Враг, близкий друг, Мое начало и мой конец, Осквернённая правда, шепчущая ложь, И это снова причиняет боль.
Кто из нас капитолийский переродок, Китнисс? Ты — та, что погрязла во лжи и грехах; или я — тот, что утратил способность различать границу между правдой и фальшью даже в собственных воспоминаниях? Может, мы оба? Я хочу, но не буду спрашивать у тебя об этом вслух. Ты ведь непременно снова солжешь, разве нет? Это то, что ты умеешь ничуть не хуже, чем стрелять из лука. Врать. Сеять надежду. Затем вырывать ее с корнем из сердца. Не думая, что там уже ничего не останется. Я хочу уничтожить тебя, потому что ты — убила все во мне. Ты, а не Они. Я ведь любил тебя — больше жизни, больше, чем кого-либо. Ты об этом знаешь, я же — помню, хотя душу отдал бы, лишь бы забыть. Вот только ее у меня и так не осталось. Поэтому ты и смотришь на меня с пронизывающим насквозь отвращением. Ах да, ты, наверное, всегда смотрела именно так? Просто я, одурманенный тобой дурак, не замечал? Это и есть вся правда, вся суть в наших с тобой лживых отношениях? Истинные чувства, что ты ко мне испытывала — презрение и, быть может, крупицы жалости? Теперь мы сравняли счет. Ты мне так же противна. Среди тысячи воспоминаний о тебе, те, в которых я был бы уверен — подобны капле в море. Их, быть может, достаточно, чтобы понять, почему я любил тебя, но слишком мало, чтобы ответить на вопрос: как так вышло, что я верил тебе, как самому себе? Зачем? Любовь к тебе казалась мне благословением, на самом деле я был проклят ею.Чего я боюсь и что я пытаюсь сделать, Слова, что я говорю, и то, что скрываю. Все страдания, я хочу, чтобы они закончились, Но я хочу этого вновь.
Я знаю, ты меня боишься. Чувствую твой страх, когда я рядом, твое отторжение, и это лишь сильнее подхлестывает мою ненависть к тебе. Звенящую пустоту во мне тот час заполняет желание увидеть твои муки, твою предсмертную агонию, твой конец. Я жажду рвать тебя на части как дикий зверь, резать, кромсать: все, что угодно, лишь бы от тебя ничего не осталось. Насладиться всем этим. Я хочу, чтобы ты исчезла, перестала существовать буквально и в моей голове. Чтобы ты, наконец, освободила меня. Правильно делаешь, что боишься меня, Китнисс… Но ты не знаешь, что я мечтаю о смерти куда больше, чем о возмездии. Месть — не то, ради чего можно жить. А у меня больше ничего нет. И никого, кто был бы дорог, никого, кому был бы нужен. Остались только пепел и головешки. Все это бессмысленно, жить — бессмысленно.И это настигает меня, Внутренняя борьба струится по моим венам, Свирепствует, Внутренняя борьба ломает меня вновь.
Я отчаялся: собирать по осколкам самого себя — не выходит; искать правду — кругом одна ложь. Мне так хочется уйти в темноту, растворить в ней свою боль и отравленную память. Принять смерть как исцеление. Но не могу. Ты не даешь. Не жажда расплаты над тобой, нет, а ты сама. Твое тихое: «Останься» не то во сне, не то наяву. Это сильнее, чем я, сильнее, чем смерть.И это настигает меня, Война внутри тянет меня вниз, И без тебя Внутренняя борьба ломает меня вновь.
Я не переродок, Китнисс. Всего лишь сломанная кукла. Использованная и брошенная за ненадобностью…