Леса умирали

Леса умирали. Они кричали, когда огромные железные машины вонзались в землю у подножия, разрывая крепкую цепь корней, связывающих лес в одно целое. Они разрывали барабанные перепонки беззвучным воплем, когда острые зубья раздирали нутро. Кора свисала ошметками, сок сочился из жил, щепки разлетались под напором, оставляя в теле деревьев зияющие раны. Они стонали от боли, когда с хрустом ломались ветки кустов, из земли выворачивались пролежавшие в ней десятки лет, почти истлевшие коряги. Они молили о пощаде, когда видели приближающееся пламя, чувствовали жар, распространяющийся повсюду. Но люди не слышали. Они затыкали уши, надевали наушники, чтобы не оглохнуть от шума техники. Они перекидывались краткими и резкими фразами. Они делали свое дело, глубоко внутри ощущая, как что-то сжимается и отмирает. Это был геноцид. Геноцид лесов. *** Воздуха не хватало. Не хватало жизни. Не хватало леса. Люди не могли найти им никакого искусственного эквивалента. Выращенные на бедной почве, в сердце мегаполисов, в среде, полной отходов, загрязнений и прочих прелестей технического прогресса, леса не могли развиваться. Они чахли, сохли, вырождались. Они не справлялись с задачей, поставленной перед ними. Они хотели расти, а их заставляли это делать. Они желали помогать, но им было поручено приносить пользу. Они хотели свободы, а их загоняли в рамки, ограничивая асфальтированными магистралями. Леса приручили, сделали домашним питомцем, им позволили быть. А они отказались. *** Они были найдены. Как бы они не старались скрыться, их нашли. Леса оказались под угрозой. Снова. Но что-то поменялось. В отношении людей. В ауре, распространявшейся от них. Они пришли без противоестественных машин. Не для того, чтобы уничтожать. Они пришли… просить. Они с благоговением простирали взоры вверх, на смыкающиеся кроны лесных великанов. От высоты, на которой помещался купол из сплетшихся в единое целое ветвей, захватывало дух и кружило голову. Люди с придыханием перешептывались, не смея говорить в полный голос, не смея нарушать идеальный природный баланс. Они опасливо продвигались вперед, вглубь, отмечая, как стихают звуки ветра и их окутывает бархатная и влажная тишина. Пересвист птиц, разом всколыхнувшиеся и застывшие кусты, напевный, но все ещё тревожный шелест листвы – больше ничего, кроме отяжелевшего дыхания и бряцания экипировки, не вносило неполадок в этот упорядоченный хаос. Земляной покров был скрыт под листьями, хвойными иголками и мелкими веточками, отчего казалось, что и земли-то нет. Вокруг один лес: сверху, снизу, со всех сторон. Деревья стояли стеной, возвышаясь над остальным. Кора во многих местах поросла мхом, он же свисал паутиной вниз. Бесконечное чередование зеленого и коричневого, неисчислимое множество оттенков создавали гармоничное сочетание. Это было творение природы, не людей. Люди хотели понять лес. Единственный раз не ошибиться и не потерять связь. У них получалось. Медленно, маленькими шажками, но получалось. Должно было пройти ещё много времени, чтобы она укрепилась, стала прочной и постоянной. Но главного люди достигли. Лес доверился им. *** Лес брал свое. Его отпустили, убрали грязные, по локоть в масле, ручонки. Заискивающе подтерли за собой нефтяные пятна. Освободили от людей, переправив их туда, где они не могли навредить. Только города не снесли, оставили бетонные коробки. А лес брал свое. Асфальт трескался, корни пробирались наружу, разрывая его, как когда-то люди разрывали их. Каменная крошка сыпалась на землю, покрывая его белесым слоем, чтобы после исчезнуть под напором травы. Кирпичи и обломки бетона обрастали мхом, так, что вскоре их нельзя было отличить от полувековых лесных валунов. Деревья стрелами возносились ввысь, перерастая небоскребы, принижая их, а после и вовсе уничтожая. Люди разрушали. Лес затягивал раны. Люди убивали. Лес вылечивал безнадежные случаи. Люди были людьми. А лес – частью природы.