Три звезды Туманности Ориона

В голове шумело, глаза открывались медленно и то лишь для того, чтобы узреть белоснежный потолок и такие же ярко-белые стены. Усталость окутывала сознание, хотелось снова погрузиться в спасительную тишину и уютный привычный мрак. Не слышать жестоких голосов, не ощущать чужой боли и страха утраты. Мерзкое чувство эмпатии… Но что-то вновь и вновь заставляло пробуждаться и карабкаться к этому маленькому светлому окошку в непроглядной тьме. Чьё-то настойчивое постоянное присутствие, голос, ставший привычным и… родным? Родным… Какое странное слово для того, кто понятия не имеет о семье. В тишину врываются слова, кромсают воспалённый мозг, заставляют ледяную мглу отступать, выпуская из цепких щупалец сознание. Ощущения, эмоции, чувства… Чужие, неприятные, обжигающие, слишком яркие и острые, рвущие подсознание, отдающиеся болью в каждом нерве. Проснуться. Зачем? Безразличие… Зовущий голос мучает, заставляет ползти сознание на свет, с кровавой пеной у рта, хрипя и задыхаясь, разрывать липкий сон вечного забвения. Зачем?!.. Зачем?!!.. Зачем?!!! Кому это надо? Девушка приоткрыла глаза и яркий белый свет тут же заставил зажмуриться. Немного привыкнув после тьмы к освещению, глаза распахнулись, и Лея с удивлением воззрились на окружающее пространство. Стерильно-белые больничные стены, такой же кипенный потолок, привычный запах антисептика и формальдегида щекотал нос. В ушах шумело, перед глазами всё плыло, жутко хотелось пить, из-за непреодолимой слабости тело абсолютно не повиновалось, нужно было позвать хоть кого-то. Голос не слушался, вместо звуков из горла вырывался невнятный тихий хрип. Сделать над собой усилие, прокашляться, подняться на слабых руках и оглядеться. Лорелея повернулась на бок, приподнялась, опираясь на руку. На прикроватной тумбочке в маленькой белой вазе стоял букет маков, проступая ярким кровавым пятном на фоне строгого белого пространства. Неподалёку в кресле, закинув ногу на ногу, скрестив руки на коленях и склонив голову на грудь, сидя спал мужчина. Напряжённо сведённые брови, осунувшееся лицо, тонкие бледные губы, светлые волосы, собранные в небольшой низкий хвост, в правой руке сжаты очки, белый халат поверх повседневной униформы. - Мужчина, Вы кто? Доктор? – не узнавая своего голоса, хрипло позвала девушка. «Доктор» сонно заморгал глазами и, нацепив очки на краешек носа, уставился на пациентку. - Лея? – спросил знакомый голос, в медово-карих глазах отразилось удивление и неподдельная радость. - Рэн? – не менее удивлённо уставилась на мужчину девушка. - Ты узнаёшь меня? - Честно говоря, с трудом. Чего-то я не припоминаю, чтоб ты с хвостом ходил. Как ты умудрился его отрастить за пару дней? – говорить почему-то было трудно, в горле постоянно першило и царапало. – Кстати, ты подписал моё заявление и рапорт? Через пару суток мы должны прибыть в космопорт, я там сойду, а ещё время на рассмотрение и резолюцию … - Пару дней? Лея, понимаешь, прошло немного больше чем два дня, - нажимая кнопку вызова доктора, произнёс Рэн и отвёл глаза. Вскоре в палату стремительно зашёл доктор Уотсон и белоснежно улыбнулся. - Девочка моя, ты очнулась! – жизнерадостно проронил заведующий медотсеком . - Док, может, Вы мне объясните, что вообще тут происходит? Желательно в паре десятков слов и без медицинских терминов, - нервно проговорила венерианка, потому, как непонимание ситуации её начало порядком раздражать и злить. Док вопрошающе посмотрел на старшего мужа, тот отрицательно мотнул головой. Темнокожий мужчина присел на край больничной койки и внимательно посмотрел на пациентку: - Скажи, что ты помнишь из самых недавних событий? - Кажется, вчера произошла вся эта херня с солнечными батареями. Я, похоже, отключилась прямо у шлюза, – роняя тяжёлую голову на подушку, ответила Лорелея. Док вздохнул и выложил все, как есть, впрочем, как и просила девушка: - Это было не вчера, а полгода назад. Вернее пять месяцев и две недели, если быть точным. После того, как ты полчаса проторчала снаружи и получила немалую дозу облучения, тебя затащили внутрь уже в коматозном состоянии. Лучевая болезнь и четыре месяца комы. - Че-чего? – и так немаленькие глаза девушки стали огромными. - Три первых месяца – глубокая кома, пограничное состояние, поддержка жизнедеятельности искусственно системой жизнеобеспечения. Пришлось полностью регенерировать всю твою кровь и костный мозг во избежание лейкемии. Остальные медицинские подробности тебе лучше не знать. На четвёртый месяц состояние стабилизировалось, организм начал функционировать сам и быстро восстанавливаться. Две недели назад ты впервые открыла глаза. - А что насчёт того случая? Михальски, наверное, не по-детски разозлился? – прикусывая губы, спросила девушка. - Понимаешь, о случившемся знают не более десятка человек. Для остального экипажа произошедшее объяснили обычными учениями, проверкой системы безопасности. Даже «наверх» пошла информация о простой технической неполадке, быстро и легко устранённой и не повлиявшей на жизнедеятельность ковчега. А то, что ты оказалась в таком состоянии, списали на твою неопытность и глупую случайность. Иными словами всё замяли. Конечно, разговор с астрофизиками и Дядей Сэмом у командора вышел жёсткий, но все остались на своих местах. - Ну, это ожидаемо, - печально улыбнулась Лея, - но лучше уж так, я думаю. - Может быть, - согласился Док. - Бред какой-то. Чёрт, мне как-то даже не верится, - прижимая ладонь к губам, задумчиво произнесла девушка. Доктор Уотсон вздохнул и достал из тумбочки маленькое зеркало. - Вот, смотри. Это ты. Из зазеркалья воззрилось бледное исхудалое лицо, обрамлённое короткими абсолютно белыми волосами. В придачу на Лею с подозрением уставились небесно-голубые глаза. - Я знаю, ты удивлена. Проникающая радиация разрушает красящий пигмент волос и радужки глаза, особенно при высоких дозах. Простыми словами, мы, доктора, это называем «эффектом выгорания». На третью неделю после облучения у тебя выпали все волосы, постоянно кровоточило из носа и ушей, и не только... А, да ладно, не хочу я тебе рассказывать все подробности. Главное, что сейчас ты на 90% здорова. А волосы, сама видишь, отросли и, скорее всего, позже немного потемнеют. - А остальные 10%? - Что ж поделаешь, того здоровья, что у тебя было уже не вернуть, но я, как доктор, авторитетно заявляю, что ты будешь жить полноценной жизнью молодой девушки. Тем более, что тебя ждут твои молодые мужья, - хитро подмигнул Док. - Я подала на развод, - сказала, как отрезала Лея и отвела взгляд. - Я твоё заявление не подписал, - вклинился в разговор Рэн, до этого момента тихо сидевший в кресле рядом с кроватью. - Молодые люди, я вас оставляю наедине, у меня есть ещё куча неотложных дел, - сразу засобирался Док, предчувствуя семейные «разборки», лишь предупредив напоследок, - Через два дня выписка. Когда за главврачом бесшумно затворилась дверь, Лея внимательно посмотрела на Рэна и холодно произнесла: - Объяснишь? - Давно пора, только Алекса дождусь, он должен с минуты на минуту прийти. Действительно, не прошло и минуты, как в палату зашёл Александр с большим букетом орхидей и радостной улыбкой во все свои тридцать два белоснежных. Вручил жене букет и, ни слова не проронив, крепко обнял девушку, чуть ли не до потери пульса. - Задушишь, медведь, - ворчливо проронил Сиджи, наблюдая за мужем. - Как ты себя чувствуешь? – наконец-то выпуская из объятий Лею, спросил Алекс. - Умудрилась не сдохнуть, как видишь, - немного резко ответила та. Не хотелось оттягивать момент истины. Лорелея вздохнула, подтянула ноги к груди и, нахмурив брови, негромко произнесла: - Слушайте, парни. Я понимаю, что последний космопорт корабль прошёл полгода назад. Но я вас не заставляю и дальше играть роль моих мужей. Вам ничего не грозит, до «Эвриалы» уже рукой подать, вас никто не разжалует. Тем более, что в заявлении причиной расторжения брака я указала личную антипатию и физиологическое непринятие с моей стороны. Меня просто переведут в иной отсек, и я постараюсь больше с вами не пересекаться и не мешать вашему счастью. В однополом союзе мне будет неуютно, не хочу быть бременем. - Каком союзе? – искренне удивился «старший». - Вы же гомо? – уже менее уверенно проронила Лея. - С чего ты взяла? – вполне резонно спросил Александр. - Но вы же вдвоём, тогда…, - растерянно, переводя взгляд с одного парня на другого, неуверенно произнесла Лея. - Вообще-то по результатам психотестирования и в соответствии с моей личной жизненной позицией я только на 30% гомосексуалист, в остальных 70% я люблю противоположный пол в целом, и тебя в частности, - спокойно ответил Сиджи, поправляя очки. - А я истинный бисексуал, так сказать 50 на 50. Так что для меня, что ты, что вот этот недотрога (кивок в сторону старшего) равнозначны, - улыбнулся Александр, бесцеремонно разглядывая оголившееся плечо Леи. - Понимаешь, в тот день мы как раз хотели поговорить с тобой по поводу этого всего. Но ты упрямо решила за всех нас и написала заявление. А потом случилось всё это…, - виновато признался Рэн, внимательно разглядывая сидящих на больничной койке Алекса и Лею. - Так, что тогда ты поспешила с выводами и всем остальным, - доставая из внутреннего кармана маленькую коробочку, спокойно произнес Александр. - Чёрт, парни, если это всё правда, мне действительно так неловко, - смутилась девушка, кутаясь в одеяло. Рэн присел рядом на кровать и на правах старшего мужа немного официально обратился к девушке: - Лея, будешь ли ты и далее нашей женой? - Буду, если вы меня искренне любите, - немного подумав, ответила та, на бледных щеках появилось подобие румянца. Вместо ответа Александр открыл коробочку и достал два обручальных кольца Леи, полгода назад приложенных в маленьком конверте к заявлению о разводе. Как тогда, в церкви, первым кольцо жене надел Рэн, за ним Алекс. Про поцелуй в губы парни тоже не забыли. - Вот теперь всё на своих местах, - довольно улыбнулся зеленоглазый брюнет. - Я вижу, за эти неполные полгода много чего произошло. Вон, Сиджи при слове «секс» не краснеет и не трясётся как припадочный, - искоса поглядывая на светловолосого мужчину, произнесла венерианка. - Все мы меняемся под влиянием обстоятельств, - философски сказал Александр и отвёл лукавый взгляд, вспоминая что-то весьма нескромное. - Это точно. Я вот сама на себя не похожа стала. Такая страшненькая. Вам, наверное, противно на меня смотреть, - дёргая себя за короткие прядки, недовольно произнесла девушка. - Глупая. Мне так даже больше нравится, на ангела похожа. Откровенно говоря, меня всегда немного отталкивал твой ярко-фиолетовый цвет волос, - слегка усмехнулся Сиджи, прохладные пальцы нежно потрепали короткие мягкие пряди белых волос. – Слушай, ты только проснулась. Может, кушать хочешь или ещё что? - Пить, - быстро нашлась девушка, так, как отвыкшие от долгих разговоров голосовые связки уже заметно саднило, а во рту всё пересохло. - Сейчас принесу минералки. Что-то еще пожелаешь? – спросил Александр, задерживаясь в дверном проёме. - Ага, постригись, пожалуйста, - эти слова были адресованы уже Рэну. *** После проверки функционирования всех систем организма, в том числе и работоспособности вживлённого импульсного блокиратора овуляции, Лорелею, наконец-то, отпустили домой. Но с тем условием, что раз в месяц она обязательно должна являться на осмотр. Забирать девушку домой пришли оба мужа, но от предложения: «Может, понести тебя на ручках?», гордая венерианка отказалась. Лорелея зашла в кают-квартиру и внимательно посмотрела по сторонам. Вроде ничего не изменилось, всё так же аккуратно и чисто. Благодаря автоматизации бытовых процессов, чистота и порядок поддерживались роботами-гувернёрами, так, что назвать жильё холостяцкой берлогой язык не поворачивался. Первым делом Лея ушла в ванную, чтобы смыть навязчивый больничный запах. Вышла на кухню уже переодевшаяся в чистую пижаму и присела за стол, переводя взгляд с Алекса, заказывающего ужин у интерактивного табло, на вечно что-то читающего Рэна. Представшая перед глазами картина показалась настолько будничной и привычной, что девушка на какое-то время оцепенела, а потом очень тихо заплакала, опуская глаза и нервно комкая пальцами краешек пижамной рубашки. - Эй, ты чего? – растерялся Рэн, не знающий, что делать в подобных ситуациях, когда услышал негромкие всхлипывания и увидел мокрые дорожки на щеках жены. - Я… я просто никогда… у меня никогда не было семьи, - послышалось сквозь слёзы и шмыганья носом. – Я даже не думала, что вот так произойдёт… – Не надо, ты же сильная. Ты одна такая на весь экипаж, - начал успокаивать подошедший ближе Александр. - Я слабая-а-а-а! Я устала быть сильной! – продолжала лить слезы Лея, пряча лицо в ладони. - Тихо, тихо. Теперь у тебя есть мы, всё будет в порядке, - поглаживая Лею по голове, мягко говорил Александр. Рэн отложил в сторону электронную книгу и, присаживаясь рядом, взял узкую кисть девушки в свои ладони, припал к ней губами, выцеловывая каждый пальчик. Еле уняв женскую истерику, парни переглянулись: Алекс пожал плечами, Рэн почесал затылок. Было непонятно, почему девушка решила наконец-то выпустить то, что давно держала в себе. То ли домашняя обстановка так подействовала, то ли нервы сдали именно в этот момент, для них так и осталось загадкой. В тишине звонко пропищал сигнал, оповещая о доставке ужина. Ужинали молча. Старший муж опять погрузился в чтение очередной научной работы по-поводу эволюционных особенностей фауны новой планеты, Лея, смущённо опустив глаза, ковырялась вилкой в недоеденном ужине, а Алекс украдкой разглядывал побледневшее исхудалое лицо жены. Было немного непривычно видеть её обычно бирюзовые глаза небесно-голубыми, а длинные фиалковые волосы короткими и белоснежными. Почему-то вспомнился Маленький Принц Антуана Экзюпери, не хватало длинного шарфа и розы, а хитрый лис в очках сидел рядом и пил свой вечерний кофе. - Кстати, меня переводят, я теперь в составе группы по обслуживанию оранжерей и дендропарков, так, что в ночные смены я ходить уже не буду. Может, иногда, но не часто, - засовывая тарелки в посудоприёмник и нажимая кнопку отправки, сообщила немного успокоившаяся Лорелея. - Отлично, я всегда говорил, что ночные смены не для молодых девушек, - радостно произнёс Александр. – По ночам они должны спать дома, с мужьями, а не шляться где попало. - Работа – это не «где попало», а график тоже вещь такая, что особо не выбирают, - развела руками Лея. – Ладно, мальчики, пойду я спать. Кабинет, надеюсь, не загадили, пока я в «отключке» валялась? - Нет, но спать ты там больше не будешь, - спокойно, но настойчиво произнес старший мужчина, не отрывая взгляда от статистических данных. – Хватит, скоро уже год, как мы расписаны, а всё не как у людей. Так, что иди в спальню. - А вы? - А мы с тобой, - спокойно ответил глава семейства, допивая свой кофе. - Погодите, парни, - немного замялась девушка, - для меня это, как бы сказать, немного неожиданно и … - Успокойся, мы просто будем спать, - перебил её Александр, понимая намёк девушки. – Пока ты психологически не привыкнешь, ничего такого никто с тобой делать не собирается. Так, что будем просто отдыхать и смотреть сны, понятно? В ответ робкий кивок. Абсолютно не привыкшая спать, когда в постели ещё кто-то, а тем более парни, Лея долго не могла заснуть, бесцельно рассматривая звёздный потолок. Сердце дробно стучало, в голову лезли всякие ненужные мысли. Поскольку её заботливо положили в середине, не обращая внимания на все её протесты и попытки примоститься с краю, Лорелея кожей ощущала тепло молодых тел, а обоняние улавливало их запах. От старшего мужа исходил тонкий мягкий аромат мыла и шампуня, можно было сказать, что даже немного женственный. От младшего наоборот – не менее приятный чистый, тёрпкий, однозначно мужской. Девушка всегда удивлялась такой иронии судьбы, потому, как даже по поведению Александр был более сдержанным и рассудительным, определённо «ведущий». А Рэн со всеми своими истериками и неконтролируемыми эмоциональными сдвигами никак не тянул на роль старшего мужа. От своих мужей Лорелея утаила одно маленькое обстоятельство – после полугодовалой комы, у неё обострился эмпатический дар. Но, зная взрывной характер Сиджи и его несдержанность, она решила пока не говорить о такой небольшой неожиданности. По правую руку удовлетворенно сопел Алекс, вполне довольный жизнью и подобным раскладом (волны безмятежного спокойствия и по-детски яркие сны), под левым боком примостился Сиджи (наполовину уснувший мозг выдавал беспорядочные горы научных терминов, перепутанных формул и картинки кошмариков, в виде непонятных растений и существ). И хоть места вполне хватало, да и температура в комнате была оптимальной, но «старший» жался к боку девушки и ёрзал, словно замёрз. Лея чуть не зарычала, хватаясь за подушку в порыве прибить беспокойного очкарика, вспоминая, как то же самое делала в детдоме с храпящими и мешающими ей спокойно спать. Однако, осознавая, что Рэн не виноват в её внезапно открывшемся даре и обострённом восприятии чужих мыслей, немного успокоилась, взглянула на мужчину. Светлые волосы, немного прикрывающие бледное лицо, напряжённо сведённые даже во сне брови, тонкие плотно сжатые губы, красивый небольшой нос, на котором уже виднелся небольшой след от постоянного ношения очков и беспорядочный поток ломаных мыслей. Ей ничего не оставалось, как укрыть блондинчика одеялом по самые уши и тесно прижать к себе, на что тот довольно улыбнулся во сне и мгновенно притих. И минуты не прошло, как внутренне восприятие эмпатки выдало мгновенный провал в сон без сновидений. «Ей-богу, как дитя малое, а ещё старший муж», устало подумала девушка, зевнула, ещё немного поразмышляла о сложившейся ситуации и погрузилась в сладкий сон. Утром мужья ушли на работу, а Лее предстояли ещё две недели больничного, так, что девушка сидела на кровати и, поджав ноги, наблюдала за проворными роботами-горничными, если так можно было назвать шустрые маленькие механизмы, абсолютно ничем не напоминающие человека. Один был блестящим пузатеньким цилиндром с уймой манипуляторов, другой больше походил на длинную гибкую трубку, а третий вообще на какое-то стальное насекомое размером с небольшую собаку. Выходить на прогулку по кораблю ей пока запрещалось и девушка уже подумала, что за предстоящие 14 дней завянет от тоски в этих четырёх стенах. Но после того, как взглянула на маленькую голографическую фотопроекцию, где в «парадке» на фоне «Хроноса» красовались Рэн и Алекс, её светлую голову начали посещать весьма интересные мысли. После признания в любви Лея, конечно, осознавала, что ЭТО неизбежно, и рано или поздно, а, скорее всего рано, обязательно произойдёт. Потому, как просыпаться по утрам от того, что в твой зад упирается возбуждённый член младшего мужа, а в бедро твёрдая плоть старшего, было самым красноречивым намёком. Но и признаться в том, что в интимных делах она полный профан, было стыдно для девушки вдвойне. Конечно, она никогда не придавала большого значения плотским утехам, подавляя природные инстинкты, но в юности у неё на то были весомые причины. Тогда перед ней стояла совершенно другая цель – закончить школу, а потом и институт с отличием, чтобы вырваться из её не особо перспективного окружения и доказать, что она способна на большее, чем ей уготовано судьбой. Но в её 21 с небольшим, пребывая около года в браке с двумя мужчинами, да ещё будучи наполовину венерианкой, знать о сексе лишь самое основное было весьма позорно. Она и голыми-то Рэна и Алекса видела всего лишь раз, мельком, в полутёмной комнате. Лея вздохнула, иронично улыбнулась своим невесёлым мыслям и, удобно устраиваясь перед монитором интеркома, набрала код электронной библиотеки. Предстояло проштудировать не один учебник пикантной литературы. *** Рэн стоял в вольере с пумой и наблюдал, как грациозно двигается большая хищная кошка, спрыгивая с ветки и без боязни подходя к человеку. По предварительным сведениям разведгруппы биосистема новой планеты нуждалась в небольшой корректировке. Расчётные данные показали, что полезной будет внедрение в экосистему некоторых земных видов, в том числе и представителей семейства кошачьих. В данный момент один из представителей усато-хвостатого семейства нагло тыкался мокрым носом в ладонь мужчины, выискивая что-нибудь вкусненькое, обычно припрятанное у этого длинноволосого четырехглазого чудака либо в кулаке, либо в кармане лабораторного халата. Не найдя ничего в ладонях, пума бессовестно начала шарить по карманам, сверкая ярко-жёлтыми глазами, в которых красноречивей всяких человеческих фраз читался один вопрос: «А где моя печенька?». Мужчина слегка улыбнулся и выудил из внутреннего нагрудного кармана шуршащий пакетик с витаминизированными галетами для кошек. Надорвал краешек, вытащил пару крекеров и протянул ожидающему зверю. Мягкий мех ласкал ладони, шершавый язык лизнул пальцы, большая кошка благодарно тёрлась о ноги, чуть не сваливая с ног учёного, но невесёлые мысли не покидали его голову. Хотелось стереть из памяти те жуткие первые три месяца после происшествия, когда Рэн с отчаянием наблюдал, как буквально тает на глазах этот, по сути, ещё ребёнок, так безрассудно и бескорыстно решивший всё исправить сам. Смотреть, как бледнеют до восковой прозрачности обычно тёмные от загара изящные руки, западают щёки, белеют обескровленные губы, было вдвойне болезненно, потому, как только спустя полгода мужчина осознал, насколько сильно привязался к девушке. Слишком больно, слишком поздно … Тогда он не мог спокойно спать, ночами напролёт сидя над проектами и литрами крепкого кофе, уходя с головой в работу, забываясь в лаборатории среди пробирок с образцами и вольеров с животными. Ксенобиолог «урабатывался» до потери сознания, а после обеда мчался в медотсек, просиживая часами в кресле у постели больной жены, иногда умудряясь дремать в «пол глаза». Даже обычно оптимистичный Александр был весьма подавлен и невесел всё то время. Однажды даже сорвался и наорал на старшего, выкрикивая что-то вроде: «Так что, теперь чтобы осознать насколько сильно ты любишь человека, ему необходимо оказаться на грани смерти?!». Хотя нужно отдать ему должное, именно он первые два критических месяца по возможности находился рядом с Леей, когда сам Рэн не мог заставить себя зайти в палату, а лишь смотрел сквозь прозрачную перегородку, нервно сжимая кулаки в карманах. Сколько раз он корил себя за свою косноязычность и вдолбленные в голову никому не нужные принципы. Будь он хоть немного мягче и ласковей с девчонкой, всего этого могло и не случиться. В очередной раз, когда Сиджи сгорбившись сидел в кресле, зашедший в палату доктор Уотсон положил широкую ладонь на его плечо и вполне серьёзно сказал, что сейчас у девушки нет стимула жить дальше и бороться с недугом. В такой ситуации самое главное для эмпата, дать почувствовать свою «нужность» в этом мире, желание жить дальше. Самое простое – это говорить, и пускай это будет односторонний диалог, но даже в глубокой коме эмпаты способны сопереживать и понимать собеседника. С того дня Сиджи поначалу несмело, а потом всё более привычно рассказывал Лее, как прошёл его рабочий день, как они пытаются жить с Александром, как тяжело им без неё и насколько он был не прав. Иногда веки девушки подрагивали, когда мужчина становился рядом с постелью и срывающимся голосом шептал, как он её любит и ждёт её пробуждения. Бывали моменты, он так и засыпал, стоя на коленях у больничной койки и уткнувшись лбом в сложенные на постели руки. Это из памяти просто так не выкинуть, это останется с ним навсегда. - Ну, хватит, ты и так все крекеры слопала, - трепля пуму за ухо, укоризненно произнёс ксенобиолог. – Ступай к себе, а я, пожалуй, пойду домой. Что-то я устал…