***
Холодно. И сыро. Ему кажется, что сейчас откроются глаза — и впереди будет лаборатория. Может, выпустили из колбы, где он долго-долго спал. Но проверять страшно, потому что он точно увидит что-то другое. В лаборатории не падает с неба нечто, которое растворяет руки не хуже кислоты и превращает их в кораллы. Он даже ясно видит эти кораллы, стоящие за стеклом в аквариуме на одном из этажей. За кораллами дремлет большой чёрный сом, которого до паники в детстве боялся Лоз. Сам он сома увидел гораздо позже, и к тому времени страх несчастной рыбешки даже брату казался глупым. «Нельзя спать!» — ясная мысль разгоняет пёстрых гуппи, плавающих перед Язу во сне. Внутри пусто, как будто его выпотрошили. Он открывает глаза, но обзор закрывают волосы, а руку поднять страшно: кажется, что она разъедется на кусочки, стоит двинуть пальцем. Но всё равно приходится подтащить ленивую ладонь и убрать чёлку. Когда-нибудь он точно обреет себе голову. Поодаль в виде нечёткого облака стоит фигура человека. Тот турк? Подниматься тоже тяжело и страшно, потому что тело рискует разъехаться в стороны, как на дурацких картинках Лоза. Вторая рука, вроде, тоже двигается. Тело поднимается на дрожащие ноги, шагающие вперед, будто ходули. Пистолет. У него нет пистолета. И мокрая чёлка опять на глазах. Язу боится глянуть на то, что осталось от его тела, которое прожигают капли дождя. Стоявший впереди быстро оборачивается, и тупая боль обрушивает сознание в темноту.***
Белёсое тело, завёрнутое в пиджак Руда, дрожало, разве пена изо рта не шла. И так-то бледный, как стена, а теперь с сине-зелёным оттенком. Холодный, как лягушка, и такой же грязный. Его занесли в квартиру, вывалили в ванную, а он даже не реагировал. Скукожился и тут же принял форму емкости, в которой лежал. Не иначе, жидкий. Рено смывал грязь с помощью душевой лейки и второй рукой искал шампунь или жидкое мыло, но ничего не обнаружил. Кровь назойливо шла из раны на виске, куда пришелся удар шокером, но совсем чуть-чуть. Удивительно, что она не фиолетовая или зелёная. Неженка. Похож на кусок зефира, сияющий на фоне жёлтой эмали. Без одежды тощий, дохлый, какой-то весь костлявый — настоящая глиста. — Ну, и кто теперь крутой, ёпт? Поубавилось прыти-то? — впрочем, когда нет реакции, и дразнить как-то не интересно. С шеи чуть пониже затылка не смывалось чёрное пятно, и Рено наклонился посмотреть, что это такое. — Y-27-z... — прочитал он вытатуированный номер. Не так давно подновляли: надпись довольно яркая. Рено позвал напарника, который в это время повесил пиджак на крючок и пытался наладить работу единственной лампочки, пощёлкивая её пальцем. Как ни странно, это помогло. Руд достал телефон из кармана и сфотографировал татуировку на шее духа. Рено не знал, как они назывались на самом деле, но вроде бы Кадаж так называл себя и тех двоих. Вместе турки перевернули тело в ванне. У чудика не оказалось пупка, но на это место было что-то прилеплено, мягкая силиконовая заглушка, плотно закрывавшая что-то наподобие розетки. — Чо это? — Рено шмыгнул носом и пару раз ткнул в эти подозрительные железки. — Он что, киборг, ёпт? — Да кто их знает. Разнообразные эксперименты, которые ставила корпорация, выглядели выходцами из фильмов ужасов. Даже Руд предпочитал не обедать перед походом в лаборатории Ходжо, а уж его желудок был крепким, как сталь. На их фоне Сефирот и эти трое выглядели даже как-то скучно: был бы хоть глаз на затылке или хвост. Пока Рено размышлял о недостатках генной инженерии Шин-ра, напарник нашёл относительно чистое полотенце, в которое завернули безвольное тело и вынесли в гостиную. Фимиам не передавался никакими словами: воняло объедками и десятком-другим почивших больных геостигмой. Грязища, мусор, железки-бутылки — всё это никуда не годилось. Рено начинал догадываться, чем они с Рудом будут заниматься в ближайшие два дня. Духа с номером двадцать семь поместили на диван в гостиной. Пришлось всего обернуть одеялом и обложить тёплой одеждой из ящиков. Рено подсуетился и сделал грелку из бутылки с горячей водой, но мальчишка всё равно дрожал. И холодный пот проступал на лбу. — Вот дерьмо... копыта откинет на фиг... Дай телефон звякнуть шефу, ёпт, спрошу чего делать. Я б саданул ему укольчик, да почём знать, может, он какой особенный, не человек же. — Мне кажется, Сефирота лечили вполне обычными лекарствами. — А вот хрен его знает, ёпт. Двадцать седьмой сжался в комок на кровати, сворачиваясь, почти как кот, вокруг грелки. Руд подумал, что это хорошо: пытается согреться. Может быть, даже переживёт эту ночь.***
Вокруг ничего не видно. Может, потому что он вновь слеп или волосы закрывали обзор. Это не так важно, как и то, что тело не слушается команд. Всё равно двигаться как-то лень. — Так и будешь тут валяться, или уже придёшь в себя? — голос Кадажа. Его командный тон и нетерпение можно узнать с первых звуков. В любом случае, сейчас, конкретно в данный момент, голосу нет желания не то что подчиниться, но даже ответить. Это странно. — Эй! — щелчки пальцев. — Ты нашёл её? — бормотали губы двадцать седьмого. — Тебя здорово накрыло, да? — голос стал меняться и становиться каким-то более реальным. — Почему меня не забрали тоже? В ответ на это, Кадаж вылил на него стакан воды, глаза открылись сами собой, и дух понял, что это был не брат… …а тот рыжий турк, чьего имени Язу не помнил, но которому хорошенько накостылял недавно. Неизвестный поставил на стол стакан, нахмурился, раздвинул веки пленника пальцами пошире. У рук рыжего был неприятный запах горелого. Он чавкал жевательной резинкой, и оттого запах тошнотворного дыма усиливал ментол. Турк внимательно рассмотрел глаза Язу и отошёл в сторону. Его силуэт начал расплываться, и тяжелые веки не было сил держать открытыми.