С тобой мне не страшно

Тешигавара уже проснулся. Как всегда бывает утром, раскрывать глаза не хотелось, равно, как и вставать и что-то делать. Новый день встретил его зябким холодком, от которого мгновенно мурашки поползли по коже, и он неосознанно прижался к источнику тепла, гревшему его всю ночь. Объект невообразимо сладостно пах ванилью. Этот запах был таким родным и приятным, что Наоя с нежностью втянул ноздрями воздух и даже случайно коснулся губами чего-то обжигающе-горячего. Ощущение ему очень понравилось, и он потерся щекой об источник тепла. — Те-тешигавара… Наоя резко открыл глаза. Перед его глазами возникла чья-то ключица. Быстро сев, Тешигавара увидел испуганное лицо Юи. — Доброе утро, Мочизуки, — зевнул Наоя. Одноклассник осторожно кивнул, как бы соглашаясь, что утро действительно доброе. Тешигавара привычно обхватил руками голову. Наваждение сразу слетело. Еще один день. Еще один чертов день. Еще один проклятый день. Еще один дьявольски тяжелый день. Переживут ли они этот день? Кто знает. Юя горько вздохнул, потирая виски. Как ему не хотелось об этом думать. Но что он мог поделать? Едва он открывал глаза и видел потолок комнаты, он всегда боялся, что это последнее, что он видит. — Тебе что, кошмар приснился? — осторожно спросил он. В голосе его чувствовалась неподдельная забота и сочувствие, потому что сам Мочизуки прекрасно понимал, каково просыпаться в холодном поту, обхватив голову руками, в страхе, что через секунду на него упадет люстра или в стену дома въедет машина, или произойдет еще что-то непоправимое. Наоя покачал головой — он только что заметил, какие у Мочизуки огромные серые глаза, чересчур уж большие и необычные по своей форме для японца. «Не внебрачный ли он сын какого-нибудь лорда?» — беззаботно подумал Тешигавара, но тут же решил выкинуть это из головы. Это было довольно странно. Обычно, когда он просыпался, мысли его были заняты Акодзавой (Если не считать «Я жив? Потолок не падает?»). А тут Юя. И большие глаза Юи. И сладкий запах Юи. А в окно медленно закрапал дождик. «Дождь похож на Мочизуки. Унылый, но такой привлекательный…» — подумал было Наоя, но тут же остановил себя. О чем он вообще думает с утра пораньше? Пока парень мотал головой, Мочизуки ушел в ванную — умываться. Тешигавара тоже решил, что ему не помешает освежиться. Он не в первый раз ночевал у Юи, поэтому прекрасно знал расположение комнат. Когда блондин подошел к ванной, Мочизуки уже вытирал личико белым махровым полотенцем. Одноклассник вежливо уступил ему место и отправился на кухню готовить завтрак. У сестры была смена, и дома никого не было. Наоя засунул в рот зубную щетку и легкомысленно открыл шкафчик с кучей тюбиков и баночек. В одной из них должен быть секрет запаха Мочизуки. Однако ни один гель, крем, шампунь или лосьон совсем не пах ванилью. Зато он нашел гель, источавший терпкий аромат шоколада. Если Мочизуки воспользуется им, то будет похож на ванильное мороженое с шоколадной крошкой. «А я, возможно, был бы не против попробовать его на вкус», — подумал Тешигавара и лишь спустя минуту подавился зубной пастой, осознав, о чем он подумал. По-быстрому закончив умываться, блондин направился на кухню. Юя уже приготовил немного рассыпчатого белоснежного риса с овощами. Мысленно отметив про себя, что его симпатичный одноклассник еще и готовить умеет, Тешигавара буркнул благодарность и принялся безрадостно жевать, занятый довольно странными мыслями. Он никогда особенно не интересовался, чем живет Юя. А теперь вдруг стало очень интересно, о чем может думать такой хрупкий, изнеженный парень, не державший в руки ничего тяжелее кисточки и баночки с акварелью. — Мочизуки, — позвал вдруг блондин. Парень вздрогнул от неожиданности и робко посмотрел однокласснику в лицо. — Тебе нравится кто-нибудь? Юуя немножко покраснел. — Из класса, да? — осторожно спросил он. — Да нет, вроде бы. Они все такие напыщенные… и… ну, никогда не знаешь… Парень осекся и замолчал, пряча глаза. Наоя, конечно, прекрасно понял, что хотел сказать друг. Вообще, не обязательно вспоминать об этом прямо утра. Но и сам Тешигавара не мог ничего с собой поделать, каждое утро бормоча: «слава Богу, жив». Это было просто обрядом. Каждый в классе 3-3 мечтал не думать об этом никогда, но проклятие было реальным, и себе дороже беззаботно жить, забыв обо всем. — А тебе Идзуми нравится? — вдруг полюбопытствовал Мочизуки. Тешигавара осторожно посмотрел на внимательно изучающего его паренька. Серые глаза Мочизуки заинтересованно блестели. Наоя чуть не подавился рисом. — Типа того, — быстро ответил он. — Это так заметно? — Нет-нет, — поспешил заверить Юя, стараясь не смотреть на Наою своими огромными глазищами. — Я просто так спросил. Тешигавара понуро вздохнул и быстро доел рис. Мочизуки, тем временем, разлил ароматный зеленый чай по чашкам. Желая согреться, Тешигавара неосторожно отхлебнул горячий чай и немного обжег язык, поэтому быстро отложил чашку и прикрыл рот ладонью, поморщившись. В первую секунду ему показалось, что Юя весь обмер, но потом Мочизуки облегченно выдохнул и схватился за голову, глупо растягивая губы в нервной улыбке. — Я думал ты… — У него руки дрожали. Тешигавара беспокойно поежился. Вообще страшно осознавать такое. Может быть, со стороны, правда, казалось, что он вот-вот отчалит в иной мир? Жизнь в постоянном страхе. Еще немного и он будет бояться собственной тени, дрожать от собственного голоса, опасливо вжимать голову в плечи, если кто-то решит взмахнуть рукой у него перед носом. Хотя, неудивительно, если люди смотрят с таким сожалением, а одноклассники хмуро косятся, как бы подсчитывая, кто будет следующим. — Успокойся, — сказал блондин, натянуто улыбнувшись. — Пей чай. Он беззастенчиво, залпом выпил обжигающе-горячую жидкость, показывая пример. — Не хочу, — жалобно ответил художник, осторожно запихивая в рот конфетку из вазочки на столе. Тешигаваре показалось, что в глазах Юи блеснули слезы. — Мне страшно. Тешигавара вздохнул. — Мы не умрём, Мочизуки, — заверил он друга. — Юкари тоже так думала. Тешигавара почти разозлился, мрачно посмотрев на Мочизуки, который словно съежился под его взглядом и стал еще бледнее, чем был. — Я сказал — не умрём, — твердо заявил он, поднимаясь. — Пошли, сыграем в видео игры. Хватит об этом говорить. Мочизуки убрал грязную посуду и вместе с другом вернулся в комнату. Там было теплее, чем на холодной кухне. Так как за окном было пасмурно, пришлось включить свет. Люминисцентная лампа слабо загудела, даря комнате безжизненный свет. — В игры, да? — спросил Юя, робко протягивая руку к дверце шкафчика. Наоя помотал головой. Играть ему на самом деле совсем не хотелось. Это было спонтанное предложение, лишь бы увести разговор в безопасную тему или хотя бы не сидеть на холодной кухне. — Да, забей, — отмахнулся блондин, разминая шею. — Может, сходим ко мне? Мочизуки виновато опустил голову. — Не хочу выходить на улицу… Мгновение, и Юя оказался прижат к дверце шкафчика спиной. В глазах Тешигавары вспыхнула ярость и решимость. — Как же ты не поймешь, Мочизуки? — воскликнул Наоя, яростно заглядывая в глаза огромные одноклассника. — Если бы мы должны были умереть, нас бы уже не было, как Юкари, Такабаяси, Аи и Накао! А если мы должны будем умереть, то ничего не сможем сделать, как бы не старались этого избежать! — Не стой так близко, Тешигавара-кун. Мочизуки произнес это дрожащим от волнения голосом. Вот только беспокоило его на данный момент не вероятность взрыва газа на кухне, а такой невероятно близкий контакт с блондином. «Его сейчас только это волнует?» — удивленно подумал Наоя, глядя на покрасневшее личико Юи и затуманенные дымкой серые глаза. Мочизуки судорожно вздохнул, пряча от пронизывающего взгляда свои прекрасные глаза. «Красивый», — подумал Наоя, дотрагиваясь до щеки лучшего друга. Юя весь сжался, неожиданно крепко перехватив его руку за запястье. — Не трогай, пожалуйста. — Почему? — почти обиженно спросил Тешигавара. Мочизуки слабо вздохнул и посмотрел на него своими огромными глазами, похожими на бездонные озера. У Наои забилось сердце. — Мочизуки? Лицо Юи выразило крайнее страдание, а еще через мгновение прекрасные огромные глаза наполнились слезами. — Мне страшно, — прошептал он, утыкаясь носом в футболку Тешигавары. — Я не хочу умирать. Наоя обнял друга и позволил ему шумно заплакать. Он гладил его по мягким волосам, втягивал ноздрями дурманящий запах ванили и шептал что-то вроде: «Мы не умрем, Мочизуки, успокойся. Мы не умрем». И, конечно, нельзя было так нагло пользоваться состоянием лучшего друга, но Тешигавара ничего не мог с собой поделать — он приподнял подбородок художника одной рукой, второй продолжая гладить его по спине, и осторожно поцеловал мягкие, податливые губы, сладкие, как та же самая ваниль, которой пах сам Мочизуки. Тешигавара почувствовал, как пульс учащенно бьется где-то в горле — еще бы, это же его первый поцелуй! Не с Идзуми, как он всегда мечтал, а с Юей. Интересно, а что чувствует Мочизуки? По его щекам уже не бегут слёзы, он прикрыл глаза, вцепился в футболку одноклассника, но совершенно не знает, что ему делать. Наоя с нежной осторожностью оттянул его нижнюю губу — он видел, такое иногда делают в фильмах для взрослых — и спустился руками к талии Юи. Он чувствовал что-то не то, чего раньше не происходило с его телом — захотелось немного потереться об одноклассника, чтобы унять странное возбуждение, внезапно накатившее на него. И мысли были вовсе не об Акодзаве, а о самом Мочизуки, крепко сжимавшем его футболку, податливо впускающим его в свой рот. Дождь забарабанил в окна, и Мочизуки вздрогнул, разрывая затянувшийся поцелуй. Его глаза были напуганными и виноватыми, как у провинившегося котёнка, и Тешигаваре захотелось его погладить, может, за ушком или под подбородком. — Я потрогаю тебя немножко, — от чего-то смущаясь проговорил Тешигавара, увлекая за собой. — Пошли, на футоне удобнее будет. Юя торопливо кивнул, позволив другу взять себя за руку и посадить к себе на колени. За окном шумно вспорхнула ворона, и Мочизуки испуганно прижался к однокласснику, закрывая глаза. Какое-то время он просто сидел, уткнувшись носом в грудь Тешигавары, а Наоя просто поглаживал его по спине, что-то бормоча. А когда художник немного успокоился, он понял, что сильные руки одноклассника гладят уже не его спину, а талию. «Но она ведь не похожа на женскую талию, — смущенно думал Юя, растерянно отводя глаза. — Неужели ему не противно трогать меня?» Наоя положил свой подбородок на ключицу Мочизуки, осторожно опуская руки к бёдрам одноклассника, продолжая неторопливо поглаживать его. И от этого художнику было тепло и очень странно. Было какое-то ноюще-тянущее ощущение, смущающее, но довольно приятное. И, конечно, сердце билось, как ненормальное. Юя шумно вздохнул — он не знал, что ему нужно делать, чтобы Тешигаваре понравилось так же, как ему. Он не смотрел фильмы для взрослых и ничего такого не читал. Один раз он краем глаза зацепил страничку нехорошего журнала, но это было у Наои дома, когда он не успел толком прибрать перед приходом гостей. Подумав, он просто обнял Тешигавару в ответ, зачем-то касаясь горячими губами контрастно холодного уха одноклассника. От неожиданности блондин вздрогнул и крепче сжал бока Мочизуки. Мочизуки по наитию продолжил дотрагиваться губами до уха Тешигавары, смущенный, что совсем не знает, что делать. Его самого прикосновения друга волновали и будоражили, и он тоже хотел сделать ему что-нибудь приятное. Он торопливо провел языком по ушной раковине блондина и сам испугался своей смелости. — Мочизуки, — хрипло прошептал Тешигавара. — Сделай так еще пару раз. — Тебе нравится? — робко спросил Юя. — Я совсем ничего не умею, извини меня, пожалуйста. — Все нормально, мне нравится, — сиплым голосом ответил Наоя. Мочизуки еще раз осторожно коснулся губами уха Тешигавары и, смущаясь, стал его вылизывать. Наоя часто задышал и даже прекратил поглаживать бедро Мочизуки — кажется Юя нашел его первую эрогенную зону. Юя положил свои руки на плечи Тешигавары, осторожно прощупывая их. Наоя занимался спортом. Юе очень нравились его мышцы. Тешигавара перехватил его руки и завалил на футон. Мочизуки немного испугался. Вконец взволнованный Тешигава снова поцеловал его. «Второй поцелуй и снова с Мочизуки», — машинально подумал Наоя, дотрагиваясь до щек Мочизуки, нежно посасывая его губу. Мочизуки тяжело дышал и краснел от смущения, поглаживая спину Тешигавары. — Ротик приоткрой, — пробормотал Наоя прямо в губы Юе. Художник послушно открыл рот, и Наоя осторожно влез туда языком. Внутри было горячо. Дыхание Мочизуки обжигало его. Он коснулся его языка и торопливо отдернулся. Не так приятно, как в фильмах. А может, он что-то не так делает? Он еще раз коснулся его языка и вспомнил несколько осторожных движений из просмотренного накануне фильма. Мочизуки старался повторять за ним, и вскоре был увлечен в сводящий с ума, долгий поцелуй. Тешигавара не скупился на ласковые поглаживания его щек, шеи, талии и бедер, прикусывания уже припухшей нижней губы, озорные прикосновения до чувствительного неба и неторопливой ласки языка Мочизуки. Юя осторожно перехватил инициативу, аккуратно сжав зубами верхнюю губу Тешигавары и нежно водя по ней языком, пока Тешигавара быстрым движением не перехватил его губами. Напоследок он невесомо коснулся губ художника и довольно отстранился, устраиваясь на бедрах сероглазого, который продолжал лежать под ним. Мочизуки был смущен и пробормотал что-то вроде: «спасибо». Тешигавара заулыбался и взял Мочизуки за руку. Он поднес её к губам и осторожно поцеловал каждый палец. Они были тонкие, бледные, пальцы не художника, а пианиста, такие хрупкие, что, казалось, сожмешь, и они рассыплются. Самые красивые пальцы, которые Тешигавара когда-либо видел. Юя покраснел. — Ничего, что я делаю это? — участливо спросил Тешигавара, пробегаясь губами по тыльной стороне ладошки Юи. — Нет… Мне очень нравится. Ты сам мне давно нравишься. И… с тобой мне не страшно, — прошептал Мочизуки и покраснел сильнее прежнего. Даже уши его приобрели красноватый оттенок. Наоя улыбнулся и залез свободной рукой под футболку художника, ласково поглаживая плоский животик паренька. — Знаешь, было бы неплохо умереть, занимаясь чем-то подобным, — пробормотал Тешигавара. — Счастливая смерть. Умираешь, а последнее, что чувствуешь — восторг, эйфория и что-то еще, жгучее в груди. Я… кажется, влюбился в тебя Юя. — Ты размышляешь, как придурок, — упрекнул одноклассника Юя и улыбнулся, с невообразимой тоской посмотрев в глаза Тешигавары. — Но я тебе понимаю. Я хотел бы умереть с тобой, делая что-то похожее. Тешигавара притянул паренька к себе за футболку и крепко сжал в объятиях, вдыхая ноздрями пьянящий ванильный запах. Мочизуки обнял его в ответ, прижимаясь лбом к его крепкому плечу, впервые за долгое время ощущая себя в безопасности. Если по року судьбы им суждено умереть, то пусть хотя бы в объятиях друг друга.