Значение красных роз

      Покидая стены единственного госпиталя Конохи, она в одиночестве возвращалась домой, не спеша шагая от дворовых проулочков к аллее.       Для нее все вокруг казалось каким-то новым, интересным, но в какой-то момент ставшим не таким родным, как когда-то раньше. Остановившись у деревянных перил узкого моста, она зачарованно взглянула на горизонт, за которым скрывалось оранжевое зарево.       Давно девушка просто не любовалась закатом, позволяя легкому бризу играть со своими жемчужно-розовыми волосами. Как же переменчива жизнь, время не стоит на месте, поспешно отсчитывая час за часом, отведенные каждому человеку… Сакура Харуно уже давно не та глупая девочка, которая когда-то могла пустить слезу, стоило тяжелой росинке упасть с листа на землю… Не наивная дурочка, поддавшаяся сердцу, страдающему от безответной любви. Все это далеко позади.       Она взрослая двадцатилетняя девушка, ведущая самостоятельную жизнь на собственном обеспечении и размышляющая, как человек, перешагнувший ряды огромных камней на своем, еще не длительном жизненном пути.       Несмотря на молодой возраст, Сакура научилась разглядывать превратности бытия куда глубже, чем многие другие старше ее. Сегодня на ней красуется лиловое платьице с интересным орнаментом, не так давно девушке подарила его мама без всякого особого повода. Ради обыденного внимания к дочке, которой гордится ее семья. Сакура устала в свое время от общепринятой формы шиноби. Хватило по горло. Иногда хочется побыть обыкновенной девицей, без всего этого боевого снаряжения за спиной, смотреть на мир глазами женщины, а не взглядом ниндзя.       Во время восстановления послевоенного порядка, день ото дня девушку съедала депрессия. Сакура и сама не могла ответить на вопрос — в чем была причина этого недуга? К Харуно-сан давно не относятся, как к гадкому утенку, девушка проявила себя с лучшей стороны. Сейчас она не просто чунин, успешно практикующий лечебные техники. Ей присвоили ранг джоунина, вот только непривычно было Сакуре осознавать, что теперь она ниндзя столь высокой категории. Казалось бы, такая честь, да только былую пустоту в душе это не убивало.       …Потом ее чисто девичья мечта успела сбыться. Ей позволили просто побыть прекрасным хрупким созданием, которому нужна забота, внимание и ласка. Нужны красивые слова и какая-никакая захудалая романтика. Правда этого Сакуре хватило за один-единственный раз. Теперь она и без слов, при помощи одних лишь тонких жестов, могла уловить трепетное к себе отношение, перенять их рецепторами кожи, нитями настроения, и ей это очень даже нравилось.       Вся превратность заключалась в том, что Сакура разглядела своего человека, пропуская ряды амбициозных сопляков, в которых бушует передозированный выпендреж, очень стремительно вызывая к себе пренебрежение и отторжение.       После минутного позволения — отдаться потоку размышлений, девушка продолжила свой путь домой, прогулочным шагом.       Вечерело. Однако кварталы Конохи, так же как и днем, полнились прохожими и торговцами в раскидистых многочисленных лавках. Не сказать, что Харуно была большой поклонницей сладостей, однако фруктовый мармелад на прилавке какого-то сурового дяденьки так и манил девушку к себе. Выделив пару минут на обеспечение себя десертом к чаю, Сакура достала несколько рё из компактной вязаной сумочки, в тот момент, когда на ее плечо легла чья-то рука. Обернувшись, Харуно лицезрела своего бывшего сенсея. Сейчас это было особенно неожиданно.       - Давненько не виделись, — Какаши, улыбнувшись сквозь привычную маску, обтягивающую лицо, опустил руку девушки, опередив ее с подачей купюр торговцу.       - Спасибо, — язвительно отреагировала Сакура, забирая пакет со своими мармеладками.       Оставшийся путь до дома предстояло пройти в паре с Хатаке. Они шли совсем рядом, молча рассекая толпу встречных прохожих. Эти двое уже давно не учитель и непутевая ученица. Теперь оба стоят на одной и той же ступени джоунинов, умеющие достаточно много, для того чтобы оправдать звание высшего ранга шиноби, разделенное лишь опытом лет. Сакура не отступится от личного убеждения, приводящего к тому, что Какаши пережил на своем веку куда больше тяжести, поэтому глупо ставить себя и его на одну планку.       Харуно не сдержала усмешки, увидев в руке Хатаке огромный букет из насыщенно-красных роз, украшенный веточками из желтых, белых и розоватых меленьких цветочков, чьи названия были ей неизвестны.       - Давно ли вернулись? — полюбопытствовала Сакура, не отпуская все той же проницательной язвительности из интонации и мимики.       - Сегодня утром, — непринужденно ответил Какаши, — Соскучился по деревне, кварталам, решил прогуляться, да встретил случайно знакомое симпатичное лицо, — отвечал радушно джоунин, вернувшийся из не самой простой миссии, в которой прибывал месяц.       - Красивый у вас букет. Заготовили для кого-то особенного, или вам его на пропускном пункте за заслуги перед родиной вручили? — налегала Сакура, стараясь больше не давить ехидную улыбку.       - Знакомая флористка собрала. Он предназначен для самого особенного человека. Вот только тяжелый слишком, так запросто и не вручишь в чуткие женские руки, когда до дома еще шагать и шагать.       Сакура жила в маленькой квартирке в трехэтажном доме на окраине деревни. Больше всего в этой местности она обожала вид из окна, выходящий на берег реки, и выстроенный каменный мост, под навесом ветвей ив.       Войдя в тесную прихожую девушка поспешно освободила ноги от непривычных узких тапочек, приглашая пройти в след за собой Какаши.       Джоунин, оказавшись в гостиной, точнее, комнате, совмещающей и гостиную, и спальню, по-свойски, прихватил с полки стеллажа глубокую вазу, заполняя ее водой, после самостоятельно поставил роскошный букет на стеклянное дно.       - А ты это классно придумал, про «случайную встречу», — подметила Сакура, упав в высокое круглое кресло.       - Изначальная идея была «случайно» встретить тебя около входа в госпиталь, но сегодня ты освободилась раньше обычного, — улыбчиво пояснил Хатаке, упираясь поясницей в комод и скрестив руки у груди.       - Красные розы? Ты меня удивляешь. С каких пор твоим предпочтениям перестали угождать белые лилии и тюльпаны?       - Да вот, перед отправкой на миссию произошло веское недопонимание между мной и моей бывшей ученицей. Я не стремился озадачивать себя тем, кто прав, а кто нет, просто решил реабилитироваться сам. Любой подаренный цветок несет в себе определенное значение. Через этот незамысловатый дар так или иначе выражаешь уровень своей признательности. Розы — самые многогранные по смыслу цветы, каждый их оттенок символизирует разную степень испытываемых человеком чувств к другому человеку. Случается так, что ты чего-то опасаешься и поступаешь из-за этого неправильно, выказывая чрезмерную опеку дорогой особе, которая порой излишня. Следом происходят ссоры. А потом появляется возможность на некоторое время разлучиться и наверняка расставить все приоритеты, сидя ночами на перевале и размышляя о своем. Тебе ведь нравится получать в дар цветы. Ты утверждаешь, что через этот жест и их типаж улавливаешь всякий смысл без помощи слов, которыми не всегда можно выразиться красиво и правильно. Поэтому на сей раз я дарю тебе именно красные розы, — закончил Какаши глядя на Сакуру, погруженную во что-то негативное.       - Я не скучала по лирическим россказням бывшего сенсея, Какаши-сан, — вразумительно пояснила Харуно. — Даже не вспоминала о этой манере человека, склонного быть не пунктуальным и порой улыбаться невпопад, противореча самому себе. Обидно, что до вас до сих пор не дошел этот факт.       Сакура, не скрывая отражения печали на своем лице, покинула удобное кресло и подошла к открытому балкону.       Наступление ночи сегодня выглядело обворожительно мистическим: усыпанное миллиардами звезд небо, единого темно-синего тона, но при этом капает дождь. Слабый ветер проникает в комнату, играя занавесками и колышет домашние растения, ведущие свою жизнедеятельность на балконе.       Сердце бешено заколотилось, а тело медленно пронизывало подобие медленного электрического разряда, стоило опытным надежным мужским рукам лечь на девичьи плечи, сковывая их объятиями, прижимая к себе. Позволив минутное наслаждение этим мигом, Сакура обернулась лицом к тому, кто подарил ей душевное равновесие, некий новый свет, но, в то же время, забрал что-то взамен.       Взъерошенные бледно-пепельные пряди затеняли лоб, спадая на глаза, особенно подчеркивая давний шрам, в настоящий момент не скрытый протектором шиноби скрытого листа. Бледное худощавое лицо с точеным носом, аккуратной линией губ, до которых так и хочется дотронуться. Это лицо одновременно суровое, но с видимой тенью печали, что наложили на него прожитые годы.       Прошедший месяц о сенсее Какаши Сакура явно не вспоминала. Причиной ее тоски был не придирчивый копирующий ниндзя, а мужчина, который подарил ей лучшие моменты жизни. Его взгляд таит боль, скрывает осознание истинной цены жизни, трепетную душевность, скрываемую страсть и нужду в обыденной ласке к себе. Только Сакура знала его таким, без видимых и невидимых масок.       Девичья ладонь легла на грудь мужчины, Харуно сама потянулась за долгожданным поцелуем: умелым, страстным и одновременно нежным поцелуем, по которому оба успели соскучиться, пребывая месяц по разным сторонам географических границ.       Сорвавшийся с цепи ритм прикосновения губ к губам, танец языков, соприкасающихся друг с другом… Именно такой же поцелуй однажды заставил Сакуру познать истинную цену нарастающей страсти, зарождение прочного, а не эфемерного чувства привязанности. Поцелуй и объятия, навсегда вычеркивающие из жизни всякую неуверенность и скрытые слабости, пробуждающие тонкую истину женской натуры. Ничем ранее не предсказуемый союз, который судьба бережно готовила, не выдавая своего секрета до наступления положенного времени.       Впервые разделив любовную постель, оба оставили в ней полный арсенал собственных масок, беззаботные воспоминания о былых временах, тяжбы пережитых невзгод. В ту ночь Сакура и Какаши навсегда перестали существовать друг для друга в образе былого наставника и не самой усидчивой ученицы.       Хатаке прижимал к себе хрупкое тело своей избранницы, не в силах сдерживать монотонность объятий, наслаждаясь шелком ее густых мягких волос, напоминающих оттенком и ароматом цветы вишни, необузданно одаривая прикосновениями ровную спину девушки, линии талии, совокупностью действий заставляя Харуно сильнее прильнуть к своей крепкой груди. Шея Какаши скованна кольцом объятий из рук Сакуры, она периодически касается пальчиками пепельных волос, прохаживаясь ладонью от них к щекам мужчины.       Их губы то и дело, переходили из одного темпа в иной, не желая прерывать взаимно необходимый настойчивый поцелуй, под властью которого тела плавились в горячем миксе из пламенной нежности, былой тоски и возбуждения.       - Моя милая, самая прекрасная девочка… Только моя, — шёпот Какаши, заставляющий сердце остановиться, ведь раньше он никогда не произносил таких слов.       Это «Только моя» звучало для Сакуры как вердикт — лучший в мире вердикт, на который хочется тысячу раз согласиться, самовольно подставляя кисти под надежные оковы.       Чем старательнее Харуно обнимала своего самого лучшего на свете мужчину, тем сильнее ее раздражал плотный жилет джоунина и вся эта рядовая форма шиноби. Она слишком успела соскучиться по аппетитному подтянутому мужскому телу, его теплу и завидному рельефу крепких выносливых мышц. Сакура уперлась, сжатыми в кулаки, руками в грудину Какаши, отталкивая от себя. Касаясь зубками его губы, пред тем, как их очередной поцелуй прекратился. Похотливо улыбнувшись, девушка толкнула джоунина к стене, при голодном взгляде и настойчивости действий расстегивая молнию на его жилете, поспешно скидывая его с широких плеч, следом стаскивая темную водолазку с тела Какаши. Харуно увлеченно заново изучала желанное тело, игриво водя пальцами по коже, передавая эстафету сахарным губкам прикасающимся к выступающим мышцам, спускаясь с ключиц к торсу, пока пальцы смело готовятся учинить расправу над жестким прочным ремнем штанов Хатаке, однако не судьба этому сбыться, по крайней мере сейчас.       Какаши собственнически обхватил девушку, поднимая ее с колен и зарываясь рукой в перламутрово-розовые волосы, пока ее лицо украсилось хитрой улыбкой, приметив то, с каким огоньком влечения смотрит на нее мужчина.       - Почему ты меня остановил? Я ведь знаю, ты хочешь, — утверждала верно Сакура.       - Я месяц думал лишь о тебе, тошнотворными одинокими ночами от палатки до захудалой гостиницы в этом чертовом походе… Знаю, ты любишь поруководить процессом, где бы то не было, но увы, сегодня ведущей фигурой выступлю я. — Тон интонации Какаши, склонившегося над своей любовницей, нашептывая это в ее губы, заставил Сакуру потерять голову от возбуждения и чудовищной тяги к этому человеку.       В среднем, не такая уж между ними колоссальная разница в возрасте, однако именно разница поколений еще сильнее заводила Харуно. Ей нравилось быть под покровительством взрослого мужчины, заслуженно названным именно этими словами. Какаши всегда уверен в себе, и ему не требуется это афишировать, вылезая вон из кожи. Не нужно соревноваться с кем-то, доказывая уровень своей крутизны. В необходимый момент, он по-настоящему сумеет проявить себя в деле, не выпуская лишних слов на ветер.       Какаши подхватил Сакуру на руки, опуская на пышную перину кровати, застеленную атласным бельем. Молния, больше похожая на блестящую вставку в композицию платья Сакуры, оказалась в секунду расстегнута, обнажая молочно-белую кожу. Девушка приподнялась, помогая мужчине освободить себя от одеяния.       - Наряжалась, руководствуясь внутренним предчувствиям? — съязвил ласково Какаши, любуясь грациозным стройным девичьим телом, преображенным кружевным бельем сливового цвета.       - Мм, если бы мои предчувствия оказались настолько дальновидными, от нижнего белья на сегодня я бы попросту отказалась, — пошутила Сакура, улыбаясь.       Обняв ее вновь, мужчина до сих пор удивлялся тому, что эта особа явила из себя мечту его жизни. Красивую светлую мечту. Он обхватил Сакуру под лопатки приятным прикосновением, пока пальцы расстегивали петельки бюстгалтера, освобождая красивой формы грудь, чувствительную даже к самым бережным прикосновениям крупной мужской ладони, в которую она идеально помещалась. На розовато-бежевых ореолах выступали напряженные соски, особо уязвимые к ласкам губ и языка Какаши, отдающие приятными ощущениями по рецепторам всего тела к матке. Одновременно лоснящиеся под шершавой ладонью, пережившей многочисленные жесткие техники и рукояти стального оружия.       Хатаке держал Сакуру одной рукой под спину подобно гибкой балерине, наслаждаясь вкусом ее кожи, ароматом духов, несущих утонченный шлейф и гармонично переплетающийся с родным запахом. Харуно непроизвольно стонала, прохаживаясь языком по розовым губам, трепетно наслаждаясь ласками любовника, опускающихся с грудей на плоский живот. Его язык задевает пупок, рука скользнула под кружево трусиков, заставляя Сакуру блаженно прогнуться в позвоночнике, готовую расслабиться и полностью довериться его знаниям всех чувствительных точек ее тела как снаружи так изнутри него.       Какаши отпустил свою девушку на подушки, освободив вторую руку для полноты действий. Почему-то, до сих пор Сакура готова была раскраснеться, стоило любовнику дать намек на самые откровенные ласки. Девушка податливо приподнимала стройные ножки, позволяя избавить себя от белья. Поцелуи по внутренней стороне бедра сводили с ума: кроткие, нежные, идущие от колена к промежности. Сакура со стоном скрестила икры на широкой спине Какаши, проникая пальцами в пепельную шевелюру, как только его язык коснулся бугорка клитора, обводя контуры малых губ. Ощущение удовольствия жидкой карамелью растекалось по всем сосудам в организме девушки. Предел границ этой неги перестал существовать, в момент дополнения оральной ласки двумя пальцами, что вошли в вагинальную щель, надавливая на внутренние стенки, свободно дотягиваясь до плотной шейки матки, водя по ее окружности.       Сакура безудержно откровенно стонала, царапая длинными ухоженными ноготками атласный сиреневый пододеяльник. Сейчас девушкой руководило только лютое сексуальное желание. Даже дискомфорт от ощущения, что вся она обильно влажная внизу отошел на второй план. Казалось вот-вот и низ живота сведет в судороге оргазма, а раньше положенного расслабляться не хотелось. Каждое испытываемое ощущение просто сводило с ума… Мысли заполняло дикое желание дарить своему мужчине такое же удовольствие. Хочется взять в рот его большой член, чувствуя языком наполненные кровью вены, осторожно коснуться зубами гладкой головки… Затем так искусно отсосать, чтобы напросто обездвижить своего единственного подаренным экстазом.       Прорычав что-то, Харуно не справилась с порывом навязчивых мыслей. Она положила небольшого размера ступню на плечо Какаши, чтобы оборвать его увлекательное занятие. Сакура резко поднялась с кровати, хватая за руки любовника, заставив его встать напротив себя.       Ремень штанов джоунина более не подлежал восстановлению, сама часть обмундирования была стянута и отброшена непонятно в какой угол Сакурой, опустившейся на колени. Какаши не мог оторвать зачарованного взгляда от миловидного личика своей девочки, касаясь ее щек, проводя пальцами по бархатным губам. Иногда ей дозволено все, что она захочет по собственной воле. Облизав головку возбужденного до предела пениса, девушка целиком захватила его в рот, сминая рукой кожу мошонки, придерживая бедро Какаши для собственной опоры. Она обожала его стоны, ласковые слова… И чем их было больше, тем сильнее хотелось стараться. Вот только полному расцвету стараний — не судьба сбыться. Какаши помог девушке подняться, прильнув к ней поцелуем, захватив поудобнее за бедра, удерживая хрупкое тело на руках.       Сакура без лишних намеков обвила ножками его поясницу, покрепче обнимая за плечи. Хатаке осведомлен — его характерная малышка не особо ценит эту позу, поэтому повалил ее на кровать, нависая сверху.       Сакура едва не охнула, впиваясь ногтями в кожу Какаши, принимая в себя член, резко вошедший во всю длину, проникая в свод между шейкой матки и тоненькой стеночкой заднего свода. Разрывающий на части оргазм сходу накрыл девушку. Вот только с его приливом страсть парадоксально уходила на второй план, выплескивая усиленное чувство нежности, желание любовной ласки.       Оба сжимали друг друга в требовательных объятиях, не прекращая целоваться. Кровать стыдливо скрипела, от каждого толчка, стоило Какаши их усилить, наслаждаясь горячей мягкостью, окутывающей его ствол, пилящей по виртуозным умениям долгой выдержки. Хатаке знал прихоти физического восприятия Сакуры. Он не сразу научился их чувствовать, зато теперь ему ничего не стоит довести любовницу до глубокого оргазма, заставляя вскрикнуть от такой неожиданности. От сумасшедшей волны, разливающейся по телу, Сакура крепче сжала ногами поясницу Какаши, не позволяя ему вовремя прервать акт и не сдерживаясь кончить в ее тело. Это случилось в первый раз, но, пожалуй, оказалось последним из того, что сейчас могло волновать.       Счастливая парочка готова была съежиться в единый комок, расслабленно придвинувшись друг к другу. Им всегда было хорошо вместе, но сегодняшняя близость казалась какой-то особенной. Может быть недолгая разлука повлияла, а может в дополнение ей пришли какие-то новые моральные осознания, расставляющие все по верным местам.       - Я ждала, — вдруг прошептала Сакура.       - Чего именно? — уточнил Какаши, целуя ее в лоб и поглаживая женственные плечи.       - Когда ты преподнесешь мне в дар красные розы, — улыбнулась девушка, глядя в глаза тому, с кем мечтает разделить вечность, если только он позовет.       - А, ты об этом. Ну ты не совсем детально поняла смысл подарка, — уточнил Хатаке.       - Это как? — удивилась Сакура.       - Завтра узнаешь, — пообещал Какаши, вновь пленяя объятиями свою единственную.       - Почему не сегодня?       - Не хочется тебя от себя отпускать. Просто не хочется.       Сакура мало что поняла, но считала себя терпеливой девушкой… Поэтому, так и уснула, не узнав того, что внутри самого пышного цветка в букете припрятано кольцо для ее тонкого безымянного пальца.