Без названия

Я уже полчаса сижу в кафе. До сих пор не могу поверить, что мне сказали «да», руки трясутся и какой-то не понятный страх в груди остался. Такое было, когда я экзамен сдавала в академии. Я выпила кружек пять кофе и ещё одну с коньяком. Тут вообще-то так не делают, но я знакома с барменом – Билли, я ему нравлюсь…вот и пользуюсь этим. Уютная атмосфера, тихая медленная музыка и милые улыбки Билли в мой адрес постепенно успокаивают. Биение сердца опускается до привычной скорости, пальцы больше не отбивают какой-то незнакомый ритм на столе. Приятное ощущение умиротворённости и недосягаемости. Я снова чувствую себя превосходно, мысли о неудаче больше не посещают мою голову. Я начала верить в похвалы, какими осыпал меня сегодня мистер Саймонс, я начала верить, что талант у меня всё же есть… - Простите, здесь не занято? – приятный бархатистый голос прозвучал за моей спиной, к столику подошёл мужчина. Я его сразу узнала. Я на секунду потеряла дар речи, но поспешила пригласить его сесть. Мы долго молчали и смотрели друг на друга. Не знаю, по какой причине мочал он, но я просто не знала с чего начать разговор. В его внешности есть что-то притягательное, инопланетное, нереальное. Высокий рост (хотя может мне так кажется, я ведь метр шестьдесят один), острые скулы, ясно очерченные губы, прямой, несколько большой, но правильной формы, красивый нос и удивительные глаза небесно-голубого цвета. Лёгкая небритость и тёмные растрёпанные волосы очень идут ему. На нём - обычные джинсы цвета пьяной вишни и короткая белая футболка с надписью «JD McPherson» и рисунком быка. Он первый решил прервать неловкое молчание: - Я долго не решался подойти к вам, мисс. Пытался понять: поклонница вы или нет. - Но, поняв, подошли? - Да. Он угадал: я не была его поклонницей. Смотрела, конечно, несколько фильмов с его участием, но поклонницей не была. Нет, как актёр мне он очень нравится, и как мужчина тоже, но мне по душе Мэнсон, Уэй, Бирсак и все в этом духе. От кино мне вообще ни холодно ни жарко. Могу на досуге посмотреть, но не увлекаюсь. Кино по большому счёту – ложь. Режиссёры, сценаристы придумывают, актёры играют, то есть притворяются, лгут. Они создают жизнь, у истории которой всегда – хэппи-энд. Или наоборот жизнь у героя не складывается, все возможные и невозможные несчастья наваливаются на его плечи. В итоге: пресловутый хэппи-энд или смерть… В жизни такого не бывает. Не бывает, чтобы человек был магнитом для притяжения неприятностей и трудностей. Или, например, человек, найдя свою вторую половинку лет в тридцать, не будет жить с ней до конца дней своих. Я не верю в любовь до гроба, её нет, существует только привычка. Не люблю притворство. А вот в музыке всё наоборот. Тебе плохо: ты поёшь и играешь об этом. Ты счастлив – поёшь и играешь об этом. Всё честно, правдиво. Песня или мелодия – эпизод твоей жизни, реальной жизни, жизни никем не придуманной. В литературе и живописи так же. За это я их и люблю. - И как же вы поняли, что я не ваша фанатка. - Обычно, они подходят, просят автограф или фото, или и то и другое. Очень скромные сидят и просто смотрят прямо в упор… - Вы правы – я не фанатка. - Как же я этому рад, - облегчённо вздохнул он. К нам подошёл официант. - Вы ещё что-нибудь закажите? - спросил Камбербэтч, посмотрев на мою пустую чашку. - Кофе, - сказала я официанту. - Может, вам уже хватит кофе? Закажите что-то из еды, - заботливо предложил Бенедикт. - И правда, - спохватилась я. - Ризотто, свежие овощи и бокал столового вина, - и добавил мне, подмигнув: - В обед можно. - А вам, что? – нервно спросил официант. - То же самое. - Мы так и не познакомились. Я Бенедикт, но лучше – просто Бен. - Очень приятно. Ханна, - Моя рука утонула в его, протянутой мне руке. У него очень красивые пальцы – пальцы музыканта или шахматиста. Наверняка он играет на каком-нибудь инструменте. - Мне кажется, что я вас где-то видел, - задумавшись, произнёс он. Ох, как часто мне это говорят. Правда, привыкнуть я к этому никогда не смогу. Обычно на такие вопросы отвечаю, что может быть на улице, в магазине или в метро. Но, почему-то Бену не хочется врать. Скажу ему правду. - Я в Лондоне всего неделю и успела побывать только в Критерионе на последнем показе «Кориолана», в Музее Шерлока Холмса, а всё остальное время провела в студии звукозаписи. Можно сказать, что практически не вылезала оттуда. - А я прилетел домой только вчера. И всё же я определённо вас где-то видел… - Вам так кажется, потому что вы хорошо знакомы с моим братом – я очень на него похожа. На лице Бенедикта полнейшее непонимание. Да, я могу удивить. - А ваш брат? – спросил он, поняв, что сама я дальше продолжать не собираюсь. - Мне, неловко об этом говорить… - для меня признаться в том, что мой брат – знаменитость – просто мучение. Пусть я люблю Эна, и горжусь им. Так, соберись, сама виновата. Следующий раз будешь держать язык за зубами. - Эндрю Скотт – мой старший брат, - ну вот, не так уж это и сложно.Так, и что означает эта загадочная улыбка? - Я когда вас увидел, у меня в голове сразу мелькнула мысль: «как она на него похожа», но я и подумать не мог, что вы на самом деле его сестра. Он говорил мне, что вы начинающая актриса, пошли по его стопам… Говорит, что предположить не мог, а у самого в голосе ни единой нотки удивления. А может он сейчас играет, скрывает свои эмоции, чувства. Ему не привыкать. - Я бросила театр, поняла, что ложь не для меня, - да, он точно играл, а теперь, ему нужна правда. Он думает, что если не будет со мной самим собой, то я тоже не буду с ним честна. Он прав. Люблю людей, которые разбираются в людях. - Но почему же? - Давайте не будем говорить о том, в чём заведомо не сойдёмся во мнениях, - не люблю спорить. Мне нравится, когда он удивляется: слегка приоткрытые губы, еле заметный прищур глаз, от которых лучами расходятся морщинки, придающие ему очарования. Мне хочется его веселить и удивлять, чтобы он улыбался, чтобы видеть, как блестят его глаза, как он вскидывает бровь и… Нет, стоп. С чего такие мысли мисс Скотт? С каких пор тебя стало интересовать, что-то кроме работы и друзей? - Как пожелаешь, - сама учтивость. – Расскажи, тогда, чем ты занимаешься, - и снова эта улыбка – я с ума сойду! - В данный момент – ни чем. Просто отдыхаю. Но через неделю я начинаю работать! – Я совсем не умею скрывать свою радость. -Работа твоей мечты? - Ага. - Ну и?.. - Буду играть в начинающей рок-группе. - Вау… - чем бы его ещё удивить? – У вас, Скоттов, у всех разносторонние способности? - Только у детей, если честно. - Может быть, ты ещё и рисуешь? - Немного. - Так, продолжим, - Хах, «игра в угадайку» называется. – Ты танцуешь, пишешь стихи, готовишь, вышиваешь, вяжешь, занимаешься спортом, говоришь на нескольких языках. - Вышиваешь? Вяжешь? – Издеваешься? - Просто шучу, - с притворной обидой, поправил он. - Говорю только на английском, ирландском и французском. Танцевать умею, но не люблю. Плавание, баскетбол. Пишу всё, что можно и нельзя. Готовить не умею. - Я восхищён! – на моём лице лёгкая улыбка, взгляд спокойный, мягкий, но на самом деле я плавлюсь, плавлюсь изнутри. Как же быстро мы уничтожили свой ужин – он, как и я явно не ел целый день. - Так, теперь моя очередь. - Пожалуйста. Не успела я начать, как к нам подошла официантка: - Простите, кафе закрывается. - Принесите счёт, - попросил Бен. Девушка ушла и спустя минуту появилась со счётом и постером с изображением моего собеседника. - Можно ваш автограф, мистер Камбербетч? Она протянула ему фото и маркер. - Конечно, - улыбаясь, ответил Бен, расписался на собственной фотографии, и вернул её девушке. После он вложил деньги в счётную книгу, и подал мне руку. В этот момент подошёл Билли с моим пальто в руках: - Я закончил. Тебя проводить? Бенедикт не дал мне ответить: - Я думаю, что мисс Скотт будет достаточно одного провожатого, поэтому, вы можете быть свободны, молодой человек, - сказав это, он взял моё пальто из рук бармена и подал мне руку. Это было очень неожиданно, неловко и приятно одновременно. Бен помог мне одеть пальто, и оделся сам. - Прости, Билл, в другой раз, - виновато произнесла я и пошла к выходу, актёр пошёл за мной. Полночь. Ветра нет, но немного прохладно. Густой, молочный туман скрывает небо и звёзды. Из-за него огни ночного Лондона кажутся тусклыми, холодными. За два шага от себя ничего не видно, всё скрыто белой пеленой, только, кое-где виднеется свет фонарей, окон и фар автомобилей. Обычно, уютная, узенькая, но длинная улица Бинг-стрит, кажется незнакомой, пугающей и мрачной, но рядом с Беном я чувствую себя защищено и спокойно. Кажется, будто мы знакомы с ним целую вечность. Мы идём по ней уже пять минут, идём не торопясь, разговариваем. Вдруг я замечаю, что его рука сжимает мою, а моя его. Я вздрогнула, и попыталась отнять её, но он не отпустил, а лишь спокойно сказал: - Я сам не знаю, как так получилось, но… не отпускай, - я посмотрела на него, невольно улыбнулась и только сильней сжала его пальцы. Он улыбнулся тоже, но смотря при этом куда-то вдаль. До самого дома мы не произнесли ни слова, а подойдя к крыльцу, он сказал, снова улыбнувшись: - Спокойной ночи, Ханна… Я сняла кеды и тихонько прошла в свою спальню. Эндрю наверняка уже спал. Zero 1, апельсиновый сок, карандаш и бумага – вот, как я проведу эту прекрасную ночь, сменившую не менее прекрасный вечер. А завтра обязательно позвоню Бенедикту. Я не считаю, что первый шаг всегда должен делать мужчина, тем более что я… Я не дала ему свой номер.