Бредня.

=========================================================================== Темнота. Открыв глаза, она не обнаружила вокруг себя сколько-нибудь слабого источника света: слева, справа, позади — кругом непроглядная тьма. Сорвавшийся крик будто был поглощён тем, что её окружало. Не откликнулось и эхо. Более того, не было слышно ни малейшего признака дыхания, будто слух, как и зрение, просто-напросто обманывал владельца или же, что, быть может, много хуже, вслед за слепотой пришла глухота. Девушка попробовала сделать шаг. Вслед за ним ещё один. Постепенно, с каждым новым шагом, органы чувств просыпались: стал слышен мерный стук, сопровождавшийся тяжёлыми и холодными попытками дышать, а кромешный мрак, царивший до недавнего времени, одарил девушку очертаниями коридора, представлявшего из себя некое смешение разных эпох. Левая сторона будто бы строилась в викторианские времена, когда правую можно было бы описать живым воплощением больной фантазии фантастов, пол же представлял из себя заброшенную каменистую тропинку, ведущую в дебри заколдованного леса. Стоило пройти пару шагов, как обстановка стен, будто горящие свечи, стала стекать, открывая иную картину: викторианская эпоха превратилась в огромный аквариум, наполненный чьими-то скелетами и темно-зелеными водорослями. Промелькнувшая в резервуаре рыба отразила в своих чешуйках изменившуюся противостоящую стену — та полностью была покрыта паутиной, будто служанка не прибиралась в именном поместье вот уже несколько сотен лет. Девушка чихнула от пыли, серым снегом опадавшей с правой стены. Всё рассыпалось: остался лишь первородный коридор и девушка. Следом за очередной метаморфозой вспышка красного обволакивающего света стала целыми кусками плоти отдирать мрачные покровы коридора. Казалось бы, только что заброшенный коридор очередного не может потревожить ни малейший лучик света, но это странное пламя, пропитанное жуткой смесью крови и чего-то необычайно сладкого, озаряло этот коридор столь ярко, что солнечный свет или пламя паяльной лампы можно было бы сравнить с пламенем жалкой и сморщившейся свечи. Постепенно это голодное свечение, вырвавшееся с противоположного конца коридора, подобралось так близко, что можно было видеть сквозь это полупрозрачное существо, как стены, пол, картины — всё пропадало в никуда, обращаясь в белых мотыльков. Стоило багровому монстру подобраться на расстояние шага, как пол из-под ног будто бы провалился, и началось какое-то столь замедленное падение, что воды самых тихих озёр обернулись бы ужасными, иссиня-чёрными существами, готовыми поглотить любого, кто нарушит их покой. Невозможно определить по времени, сколь долгим было это падение, но зато теперь можно было разглядеть, как белые мотыльки уже кафельного пола сначала плавно взвивались на уровень груди, а потом так же плавно бросались оземь с такой чудовищной силой, что, поначалу выдержав около десятка таких бабочек, нечто, доселе заменявшее танцующий страшный танец пол, начало крошиться, а затем, окончательно разломившись, позволило наконец-то по-настоящему упасть, будто бы спасая от невыносимо приятного и покалывающего шею и руки демонического пламени. Падение. Всё вокруг почему-то становилось белым: табурет со стоящей на нём вазой, части того самого кафеля, ещё не успевшие или не захотевшие обернуться в призраков, картины, утратившие всю ценность в этом месте. Но удивительней всего было то, что, даже обращаясь в подобный цвет, они выделялись на фоне ещё более белого, казалось, ослепительного пространства, на которое, однако, можно было спокойно смотреть. Сохранялись очертания этих павших вещей, их размеры, объём. Можно было попытаться поймать их, но они были слишком далеко: ближе всех, в паре метров, летела какая-то книга, бывшая настолько старой, что даже в этой белизне были легко отличимы всё помятые страницы, одряхлевший переплёт, пометки на полях, утратившие свои наряды. Белый мрак окружения нарушался лишь красной зияющей дырой на этом импровизированном небе, но даже она, спустя сотни и сотни лет падения стала бы различимой лишь в самые мощные телескопы, созданные руками и дикой фантазией людей. Казалось бы вечное падение нарушилось звуком разбившейся вазы, отставшей от своего опекуна и вынужденной искать выход в этом мире самостоятельно. Этот звук будто бы ещё сильнее разозлил окружавшее пространство, отчего все вещи на его фоне стали будто бы черными, как недавно сгоревшие поленья, обратившиеся в уголь, а скорость, с которой всё рушилось в болезненное никуда достигла той отметки, что был отчетливо слышен свист каждой странички умирающей книги. В голове девушки мелькали дикие фантазии. Черт побери, да она была Алисой! А всё это было чудесной, волшебной, чарующей норой кролика! Да, именно так оно и выглядело в её сознании. Девушка попыталась безуспешно улыбнуться. В ответ на это падение прекратилось. Всё закончилось: не было боли, не было звука, запаха, чувств. Те обречённые, что падали рядом, растворились в атмосфере ничего, и нельзя было сказать, стали ли они частью этой белизны-черноты, или их падение продолжалось. Лишившись этих спутников, был потерян всякий счёт исчезнувшего в полёте времени: секунда ли, вечность ли, дни или часы. Может быть, за это время на поверхности прошёл год или сотня, начался новый век или время стало плыть в обратную сторону. Ничего бы действительно и не изменилось, наверное, за эту пустыню времени, но вот вдалеке показалась какая-то точка. Это, несомненно, было радостной новостью, ведь теперь было абсолютно чётко ясно, что чувства не были утеряны из-за чего-то непонятного. Среди мыслей, нещадно влетавших в голову, встречались и те, что говорили, что и их хозяина обратили в белого мотылька, а это мир, в котором они живут, но были и те, что вообразили эту точку Кроликом. Белый Кролик! Ещё несколько бесконечных секунд, и они с Алисой будут танцевать! Бал, прекрасный был на пиру у Королевы Червей. Бегать по лабиринту, чесать Чешира за ухом, веселиться за столом Шляпника. Без сомнений, именно эти мысли о надвигающемся грели сердце девушки. Точка, между прочим, становилась всё больше и вела за собой ещё не одну себе подобную. Возможно, это были очередные жертвы того пламени, люди, вещи, время, обращённые в бабочек. Или же это были хозяева этого места, чей покой нарушили упавшие «нечто». Наверняка сказать нельзя было, но надежда, какой бы странной она не была, шептала, что эти точки помогут выбраться. И не только выбраться! Ведь это и правда они! В голове один за другим начали всплывать воспоминания. Вот она танцует с безликим мужчиной в чёрном фраке под музыку Рахманинова, а сейчас её партнёром был длинноухий кавалер, облачённый в одежды из зелёного шелка. Всё такой же безликий, он вёл её под необычную музыку, что исполняли безликие дамы в желтых нарядах. Следующим был невероятно высокий блондин, которому девушка была где-то по пояс. Под какой-то волшебный фолк они кружились в необычайно быстром танце. Бал! Сидя за столом, девушка разговаривала на разные темы с безликими людьми, слушала необычные истории из их жизнь, пила, веселилась, чувствовала себя живой и неизбежно помнила каждую деталь. То были действительно чудесные времена. Точки же всё приближались, и уже можно было отчетливо видеть, что они не падают, а вполне спокойно идут встречать непрошеного гостя, причём делают это весьма своеобразно: одна точка шла прямиком с неба, где вечность назад находился коридор с ласковым багровым монстром, вторая же шла откуда-то слева, где должна была бы быть стена, если бы таковые существовали в этом месте, третья шла снизу, четвертая, пятая, шестая — всего их было 24, и у всех была свой путь в эту комнату. Безусловно, это было комнатой. Осознание этого пришло само, и стоило ему появиться, как еле уловимые очертания окружающего пространства обрели способность изменяться. Все дороги, ведущие сюда были дорогами. А это самое «сюда» оказалось, как уже сказано, комнатой. Проросли очертания стола, стен, дверей, одинокой вазы, стоявшей в центре стола, окон, за которым сохранялось ничего. Все двери открылись одновременно, и в комнату вошли они. Сказать, что это были люди, нельзя. У них были человеческие тела, но что-то не позволяло их так называть. Возможно, это было связано с тем, что на их лицах были лишь глаза, возможно, это связано с тем, что они не были Кроликом, Шляпником, Королевой, Гусеницей, а значит не имели ни малейшего права называться людьми. Девушка вполне здраво рассудила, что это всё было либо галлюцинацией, либо последствием её шизофрении, однако все эти существа одновременно сели за стол, и их взгляды устремились на того, что пришёл по пути Алисы и девушки. Часы пробили 47 раз, но их взгляд всё ещё был прикован к нему. Казалось, что он сам со стороны смотрит на себя. 56 раз. Девушка сделала робкий шаг. 62. Ещё один. 82, и вот девушка стоит позади постороннего. 89 раз. Девушка окинула взглядом комнату. 93, 97, 108. Они бросилась к стулу и поставила его рядом с посторонним. 121. Она села. Часы пробили полдень. Взгляды существ обратились на вазу. ===========================================================================