Назгул страны Рун

В утренние часы король предпочитает работать в тронном зале: не отжила еще свое старинная традиция принимать представителей гильдий и просителей от народа, а также выносить показательные решения по случайно отобранным жалобам и ходатайствам. Эрэндис едва успевает проскользнуть в уже закрывающиеся за спинами посетителей двери; хотя государь не выносит, когда его отвлекают без повода, он все же поднимает удивленный взгляд на воспитанницу. - Не узнаю тебя в последнее время, - замечает он с добродушной усмешкой. - Раньше ты находила общение с нашими подданными самым скучным и утомительным занятием на свете. - Все меняется, - принцесса надеется, что ее ответ прозвучит достаточно искренне. - Мне нравится смотреть, как вы работаете. Не хочу внезапно осознать, что ничему не успела у вас научиться, если мне придется однажды покинуть Нуменорэ. Очевидно, что Ар-Фаразон ни на минуту не купился на ее сомнительную лесть, но не хочет акцентировать на этом внимание придворных. - Что же, похвальное стремление, - лукаво отзывается он. - Думаю, это несколько утолит твою жажду познания, - с этими словами король протягивает ей увесистую черную папку, что до этого лежала на его рабочем столе, и добавляет: - Куратор дворцовой библиотеки довел до моего сведения, что коллекция представленных там книг с некоторых пор перестала удовлетворять ожиданиям принцессы, что я считаю недопустимым. Эрэндис не совсем понимает, что именно Ар-Фаразон имеет в виду, пока не занимает место за длинным, покрытым бордовой скатертью столом у стены и не пробегает взглядом верхний лист, исписанный каллиграфическим почерком профессионального писца. С этой минуты происходящее в зале доносится до нее не четче едва уловимого шелеста с другого конца вселенной. Она уже и не может припомнить, когда интересовалась официальными биографиями улаири - не иначе как вскоре после появления Тхурингветиль в Роменне. Сейчас в ее руках полное досье на каждого из них - информация, собираемая тайной службой короля по крупицам на протяжении десятилетий. Эрэндис просматривает очерки, воспоминания и гравюры, страницу за страницей, пока не останавливается на том, кто с некоторых пор интересует ее больше прочих. Лорд Кхамул, прозванный в некоторых землях Тенью Востока. Впервые принцессе доводится лицезреть его в относительно современном рисунке: вастаки относятся к живописи с суеверной подозрительностью, да если и остались те, кому случилось застать самый закат королевства Рун, сегодня они уже глубокие старики. Эрэндис вглядывается в его суровое лицо в попытках отыскать хоть какие-то черты фамильного сходства, не то желая заручиться подтверждением слов Саурона, не то, напротив, надеясь саму себя убедить в том, что темный майя ошибается, как бы кощунственно это ни звучало. Кхамул на портрете спокоен и равнодушен, он ничуть не старается ей помочь. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, если бы не глубокие морщины и складки между бровями, выдающие полную невзгод жизнь и тревожность натуры. Сын наложницы правителя Рун, третьей по счету и самой младшей, постоянно подвергавшейся преследованиям, зависти и многочисленным покушениям. В день совершеннолетия принца его права на престол можно было назвать смехотворными. Cоветы Саурона он использовал, чтобы обойти в порядке наследования одиннадцать старших братьев, среди которых - сыновья законной королевы. Предположительно наделен колдовским даром, который передал многочисленным потомкам, живущим в рассеянии к востоку от Андуина - Эрэндис иронично хмыкает в ответ на заметное сомнение, проскальзывающее в словах биографа. Пожалуй, ни одно государство Средиземья не подарило миру столько убежденных рационалистов, сколько пользовавшийся покровительством валар Нуменор. Принцесса пропускает несколько параграфов, на редкость сухо и бесцветно описывающих завоевательные походы короля - для нее не секрет, что достижения эти оказались недолговечными, и покоренные провинции вновь обрели независимость, когда лорд Кхамул оставил Рун. Она останавливается лишь на следующем имени - явно адунаикского происхождения. Аноррод, уроженец Форостара, ученый-естествоиспытатель, астроном и целитель, прославился среди жителей острова, как человек, мыслящий с опережением своего времени. Тхурингветиль охотно делилась воспоминаниями о предке выбранной ею маски, и в такие моменты в голосе ее звучала неподдельная теплота. Майэ можно понять - кому, как не ей со знанием дела рассуждать о жизни в условиях полного интеллектуального одиночества? - Вы себе и представить не можете, ваше высочество, что такое идти вразрез с одиозными и уверенными в своей абсолютной правоте учеными старой школы, - вздыхает Иштар, качая головой. - Анорроду приходилось непросто. Дело даже не в его уме, много превосходящем среднестатистический. Он умудрился рассориться со всеми знаменитыми современниками: одних критиковал за излишнюю туманность, отход от базовых законов функционирования мира, других за ангажированность. Сам при этом старался выбрать простейшее объяснение из возможных, и больше полагался на здравый смысл, нежели на сказки о валар - или о Мелькоре. - Я думала, в окружении лорда Майрона с такими идеями долго не живут, - поражается Эрэндис. - Разве почитание Темного Властелина не является обязательным условием для всех слуг Мордора? - Оставьте, Майрон же не Высший совет жрецов в Лугбурзе собирал, - закатывает глаза Иштар. - Наоборот, его всегда привлекали независимо мыслящие личности, он сам такой. С объемом знаний Аноррода крайне сложне не стать атеистом. Разумеется, он не отрицал очевидного - существование Эру и валар ни у кого не вызывает сомнения. Другое дело - степень их влияния на мир. У Аноррода множество любопытных гипотез - например, он пытается доказать появление нашего диска естественным путем, а Айнулиндалэ представляет неким сопрождающим явлением, не первопричиной. Согласитесь, признание этой теории в корне изменит взгляд на роль того же Мелькора. Собственно, эти рассуждения и подпортили знатно его репутацию в Нуменоре, - она смеется. - Помню, заявляется он как-то с целым ворохом графиков и рассчетов и начинает убеждать Майрона в том, что эта земля обречена, что по каким-то неопровержимым законам произойдет природный катаклизм, диск необратимо деформируется, и плакали тогда наши крепости и завоевания. Майрону, конечно, такие вещи не нужно объяснять дважды, он это знал и без всяких доказательств, но сам факт, понимаете? Его тогда поразило, что простой смертный, не посвященный в высший замысел, способен самостоятельно постичь такие вещи. Он мне потом признался, что в этот момент понял, почему Мелькор в свое время сделал ставку на людей, а не на эльдар. - И много у вас таких… независимых мыслителей? - Эрэндис открывает следующее досье наугад, а в ушах ее продолжает звучать беззаботный голос Иштар. - В этой компании их трое, поглядеть со стороны, и не поймешь, то ли перед тобой братья, то ли злейшие враги, - рассказывает она. - Гуннульв вот, например, потомок людей Эрегиона, поселившихся там еще в прошлую эпоху, задолго до прихода эльфов. Так он утверждает, что основатель их рода с Мелькором лично познакомиться удостоился, когда тот еще приходил к эдайн. Естественно, он считает это основанием провозгласить себя хранителем традиции в чистом виде, в отличие от жрецов, что все перевернули с ног на голову. Выпросил у Майрона кольцо, чтобы дожить до возвращения Мелькора и повторить достижение своего предка. А Ульфаст, напротив, вырос в Умбаре, рассчитывал сделать карьеру священнослужителя, а потом разочаровался во всем на свете и выдумал написать масштабный труд об истории и метафизике прошлой эпохи, исходя из положения, будто бы действия Мелькора были угодны Эру, поскольку раскрывали перед человеком - истинной целью творения - неограниченные возможности выбора и саморазвития, а следовательно поклоняться следует двум Творцам, как противоположным началам, имеющим общий корень. Отправился путешествовать, искать истину, так и встретился с Майроном. Аноррода называет еретиком и безбожником, Гуннульва - дилетантом и сказочником, лично я в компании этой троицы долго не выдерживаю. А Майрона они развлекают. По-моему, он видит в них не по годам развитых детей. Мелькор так же относился к своим драконам... - Наверно, это тяжело, - замечает Эрэндис. - Непросто, когда ты ни с кем не можешь общаться на равных. Нам с вами этого никогда не понять, будь мы даже семи пядей во лбу, всегда найдется кто-то, способный нас превзойти. - Я не думаю, что Майрон нуждается в ком-то… равном ему, - осторожно подбирая слова, отзывается Иштар. - Пустоту, что образовалась после ухода Повелителя, сложно заполнить такими банальными вещами, как дружба… в человеческом ее понимании. Хотя с Фрекой, например, они общаются очень забавно. Не то что бы Майрон позволял ему фамильярности, но если кто и рискнет сказать ему неприятную правду, так это Фрека. Даже в тех ситуациях, когда я старалась держать язык за зубами. - Фрека? - заинтересованно переспрашивает принцесса, когда ей впервые не удается угадать родные края улаири по имени. - Откуда он? - Из Минхириата, - со значением смотрит ей в глаза Иштар. - Не нужно объяснять, что привело его к Майрону, правда? Фрека был предводителем минхириатрим, после долгого противостояния с нуменорцами увел своих людей в Эрин Ворн, где создал подобие эдакого кочующего королевства. С Майроном у них так называемый временный союз. Фрека с самого начала был убежден, что Майрону здесь скоро надоест, что он не станет вечно пребывать в Средиземье, а рано или поздно покинет его после окончательной победы, а власть разделят между собой те, кто был ему верен. Эта философия не мешает ему раз в несколько месяцев торжественно объявлять, мол, хватит, надоело, гори оно все в Ородруине, нельзя так жить. Сдается мне, он единственный, кто с самого начала отчетливо понимал, на что идет, принимая кольцо. Еще, может быть, Гуннульв, отчасти. Хотя тот получил кольцо в награду, оказав Майрону неоценимую услугу. Эрэндис задумчиво проводит рукой по ветхой карте - никогда раньше ей не приходило в голову, что коренные уроженцы Эрегиона - люди, такие же, как она, - могли быть недовольны воцарением Келебримбора. Она пытается представить себе их жизнь в соседстве с искусными эльфийскими кузнецами - и тут на карту падает тень. Принцесса поднимает взгляд и с удивлением обнаруживает, что тронный зал опустел, и единственные оставшиеся в нем - она и король. Ар-Фаразон аккуратно подносит к глазам карту, испещренную красными стрелочками, иллюстрирующими нападение Саурона, и понимающе усмехается. - Побеседовать с этим пронырой дорогого стоит, но ищи ветра в поле, - с сожалением констатирует он. - А между тем, желающих окончательно отправить его на тот свет выстроится целая очередь. У эльфов Средиземья могут быть разногласия, но все они считают лорда Гуннульва своим личным врагом. На его руках кровь каждого убитого в Эрегионе. - До меня доходили слухи, будто бы эдайн Эрегиона не желали жить в тени эльдар, - пытается разведать обстановку Эрэндис. - Их не притесняли, не было повода восстать против власти Келебримбора, но люди будто бы отходили на второй план. Становились существами второго сорта в собственной стране. Неудивительно, что лорд Гуннульв с надеждой воспринял приход Саурона. Эльфов всего лишь уязвляет, что простой смертный оказался сообразительнее их гениального правителя. - Гил-Галад был бы до боли огорчен, услышав твои слова, - вопреки ее ожиданиям, Ар-Фаразон не гневается, а смеется. - Что же, у лорда Гуннульва, несомненно, имелись весомые основания для предательства, а с такими защитницами ему даже не потребуются адвокаты. Однако факты говорят сами за себя: он знал, что Саурон под чужой личиной готовит диверсию в Эрегионе, он стал его пособником, он принял кольцо вторым после лорда Ангмара. Еще одного предателя. - Я не успела прочитать об Ангмаре, - пожимает плечами принцесса. - Леди Иштар его не любит, говорит о нем редко. Расскажите вы. - Что можно сказать о негодяе с черной душой и неограниченными возможностями? - разводит руками Ар-Фаразон. - Король Тар-Сурион сделал его наместником в Виньялондэ. Лорд Ангмар не мог не возвыситься, его семья - ставленники самой Тар-Анкалимэ, дядя отца дослужился до большого чина в армии, а ее величество ценила тех, кто добивался высот без огромного состояния и громкого имени. Лорд Ангмар мечтал об империи... Об огромном сильном государстве на всей территории Средиземья. Сохранились записи его выступлений в Совете Скипетра, в ходе которых он призывал к преумножению числа нуменорских колоний. После смерти короля он неоднократно пытался вложить эти мысли в голову его дочери, правящей королевы Тар-Тэлпериен. В годы ее правления эльдар Эрегиона были изготовлены Кольца Власти, - зловеще заключает он. Изящную гравюру, изображающую Тар-Тэлпериен, Эрэндис находит на одном из листков, что ранее отложила в сторону, сосредоточившись на Кхамуле. Королева кажется такой хрупкой и меланхоличной, что совсем не удивляет наличие за ее спиной жесткого и коварного советника, плетущего интриги. Эрэндис не решается озвучить при Ар-Фаразоне так и не получившие подтверждения слухи о том, что связь между правящей королевой и лордом Ангмаром отнюдь не ограничивалась государственными делами. Иштар говорит об этом уклончиво, Ангмар в ее представлении бездарен и неблагонадежен, настоящая ошибка Саурона. Прибегая к столь любимым ею метафорам и сравнениям, она называет его бескрылым драконом и притворно изумляется, отчего сомнительный комплимент не встречают с восторгом. - Нуменорцы во всем опережают другие народы, - продолжает рассуждать Ар-Фаразон, - и в преданности, и в вероломстве. Имена лорда Ангмара и лорда Аноррода больше не произносят в этом королевстве, о них не пишут в книгах, и все же я считаю важным сохранить эти хроники для потомков. Никто не упрекнет Ар-Фаразона в попытках переписать историю. Показательно, что в том же Умбаре эти люди считаются героями, чему, разумеется, немало способствует страх, который перед ними питают. Мне доводилось беседовать с тремя из улаири. Лордом Ульфастом из Умбара, лордом Фрекой из Минхириата и Альвом из Кханда. В чем Саурону не откажешь, так это в умении подбирать союзником. Среди эльдар бытует мнение, будто бы кольца сделали этих отступников теми, кем они запомнились миру, вознесли на невиданные высоты. Я считаю иначе. Слабого человека кольцо превратило бы в раба, марионетку Саурона. Я беседовал с ними и не видел перед собой рабов. Впрочем, синие маги утверждают, что состояние улаири - зеркальное отражение самого Саурона, случись что с ним, и удар, пришедшийся на Девятку, будет сокрушительным. Что же, по крайней мере, я смог убедиться, что держу в подземельях дворца не безумца, - усмехается король. Эрэндис рассеянно кивает. Лорд Ульфаст представляется ей медлительным, чудаковатым и довольно занудным проповедником, лорда Фреку, люто ненавидящего Нуменор за разорение Минхириата и смеющего дерзить самому Саурону, она попросту боится, а вот загадочный Альв, подчеркнуто избегающий любых приставок к своему имени, ее весьма интригует. Не так часто в Средиземье можно встретить полуэльфов, отказавшихся от привилегий своего положения, - собственно, Эрэндис приходит в голову лишь государь Элрос, по прошествии лет кажущийся фигурой едва ли не мифической. Тем любопытнее услышать историю о возлюбленной Альва. - Он был слишком в нее влюблен, - иронично скривив губы, вспоминает Иштар. - Любовь, что сродни одержимости, мне такое всегда казалось ненормальным. Поначалу она не думала отказываться от бессмертия, унаследованного от отца, со временем даже считала возможным вернуться к своим эльфийским родичам, что осели на юге. Мать она потерял рано, Альв был круглым сиротой, по сути, с эдайн их ничего не связывало. Альв принялся искать пути, ведущие к бессмертию, чтобы никогда не расставаться. Поиски привели его в Мордор, где он узнал о Мелькоре. Потом, кажется, был какой-то сон, ей явилась мать, говорила о неведомых путях, которыми уходят души эдайн после смерти… Она еще совсем молодой была, приняла этот сон за пророчество, кто знает, может быть, и не ошиблась. Тогда же она отказалась от бессмертия эльфов, избрав другой путь, они с Альвом поженились. Вскоре он добился огромного влияния среди эдайн, объединив несколько непокорных кланов вариагов в единую систему. Это позволило заложить основы будущей государственности Кханда. - Она отказалась от бессмертия ради того, чтобы быть с ним, а он все равно принял кольцо? - уточнила Эрэндис. - Как же он смог пережить ее смерть? Иштар пожимает плечами. - Альв верит, что снова встретится с ней, когда вернется Мелькор, а пока что он не имеет права бросить на произвол судьбы тех людей, что принял на попечение. Вот почему я не верю в слишком сильную любовь, - ухмыляется она. - Ничто не вечно, кроме хаоса, принцесса, все рано или поздно проходит. А запретные чувства очень часто не выдерживают проверку обыденностью. Любить вопреки всегда проще. - А вот этот - урожденный истерлинг, да еще и из Дальнего Харада, темнокожий, - рассказывает, тем временем, король. - И все же он сыграл значительную роль в истории Нуменора. Атия. Еще один бесследно исчезнувший после капитуляции Саурона. - Кажется, о нем мне рассказывали учителя на уроках истории, - припоминает Эрэндис. - Ему каким-то образом удалось стать советником короля Тар-Кириатана. Не исключено, что при помощи колдовства. - Меня всегда восхищала эта незамутненная вера людей определенного склада в то, что любые недоступные им свершения имеют единственно верное объяснение - колдовство, - смеется король. - Атия, конечно, редкостный мерзавец, но в чем ему не откажешь, так это в умении выживать и приспосабливаться. Он добрался до Умбара… вернее, до того поганого городишки, на месте которого нуменорцы возвели крепость, буквально с края земли и сумел устроиться у жрецов. Большого религиозного рвения он, правда, не проявлял, это тебе не магистр Шия, зато обладал очень ценным талантом добывать богатство едва ли не из воздуха. Жрецы работать не любят и не умеют, воевать, как ты сама понимаешь, - тем более. Они довольны быстро сообразили, что не им тягаться с нуменорским флотом, корсары по тем временам только начинали разворачивать свою бурную деятельность, и корабли их были оснащены в достаточной степени разве что для мелких стычек между собой. Атия очень убедительно изобразил предателя, выдал вождей сопротивления нуменорцам и таким образом смог сблизиться с королем Тар-Кириатаном. Продолжение тебе известно. - Под его влиянием Тар-Кириатан начал вести захватнические войны, - подхватывает Эрэндис. - Облагать народы Средиземья данью, значительная часть которой направлялась на развитие Умбара. - А фактически оседала в карманах жрецов и сокровищницах храмов, - уточняет Ар-Фаразон. - Атия имел большое влияние и на сына Тар-Кириатана, будущего короля Тар-Атанамира, которого сумел заразить идеей бессмертия. Он часто ездил на юг, как-то познакомился с Сауроном… - Поначалу он не знал, что перед ним Саурон, - поправляет его Эрэндис и быстро добавляет: - Так мне леди Иштар рассказывала. Саурон предстал перед ним в обличие эльфа, как в Эрегионе, и лишь после раскрыл свое инкогнито. А потом Атию обвинили в предательстве и подготовке государственного переворота. Кто-то из Верных постарался убедить короля, будто Атия намерен раньше срока возвести на престол его сына, следуя указаниям, полученным из Мордора. А Тар-Кириатан к тому времени уже настолько боялся, что его могут свергнуть, что, не разбираясь, пошел навстречу их требованиям. И Атию он действительно казнил, а потом внезапно сошел с ума, и от короны все же пришлось отказаться. Эрэндис многое опускает в этой, пожалуй, самой темной истории при нуменорском дворе. С точки зрения Тхурингветиль, безумие короля сильно преувеличено и имеет вполне логичные объяснения. Немногим известно, что накануне казни Атия получил кольцо, что, по словам Саурона, было его единственным способом спастись от смерти. Никто не поверил, что призрак обезглавленного советника мог появиться во дворце Арменелоса и бросить слова укора в лицо обезумевшего от ужаса короля. Никто, кроме юного принца, который со всех сторон успел обдумать идею заговора и переворота и счесть ее не такой уж дурной. А вот на девятого назгула Эрэндис не может смотреть иначе, как со смесью жгучего любопытства и ужаса, парализующего куда эффективнее легендарных черных коней с ледяным дыханием и кроваво-красными глазами или развевающихся мрачных плащей, под капюшонами которых не видно лиц. Лорд Хаук, наместник Саурона в землях близ моря Нурнен, никогда в своей жизни не покидавший Мордора, прямо и открыто смотрит на изобразившего его художника, и Эрэндис действительно интересно узнать, кто же решился запечатлеть его образ на бумаге. По словам Иштар, внешне лорд Хаук удивительным образом напоминает Владыку в его лучшие годы, и принцесса категорически не в состоянии понять, как этот смертный может жить с такой ношей - да и каким образом высшие силы вообще допускают его существование. - По-вашему, это имеет объяснение? - потрясенно смотрит она на собеседницу. Иштар тонко улыбается - конечно, вот уж у кого было время привыкнуть к такому шокирующему напоминанию о прошлом. - Ничего сверхестественного, равно как и ничего приземленного, иногда жизнь преподносит нам сюрпризы, - опровергает она невысказанные подозрения. - Не реинкарнация, не потомок, в котором вдруг заговорила кровь, последнее уж точно невозможно, у валар не бывает детей. Вы должны были видеть лицо Майрона, когда ему впервые попалось на глаза это дивное существо. Я даже не удивилась, когда Хаук, не имея никаких достижений, кроме привлекательного личика, получил кольцо, бессмертие и все прилагающиеся привилегии. Мне и самой было бы не по себе от мысли, что иначе он обречен умереть, и хорошо, если в бою, а не от старости... Благо, Хаук оказался довольно умен. И, во всяком случае, его появление решило проблему со статуями раз и навсегда. - Со статуями? - Эрэндис непонимающе хмурится, а Иштар смеется уже в полный голос. - Ваше счастье, принцесса, что вы не видели этого безумия. Расспросите ваших воинов, вам в красках опишут тщеславие Врага и золотые статуи Повелителя в дружественных Мордору землях. Мелькору, безусловно, эта бутафория бы польстила, он всегда был неравнодушен к подобным проявлениям восхищения. А людям, как мы уже обсуждали, необходимы символы. Довольно сложно было ожидать достоверного образа Владыки от тех, кто никогда Его не видел, но в последние годы Майрон результатами доволен. - Лорд Хаук еще доставит нам серьезные проблемы, - мимоходом замечает король. - Он ведь так и продолжает сидеть в Нурнен, отказываясь признавать капитуляцию Саурона. - Как такое возможно? - вопросительно смотрит на него Эрэндис. - Мне казалось, улаири не способны на автономию воли. Все, что они делают, соответствует желаниям Саурона. - Так оно и есть, - мрачно подтверждает Ар-Фаразон. - Так говорят те, кто разбирается в природе колец Власти. А это означает, что Саурон морочит нам голову со своим мнимым раскаянием, прекрасно понимая, что я не пошлю в Мордор армию. Продвигаться вглубь страны, к Нурнен - полное безрассудство. Мы удерживаем под своим контролем Барад-Дур, но ничего не можем поделать с орками, бежавшими на юг. Их способен обуздать лишь страх перед хозяином, а лорд Хаук - в настоящий момент единственный в Мордоре выразитель его воли. Во всяком случае, до тех пор, пока в наших руках не окажется Единое кольцо… А найти его без помощи бывших приспешников Саурона мы не можем. Замкнутый круг… - он пристально смотрит на воспитанницу. - Вот почему леди Тхурингветиль все еще жива. Ты ведь из-за нее пришла. Эрэндис испуганно отводит взгляд. В отличие от Саурона, Ар-Фаразон не наделен даром чтения мыслей - однако и без всякой магии он с полунамека распознает ее планы, что в момент составления кажутся ей вершиной продуманности и таинственности. Невольные воспоминания о путешествии в темницы вновь отзываются жгучей волной стыда - какое впечатление она рассчитывала произвести на Повелителя Мордора, если даже король, воспитывавший ее с детства, заставляет ее чувствовать себя такой наивной и слабой? - Я пришла, потому что беспокоюсь за вас, - совершенно искренне признается она. - Мне не нравится, что эту историю с майар пытаются использовать как козырь в противостоянии Верных и Людей короля. Времена Саурона давно прошли. Я видела его в Нинданосе, слышала его речи. Он не более чем тень из давно ушедших времен. Меня пугают не его практически не существующие шансы захватить Средиземье, а люди, которым вы доверяете и которые, тем временем, рассчитывают руками Саурона развязать новую войну - внутри Нуменора, - после небольшой заминки она все же решается сказать главное: - Тхурингветиль очень привязана к своему слуге. Если он умрет, она никогда не расскажет вам, где кольцо. Я уверена, если она не знает наверняка, как до него добраться, то уж точно догадывается. - Уверена? - вкрадчиво переспрашивает король. - Тхурингветиль хитра. С ней ты никогда не можешь позволить себе такую роскошь, как уверенность. Она блефует, чтобы обезопасить себя. С чего бы ей предавать Саурона, которому она служила две эпохи? - Саурон первым предал ее, - и сейчас Эрэндис не кажется, что ее слова так уж далеки от истины. - Ради него она приплыла на остров, оставила безопасное укрытие. В отличие от тех же улаири, что были величайшими правителями, чародеями и учеными, Тхурингветиль ни для кого не представляет особенной ценности. Вам лишь достаточно передать ее в руки магов и эльдар, чтобы навсегда избавиться от нее. Готова поспорить, Саурон ничего не сделал для того, чтобы помочь ей. И не сделает. - Тхурингветиль никак не связана с Кольцами Власти, - возражает король, однако блеск его глаз позволяет Эрэндис поверить, что ее слова все же услышаны. - О ней ничего не сказано в заклинании, записанном и переведенном эльфами. Нам неизвестно, чем она занималась, пока Саурон находился в Эрегионе. В сущности, достоверных записей о ней не сохранилось со времен Лютиэн Тинувиэль, все больше слухи, которыми разве что непослушных детей пугать. Лорд Лангон говорил мне, что нет никаких свидетельств даже ее участия в последней битве Моргота с валар. А вот это известие становится для принцессы полной неожиданностью - Лангон снова совершает непредвиденный ход, разбивающий все ее представления о происходящем вдребезги. - Лорд Лангон сказала такое? - изумленно повторяет она. - Когда? - Не далее, как вчера вечером, - пожимает плечами король. - Вы с ее величеством как раз навещали Амандила и его семью. Так что не советую излишне тревожиться, ты не единственная, кого занимает дальнейшая судьба Тхурингветиль. По словам Лангона, наша уважаемая гостья относится к числу тех майар, что отреклись от Моргота задолго до его падения и разбежались по всему Средиземью, коль скоро обратного пути в Валинор для них уже не было. Если опираться на донесения моих шпионов, она вновь присоединилась к Саурону уже после Гвайт-и-Мирдайн, а до того крайне интересовалась его назгулами. - Вот как? - Эрэндис пытается сообразить, для чего Лангону после всех угроз понадобилось преподносить королю настолько безыскусную ложь, но не находит удовлетворительного ответа. - Разве это не доказывает, что она может знать о кольцах даже больше, чем кажется Саурону? - Это не доказывает ничего, кроме отсутствия в ее действиях всякой последовательности, - раздраженно отзывается Ар-Фаразон. - Да, Тхурингветиль интересовалась потомками каждого из улаири и никогда не выпускала их из виду. Да, у них с Альвом были и остаются большие планы на Кханд. Да, ей даже достает безумия или глупости верить в возможность физического возвращения в этот мир существа, что было уничтожено столетия назад. Доверия Саурона не заслужить такими мелочами. “Я твердо намерена использовать этот призрачный шанс, принцесса”, - заявляет Тхурингветиль, едва успев покинуть тронный зал в свой первый день в Роменне, и сейчас уже невозможно сказать, имеет ли она в виду освобождение воевавших на стороне Мордора и захваченных в плен воинов, Саурона - или и вправду самого Мелькора, о чем она с такой уверенностью позже заявляет Лангону. - Пленен, а не уничтожен, - тихо поправляет Эрэндис. Ар-Фаразон иронично усмехается в ответ на ее замечание. - Взгляни на вещи трезво, Эрэндис, - говорит он. - Война Гнева имела самые разрушительные последствия, мы себе даже вообразить не можем подобного размаха. Она навсегда изменила структуру мира. Если раньше, как уверяют эльфы, валар и имели возможность создать себе физические оболочки и непосредственно влиять на судьбу мира, сегодня сама реальность воспротивится любой их попытке вмешаться. Враг был лишен сил и выброшен за круги мира. Народы из самых удаленных уголков Средиземья могут сколько угодно поэтизировать эту войну и представлять его плененным мучеником, а жрецы - возводить собственную пирамиду власти на основании этих верований, но суть остается неизменной - фактически Враг мертв и неспособен воскреснуть. Надеждам Тхурингветиль не суждено сбыться никогда, и тебя не должны пугать или вводить в заблуждение ее иллюзии. - Однако вы ничего не можете поделать с тем, что в мире существует сразу несколько королевств, где эти иллюзии едва ли не возведены в ранг государственной политики, - парирует Эрэндис. - Если Элендур, или Исилдур, или любой другой ваш протеже отправится в Барад-Дур и попытается проповедовать подобные идеи местным жителям, над ними, самое малое, что посмеются, - она переводит дыхание. - В знатных домах Арменелоса в последнее время только и говорят, что о Едином кольце. Тхурингветиль рассказывала, что оно способно подарить своему хранителю великую силу и успех во всех начинаниях. И я бы не поручилась, что этому человеку очень скоро не захочется примерить на себя и вашу корону. Ар-Фаразон снова мрачнеет, а Эрэндис чувствует, как от напряжения у нее начинают дрожать руки. Она не случайно напоминает королю о своем видении на Менельтарме - любые подозрения в адрес Исилдура автоматически заставят его усомниться и в Амандиле. Ей нечего добавить к сказанному - теперь, как бы абсурно это ни звучало, все ее надежды лишь на настойчивость Ар-Зимрафель. - Я бы не стал переоценивать власть кольца, - отвечает Ар-Фаразон после тягостной паузы. - Оно творение Саурона и его же проклятие. Для того, чтобы стать королем Нуменора, силы и успеха недостаточно. Я благодарен тебе за заботу, Эрэндис, но нет нужны беспокоиться о прочности моего положения. Никто не посмеет его оспорить. Не перебивай меня, - останавливает он уже готовое сорваться с ее губ возражение. - Не стану скрывать, я и сам желаю найти кольцо - или позволить ему затеряться, навсегда остаться там, где оно пребывает ныне. Но не потому что я превыше всего стремлюсь избавиться от Саурона. Я не случайно дал тебе просмотреть эти бумаги, - он кивает на черную папку. - Мне не нужны бессмысленные жертвы. Саурон сумел собрать вокруг себя талантливых полководцев, исследователей, лидеров, за которыми готовы пойти люди. Их успехи - заслуга вовсе не колец. И я бы хотел видеть этих людей на службе у династии. Эрэндис неподвижно смотрит на Ар-Фаразона, не представляя, как реагировать на его головокружительные планы. Он же, тем временем, с невозмутимым видом собирает разбросанные на столе документы и выглядит спокойным и умиротворенным, будто они только что не обсуждали ничего серьезнее планов на следующее лето. - Как я уже говорил, в мои планы не входит смерть леди Тхурингветиль, - продолжает король. - Полагаю, в наших темницах достаточно места для того, чтобы до поры содержать ее в достойных условиях, как и Саурона. Что касается слуги, - он пожимает плечами, - пусть живет, ненависть Тхурингветиль нам ни к чему. Однако пока его непричастность не будет доказана, он не выйдет на свободу, Эрэндис. Более того, я не вижу смысла и дальше содержать его в королевском дворце. Мальчишку доставят в Виньялондэ, в тюрьму для простолюдинов. Я распоряжусь, чтобы Аланор занялся этим. В груди Эрэндис что-то сжимается в перехватывающий дыхание комок, и ей стоит колоссального труда не показать королю охватившей ее паники. - Но ведь тюрьма в Виньялондэ… она ужасна, - произносит она непослушными губами. - Вы хотите бросить его к этому сброду, к ворам и разбойникам? - Мальчишка должен быть благодарен, что его делом занимается лично правитель Нуменорэ, - жестко обрывает ее Ар-Фаразон. - Я мог бы послать его вглубь континента, в компанию к военнопленным харадрим или оркам. Однако я проявляю милосердие. Не нужно злоупотреблять моей добротой, Эрэндис. Принцесса торопливо приседает в реверансе - не хватает только своей неумеренностью рассердить короля еще больше. Виньялондэ - не самый страшный вариант, повторяет она себе, существуют способы выбраться и оттуда. Они избежали смертной казни - это главное, все остальное поправимо. Ничего подобного, угрюмо отзывается внутренний голос. Тхурингветиль - не получается называть ее леди Иштар даже в мыслях, - условия Ар-Фаразона, конечно, не примет, а значит вряд ли они с Эрэндис увидятся в ближайшем будущем. Брата отправляют в отвратительное место, о котором принцесса в достаточной степени наслышана от Замин, а все, что она может сделать - это переменить его темницу на более комфортную, и то - лишь выдав правду, которую нельзя раскрывать. И Ар-Фаразон, словно чувствуя ее внутреннее смятение и исподволь наслаждаясь им, добавляет: - Через неделю в королевской верфи на воду сойдет новый корабль, способный беспрепятственно плавать в водах Умбара, не рискуя стать легкой добычей для пиратов. Мы собираемся присутствовать при этом событии: я, ее величество и наиболее уважаемые лорды. Приглашаю я и Лангона, его ведь это напрямую касается. Мне кажется, это прекрасный повод вам, наконец, познакомиться. Я буду рад, если ты сочтешь возможным присоединиться к нам, Эрэндис. Принцессе остается только устало кивнуть. Сейчас ей, как никогда, хочется вновь воспользоваться накидкой Тхурингветиль и улететь, куда глаза глядят. Впрочем, после беседы с королем она не может отделаться от мысли о том, что спокойных для нее мест во всем Средиземье попросту не осталось.