят, что если бы Моргот, не приведи Эру, вернулся в Арду и предстал перед этим человеком, тот бы попросту разжаловал его из темных властелинов за недостаточное соответствие идеалам, которых он придерживается. Эрэндис вспоминается разговор с Иштар на пиру у королевы Ар-Зимрафель. Та тоже упоминала некоего несговорчивого жреца, без дозволения которого Харад не согласится покориться Ар-Фаразону и попытается, воспользовавшись ситуацией, завоевать Кханд. Если следующей их целью станет Рун, король рискует не только на долгие годы увязнуть в изнурительной и бессмысленной войне без правил, но и преемнику своему оставит крайне сомнительное наследие. - А почему вы думаете, что он настроен против Кхамула? - спрашивает Эрэндис. - Я думала, улаири в Умбаре побаиваются. А этот жрец, каким бы влиятельным он ни был, всего лишь человек из плоти и крови. - Саурон больше не покровительствует Кхамулу, - напоминает ей Аланор. - Планировал ли он отступить или сдался в плен под гнетом обстоятельств, он недвусмысленно дал понять, что снимает с себя ответственность за дальнейшие действия своих людей. А без тени повелителя за спиной Кхамул в глазах жрецов - не более чем пережиток прошлого. Бессмертия он в любой момент может лишиться, стоит Саурону пожелать. Те, кто помнил его еще человеком, давно умерли. В Рун уже много лет нет даже намека на развитую государственность. Над легендой о возвращении Короля там только посмеются. - Харадрим и вастаки Рун - фактически один народ, - отзывается Эрэндис. - Кхамулу не обязательно возрождать в тех землях древнее королевство. Задайте вопрос в любой стоянке кочевников по ту сторону Андуина, и вам ответят, что хотят жизнь, как в Умбаре. - Только оттого, что умбарские жрецы регулярно посылают на восток своих проповедников, - саркастично поясняет Аланор. - Магистр Шия, о котором мы только что говорили, начинал свою карьеру с таких путешествий. Ты можешь спросить у Палландо, он расскажет тебе, какую наглую ложь эти возмутители спокойствия сеяли среди вастакских кланов. Один только миф о независимости Умбара чего стоит. Мог ли я подумать еще двадцать лет назад, что нам придется угрозами применения силы добиваться дозволения высадиться в умбарском порту? Что нуменорская крепость будет со всех сторон окружена их базарами и гнусными домами собраний, которые они именуют храмами, и мы будем чувствовать себя там захватчиками? Что мне, разрази их гром, придется ходить по одним улицам с корсарами и разбойниками? - Но ведь нуменорцы построили крепость на месте их города, - не выдерживает Эрэндис. - Основатели Умбара не могли не понимать, что истерлинги вернутся. Они всегда возвращаются на места своих поселений, особенно если там стояли храмы. - А нам что же теперь, встречать их с распростертыми объятиями? - возмущается тетушка Иорет. - Такими темпами, следующий храм они построят в Нуменорэ! Вам еще повезло, ваше высочество, что никогда в жизни вам не приходилось общаться с истерлингами. Вот кому палец в рот не клади. Взять даже гостью вашу, уж на что мерзкий народ вариаги, а сколько лет она с ними росла, и семейка ее не повод для гордости, но врожденное нуменорское благородство не утратить, куда бы ни занесла тебя судьба. И посмотрите на ее свиту. Настоящие дикари! Изысканные блюда госпожи Иорет внезапно перестают казаться Эрэндис такими уж аппетитными, а жаркое приобретает неприятный привкус картона. Лорд Аланор поспешно меняет тему, но принцесса выдерживает лишь предписанный этикетом минимум времени и, сославшись на усталость, возвращается в дворец. - Все это глупости, - напоминает она себе, глядя в зеркало. - А чего ты ожидала после войны? На следующий день самочувствие Иштар значительно улучшается, и она находит в себе силы выйти на прогулку в сад. На долю секунды Эрэндис охватывает сожаление о том, что она не может рассказать подруге о переполняющих ее впечатлениях. Вместо этого она, не видя смысла скрывать очевидное, подтверждает правильность их догадок. - Значит, он в Арменелосе, - Иштар как будто неверяще качает головой. - Мне до сих пор сложно поверить, что он на это все-таки решился. - Кто решился? - с усмешкой спрашивает Эрэндис. - Тар-Майрон или король? - Им обоим удалось меня удивить, - Иштар улыбается в ответ. - Пожалуй, не стоит упоминать об этом в речи, которую я подготовила для встречи с его величеством. И что же, теперь он так и будет оставаться в темницах? - Скоро мы узнаем, - Эрэндис поправляет накидку: они стоят на смотровой площадке дворцового парка, открытой всем ветрам, - и неожиданно спрашивает: - Иштар, расскажите мне о магистре Шие. - Я не знакома с ним, я ведь говорила вам прежде, - без тени удивления отвечает та. - И если хоть половина слухов правдива, предпочла бы не встречаться как можно дольше. - А ваши… ваши приятели… то есть, те, с кем вам приходилось встречаться в Мордоре, - Эрэндис тщательно подбирает слова, - они, возможно, знают больше? - Шия приходил в Мордор, когда я была в другом месте, - тон Иштар вдруг становится очень холодным, будто она вспомнила о чем-то неприятном. - Он тогда еще не был магистром, а я… пожалуй, можно сказать, была весьма далека от того, чтобы стать собой сегодняшней. Майрон его не учил, с жителями цитадели он характерами не сошелся. Они ведь все по натуре воины, а Шия - человек совсем другого склада. Никто и не ожидал, что он вернется, да еще и при трагических обстоятельствах. - Что у него произошло? - Эрэндис кажется, что она уже знает ответ. Что, в конце концов, могло произойти с простым вастаком в те неспокойные времена, если даже Мордор показался ему подходящим пристанищем. - Он потерял семью, мать, любимого брата, - озвучивает ее подозрения Иштар. - Чудом смог спасти одну из племянниц. Он оставил ее на попечение женщин цитадели. Оркских женщин, разумеется. - Бедная девочка, - содрогается Эрэндис от одной мысли. - Ужасная судьба - быть воспитанной орками. - С каждым днем я все больше убеждаюсь, что быть воспитанной людьми или эльфами - не настолько уж большая привилегия, - изгибает бровь Иштар. - Орки отличаются лишь тем, что в их случае форма соответствует содержанию, и тебе требуется куда меньше времени, чтобы начать их ненавидеть. Шие, во всяком случае, все это не мешало. Он оставил ребенка в Барад Дуре и ушел. - И что с ней стало потом? С этой девочкой? - взволнованно спрашивает Эрэндис. Иштар равнодушно пожимает плечами. - Она росла, как и полагается ребенку. Я видела ее, когда впервые приехала в Мордор. Кажется, потом Майрон говорил мне, что когда она окрепла и успокоилась, ее передали на попечение людям. Шия много лет не вспоминал о племяннице. А когда снова заинтересовался ее судьбой, разыскать уже не смог. - Думаете, поэтому он хочет завоевать Кханд? - задумывается принцесса. - Из мести? Ведь его родные наверняка были убиты вариагами. - Здесь все смешалось - месть, политика, пророчества, - отвечает Иштар. - Магистр Шия принадлежит к течению, полагающему, что простых молитв для приближения возвращения Мелькора недостаточно. И если на жертвенник суждено пролиться крови, он отдаст предпочтение крови чужеземца. Это веяние периодически возрождается и снова до поры исчезает. Весьма распространенный среди вельмож харадрим метод сведения счетов и устранения конкурентов. - Как же вы не боитесь возвращаться туда, Иштар! - потрясенно выдыхает Эрэндис. - Ведь вы тоже чужеземка среди вариагов и в случае чего уже не сможете укрыться в Мордоре. - Я никогда не собиралась бежать в Мордор прятаться, - недоуменно смотрит на нее Иштар. - Я видела войну ближе, чем вы можете себе представить, моя милая, и, к тому же, слишком полезна для Кханда, чтобы они пытались от меня избавиться. Что касается Шии, он мне до крайности несимпатичен, но я его не боюсь. Хотя и в их забавное противостояние с Кхамулом вмешиваться не стану. - Вам и об этом известно? - широко раскрывает глаза Эрэндис. Если бы она не знала, что это невозможно, решила бы, что женщина весь вчерашний ужин простояла у нее за плечом, внимательно прислушиваясь к каждому слову. - Об этом известно каждому, за исключением военачальников вашего короля, - весело отвечает Иштар. - А вот этот момент, напротив, непременно стоит отразить в моей речи. Не спрашивайте меня, почему, я всегда теряюсь, когда речь заходит об отношениях между родственниками. Знала я одну семью, у отца было три сына и множество внуков… каждая семейная ссора отзывалась резонансом в жизни всех, кому не посчастливилось с ними повстречаться или, что еще хуже, породниться... - Подождите, - останавливает ее Эрэндис, чувствуя, как от изобилия информации в беззаботной болтовне Иштар у нее голова идет кругом. - Магистр Шия и Кхамул - родственники? Но разве у Кхамула была семья? - А почему вас это удивляет? - поводит плечом Иштар. - Хранители девяти колец до того, как пришли к Майрону, были людьми. Каждый с примечательной по-своему биографией. Естественно, у них были жены, дети, у большинства - вполне счастливые семьи. Шия - какой-то дальний потомок Кхамула. Таких в земле Рун много, если задаться целью искать. Просто некоторые семьи передают эту память из поколения в поколение, а некоторые постепенно забывают. Или вы думали, влияние клана определяется только количеством овец? - Я… я не знала, - тихо отвечает Эрэндис. В этот момент ей вдруг становится почти что физически больно от мысли о том, как много ее родители и бабушка попросту не успели ей рассказать. - Радуйтесь, что у меня фотографическая память, - не заметив или намеренно проигнорировав смену ее настроения, продолжает Иштар. - В Мордоре тоже есть свои дворцовые хроники, и я помню наизусть все, что когда-либо прочитала. О каждом. Профессиональная деформация, я начинала с того, что доставляла корреспонденцию, тоже в весьма неспокойное время. Зачастую послания передавались на словах, и неточности могли очень дорого мне стоить. И сейчас все это начинает, наконец-то, приносить плоды, - задумчиво добавляет она. Еще через несколько дней Эрэндис в покои приносят письмо из Роменны, перевязанное шелковой лентой с кисточками. Ар-Зимрафель в свойственной ей сдержанной манере сообщает о возвращении в нуменорские гавани королевского флота. Его величество, король Ар-Фаразон, рассчитывает быть в Арменелосе незамедлительно после окончания подготовленных для него праздненств, в аккурат к ежегодному восхождению на Менельтарму.