Там мой брат!

Вижу потолок. Доски. В меру грязные и закопченые – а может быть, просто темно тут, и поэтому они мне такими кажутся? Отблески какие-то на потолке, от лампы, наверное… Где я? Попытался повернуть голову, но почему-то вместе с головой стало поворачиваться всё тело, словно шея утратила подвижность. Боги, больно-то как! Даже в голове прояснилось. Но ведь меня лечили уже, кажется… или всё это был сон? Ведь было же… Милая девушка по имени Натка, Миррус и его Темные полки… Путь до Ахсны, такой долгий, невыносимо долгий… неужели это всё один лишь бред? Но где я валяюсь? “Не у орков же, - пришла робкая мысль, - не может быть у них такого потолка, у них шатры…”. Надо было повернуться. Надо было понять, где я… и стоит ли беречь силы, а то, может быть, это всё-таки плен? Борька! Я же видел тебя… И оркуста… Не сдержав стона, я повернулся на бок, увидел ряд коек и светильники, такие же, как в нашей крепости… и опять куда-то провалился. От облегчения, наверное. Ахсна... А следующее пробуждение было куда более приятным. Потому что сквозь сон я услышал то единственное, что меня волновало: «его друг», «оркуст» и «поправляется». И откуда-то я знал, что это про Борьку, что он поправляется, хоть и плох ещё. - А Эдан? – тихо спросил кто-то женским голосом… Натка? Наверное… - Он тоже поправляется, - а это лекарь… кажется… - Не волнуйся, он не умрет. Все будет хорошо. Они подошли поближе, и теплые пальцы спокойно ухватили мое запястье. - Хватит дрыхнуть, пора пить лекарство. Слышишь меня, герой? Открывай глаза, лечиться будем. Я послушно открыл. Это свои! И они знают про Бо! Где-то он, мой упрямый гном, такой безоглядно отважный?! Передо мной маячила незнакомая фигура. А может, я и видел его… не помню. Голос вроде бы не совсем чужой… Но за его спиной стояла Натка! - Нат… - позвал я тихо. Громко не получилось. - Я здесь! – взволнованно отозвалась она. – Я и Горди. Помнишь Горди? Он помогает Леммелю… нашему целителю. Он тебе лекарство принес, чтобы спалось легче и заживало быстрее. - Как ты тут? – немного сдержаннее девушки спросил Горди. – Сильно болит? Болеутоляющего дать? Мы привезли с собой, так что большинству должно хватить. Тебе-то уж точно – Комол велел, чтоб тебя в первую очередь всем обеспечили. - Не надо! – взмолился я. – Мне… хорошо… не надо, ведь есть другие, им нужнее… Пока я лежал неподвижно, и терпеть было можно… и не надо ехать на лошади или куда-то идти… хорошо-то как. - Да кому как… Понятное дело, что есть и потяжелее ранения, но все равно, - тут Горди ухмыльнулся весело, - приказ есть приказ. Тем более что у таких мы ничего и не отнимем. Так что, дать обезболивающего? - Подожди, пожалуйста, - попросил я его и с надеждой посмотрел на Натку: - А где… как Борька? Скажи мне! - Да вон он, на соседней койке лежит, - улыбнулась мне Натка. – Живой он, я же говорила, что гномы живучие! Дышит, шевелится, даже говорить пытается, хоть и получается у него плохо. - Плохо? Почему? – глупо спросил я. Да какая разница! Пусть хоть молчит… лишь бы живой… что мы, не поймем друг друга?! Шептать можем… или на земле палочками чертить, если уж так надо… - Бо… - осторожно позвал я, подумав тут же: может, он спит, а я его потревожу? И попытался повернуться в ту сторону, куда показала Натка. Зря попытался. Отвык, видно… И как это мне, такой размазне, удалось в плену молчать? Не кричать, не визжать и не выть… Словно и не я это был. Во всяком случае, сейчас я довольно громко застонал. А Борьки не увидел… - С другой стороны! – девушка рванулась ко мне, чуть не сбив с ног Горди. – Он с другой стороны, Эдан! Не крутись ты так, больно ведь! Что ж вы все, мужики, бестолковые-то такие? Вот куда ты рванулся, а? Он все равно сейчас спит… - Ох, Натка, а от тебя вечно такой шум, что хоть не пускай… Сама-то чего дергаешься? А ты, Эдан, давай-ка отварчику глотни. Я тебе вот помогу приподняться, а ты попей. И не стесняйся, вот именно этого добра у нас много, у орков обоз хороший был. А вот капельки постарайся проглотить – они хоть и противные, но надо. И как раз их у нас мало. Давай, давай… потихонечку… Горди приподнял мне голову, стараясь аккуратно напоить. Какие они бережные и заботливые… Не знаю, что же со мной такое – кажется, у меня даже слезы выступили… вот плакса! Я улыбнулся Горди, старательно глотая питье – блаженство какое. Только сейчас понял, как пить хотелось. Но парень загораживал мне Борьку. - Прошу тебя, - сказал я, проглотив всё, - покажи мне его… я могу увидеть? - Хорошо, сейчас я отойду… - Горди убрал свои склянки-плошки и отодвинулся. – Вот, лежит, видишь? Весь тут, рядом. Может, даже очнется скоро – он давно уже отрубился. Леммель ему слух подправил немного, так что он теперь слышит вполне сносно. Борька мой… неужели это ты?! Лицо было худым, как у мальчишки. Нос торчит… Волосы слиплись сосульками. Сейчас они были какие-то пыльно-бурые, лицо в синяках и ссадинах... даже отсюда видно. Грудь бинтами перетянута… Я глубоко вздохнул. Не надо его звать. Пусть спит и набирается сил… Но как же тревожно было на душе! Если даже мне отчего-то больно дышать, то что же чувствует он?! - Натка… - позвал я тихонечко. – А у него ведь… рана в груди была. Как… Энатали развела руками. - Она не была, она есть. Кто другой бы помер, наверное… А тут… Это, наверное, орочья кровь дает себя знать. Ну или гномья… Но он дышит и живой. Так что не переживай, ладно? Он, между прочим, про тебя все время спрашивал, как в себя приходил. - Конечно, спрашивал, - тихо согласился я. Разве мог Борька иначе?! Он же такой… добрый. И верный. А ведь он думал, что меня убили… Страшно как, я же хорошо представляю, каково ему было, сам ведь едва на людей бросаться не стал! - Борька… - прошептал я. Дышит! Живой! Лучше бы сказали, как рана заживает… А то – дышит… Умирающие тоже дышат, пока не умрут… Боги, простите, о чем я думаю?! Придурок… Мне бы встать и попытаться помочь ему, я же эльф всё-таки! Вдруг получится поделиться силой? И тут Горди спокойно сказал: - Бабы вечно как ляпнут… Живой… сказанула… кто ж так про раненых докладывает? Этот твой полуорк уже поправляться начал – рана не преет, лихорадки нету, нагноения тоже – чисто все. Просто какое-то время придется поберечься. Самое паршивое у него – не эта рана, и даже не та, что на ноге, хоть он запустил ее кошмарно… Самое неприятное – это сустав выбитый и легкие… Их тут в Ахсне траванули орки, с дымом по ветру дряни всякой напустили. Вот он себе этой гадостью легкие с гортанью и посадил. Но на пороге он не стоит и помирать не собирается уже. Так понятнее? - Понятнее, - я шумно выдохнул, - так понятно, спасибо тебе, спасибо! Ох, Борька, ну что же ты со мной делаешь?! Ты только выздоровей – я ж душу из тебя выну… Зачем один на оркуста полез? Да я бы и с того света пришел и… морду бы тебе набил, чтобы ты так больше никогда! Когда тебя из боя выносили, в крови… меня брань одна и спасла – отец никогда не плакал, только бранился, даже когда его зверь помял. - Ой, к тебе твои друзья пришли, - Натка улыбнулась, скрывая разочарование (она явно не прочь была посидеть со мной наедине подольше). – Я тогда попозже зайду, не буду мешать. - И я тоже пойду, если тебе больше не нужно ничего, - проговорил Горди. - А если нужно, скажи. Может, пожрать тебе притащить? Обед нескоро еще, но еду найдем… - Может быть, немножко… немного погодя, - сказал я неуверенно. – Приходи, Натка, я буду ждать! Она кивнула и ушла, освободив место рядом со мной для моих соратников. Защитники Ахсны выглядели не лучшим образом. Так-то я вроде привык, а как на Миррусовых людей посмотрел, так сразу разница в глаза бросилась. Отощавшие, как волки зимой, измотанные, злые… да, все еще злые, хоть и полегчало им… Но я представлял - им же и хоронить приходится, и пленные орки тут ещё, а стольких наших не стало! Да и саму крепостцу нашу не мешало бы отремонтировать. - Ну как ты, Федька? – взволнованно спросил меня Бураги, копейщик со второй башни. – А мы уж чуть было не похоронили тебя тут! Здорово, что у орков ничего с тобой не вышло! Нам тут парни Мирруса порассказали все! - Ну… у них сначала почти получилось, но потом меня Бо выручил! – честно объяснил я. Ребята переглянулись. Похоже, решили, что с головой у меня не всё ладно. - Вы думаете - я брежу? – улыбнулся я. – Бо мне свой куг отдал. Гномский нож с душой. А то бы… а то бы я и не выбрался. Они уснули, и я сбежал… уполз, вернее. А часового убил… - А Бо тоже так про тебя говорил! - сказал Тавен, покосившись в сторону Борькиной койки. – Мол, если б не ты… Хорошо, что ты вернулся, Федя! Ты поправляйся давай… а то что ж так... Ребята загомонили тут же, обсуждая возможности гномских ножей, орочьих часовых и эльфов-разведчиков. И все это одновременно. Иногда, правда, они обращались и ко мне… - А ты только одного часового убил? - А как они тебя поймали? - Да не галдите вы, изверги, тут раненые спят! - сказал подошедший санитар, молодой, кажется, из миррусовых людей. Хорошо хоть ребята не попросили меня рассказать, как орки пытались меня допрашивать. - Федь, слушай, а что это за девчонка тут к тебе ходит все? - Парни… отвалите от него… - тихий, слабый голос был ужасно хриплым и еле слышным. И принадлежал он, несомненно, Борьке! – Шумите тут… как орки прям… Ребята расступились и притихли. - Борька! У меня всё хорошо, только бы ты… только бы с тобой… а ведь меня твой подарок спас, ты слышишь? Это Кошка меня спасла! Я верил - и боялся поверить, что смерть прошла стороной и не забрала его... Борька медленно повернул ко мне голову, и взгляд его окатил меня совершенно счастливым умиротворением. - А меня – твой, - все так же тихо и трудно отозвался гном. – Твои то есть… Я ж ведь пояс твой… нашел… под матрасом… И я уже… нормально слышу… почти. Ты сам-то… как? - Я хорошо, Бо, - ответил я, не сводя с него глаз – чтобы поверить, чтобы привыкнуть, что он живой… чтобы как-то подбодрить его на таком расстоянии – маленьком и одновременно непреодолимом. Я ведь чувствовал, что встать вот прямо сейчас не получится. – Ты же видишь! Что мне сделается? Он смотрел на меня и улыбался. Весело, радостно, но почему-то немного тревожно. - Был момент, когда я… - произнес он, - чувствовал твою боль… Вроде бы… Что с тобой приключилось? - Ну… я, как последний дурак, наткнулся на орков и принял их за наших… А почему ты решил, что это была моя боль? - Потому что я сам тогда еще ранен не был… - задумчиво отозвался он окрепшим, но все таким же шершавым голосом, мельком глянув на ребят. Те все правильно поняли и тихонько утекли в сторонку, к другим обитателям лазарета. – Опять же чью цацку я на себе таскаю? Не твою? Значит, орки, да? Он помолчал и спросил все-таки: - И что они с тобой сделали? - Ну… почему-то не напоили и даже не накормили… Просто побили… ну а как же? Хотя у них гусь жареный был, представляешь?! Но я вру… напоить хотели. Потом уже. - Просто побили? Орки? – Бо ухмыльнулся. – Ну-ну… Кошка, а ты что скажешь? «Они очень методично спускали с него камчой шкуру», - беззвучно отозвалась Доори, которую, как оказалось, положили рядом со мной. Если бы я пошевелил рукой, то сразу бы ее нащупал… - А ты там в театрусе что ли была? – с медленно разгорающейся яростью спросил Борька. – За каким чертом ты позволила этому случиться? «Я растерялась…» - угрюмо призналась куг. - Ну а что она могла бы сделать, Бо?! – вступился я. – Их четверо было… разведчиков. Ну, убили бы мы одного, и что?! Она как раз вовремя вмешалась… Доори пришибленно молчала. Борька презрительно фыркнул, но тут же нехотя проворчал: - Ну, хоть живым вытащила… Спасибо. Ты их запомнил, Эдан? - Да я предпочту их забыть поскорее, Бо! – рассмеялся я. – А самому противному из них Кошка горло уже подправила… - Ладно, забывай, - милостиво ответил Бо. – Кошка? Понятное дело, в лицо не узнаешь, но хоть что-то? «Я помню имена!» - заискивающе сказала куг. - Ну и..? «Оргон… Керуг… И Цэген!» - И кто из них… с камчой? – Борькин голос стал вдруг совершенно спокойным. «Цэген…» - Спасибо, Доори. Я понял. Черт, Эдан, если б я знал, сам бы с тобой пошел… для отвлечения внимания на себя хотя бы… - Бо, ну что ты! Зачем тебе такое… мне кажется, они бы тебя вообще убили… А я… тощий, ну они и щадили меня… Бо, я дурак. Тебя так тяжело ранили, а у меня так… ерунда, мне уж вставать пора, а я валяюсь тут. - А ты куда это так торопишься-то? – Борька заперхал, словно от пыли, и совсем сипло добавил, - голову сначала от подушки оторви самостоятельно, а то… вставать ему пора… - Конечно, пора, просто я слабак… - подытожил я. – Вон, на тебя хочу посмотреть как следует… Пояс наконец доделать. Много всяких дел! И еще полечить тебя, хотя бы так, как я умею! - Пояс… - Борька вдруг дернулся, ощупывая себя здоровой рукой. – Пояс! Сняли! Вот кто просил, а?! Он помолчал, тяжело и прерывисто дыша, потом сказал: - Я в этом поясе каждый день в бой шел… Будто ты рядом и живой… Не надо ничего доделывать, он и так хорош… пусть… главное, что ты и в самом деле живой… - Конечно живой! – у меня вдруг перехватило горло. – Еще какой! Борь, я тебе еще сделаю. Покрасивее. Несколько штук. И я просто буду всегда рядом, в любом случае… Он скептически хмыкнул, а потом вдруг тихо и мечтательно проговорил: - Знаешь, я тут вдруг подумал, может, нам тебя женить да и осесть где-нибудь? Дело найдем, детишек нарожаете… - Меня? Женить? А кому это "нам"? – фыркнул я. – Может, лучше тебя? - Да ну, кто ж за полуорка доброй волей пойдет? – Борька рассеянно посмотрел в потолок. – А нам – это я тебя и себя имел в виду. А чего? У тебя с бабами никогда проблем не было – вспомнить хоть, как мы в Рату ездили… еле ноги унесли. - Это мы удачно съездили, - мечтательно улыбнулся я, - а ты забыл, что к тебе там тоже кое у кого были конкретные претензии? Это кто, интересно, бедную вдовушку убеждал, какая она круглая дура, что не погнала тебя веником, и совал ей в нос свое происхождение? Бедняжка и по сей день тебя помнит, спорю на свой лук! - Я не совал! – возмущенно воскликнул Бо. – Я честно и вежливо уведомил! Один раз, между прочим! Это она потом полчаса разорялась, что, мол: ах, какая неожиданность… - И отказала тебе от дома? – невинно спросил я. - Ну… нет, - проворчал он. – Не отказала. Думаю, что ей просто хотелось разнообразия. - Ты ей понравился! – провозгласил я. – Мы, эльфы, такое видим! Хотя я всего лишь полуэльф, и ничего такого мы не видим… Но во-первых, Бо ей и вправду нравился, по-моему. А во-вторых – так приятно было его подразнить и поговорить о всякой ерунде… Хотя осесть и жить рядом – это вам не ерунда. Это уже, братцы, серьезно! И раз он заговорил об этом, значит, помирать не собирается! А в Рату мы вернемся. И вдовушку найдем. А если Бо не захочет, я сам найду… и приведу ее к нему! - Вы, ушастые, вечно как увидите что-нибудь… Бо замолчал. Слышно было, как он пыхтит, пытаясь хоть немного сменить позу… - Эдан… - Что, Борь? Больно? Вот тебе нужно обезболивающего… ну куда они там все пропали! - Да меня и так им по самую маковку накачали… Просто… страшно мне, - еле слышно признался он. – Ужасно боюсь, что… это у меня такой бред. И когда он кончится, выяснится, что Ахсна пала, я в плену, а ты… а тебя нет. - Ещё чего скажешь – меня нет! Я есть! И Ахсна есть, хоть и потрепанная… но мы восстановим! А как ты встанешь, первым делом мы с тобой на камушке посидим. Оказывается, это ради него орки перли на нашу крепость… Какой-то он особый, камень наш. Ну, тот, что возле казармы торчит, у стены! Вот откуда бы я мог узнать о цели их похода, если бы меня не было?! Логики в моих словах не было никакой, последовательности – тоже. Зато я был абсолютно уверен в том, что говорил… Борька снова повернулся ко мне. Вглядывался в меня долго-долго, пристально… После чего улыбнулся и сказал: - Вот смотрю на тебя – и верю. Стоит взгляд отвести… Хотя голос тоже помогает. Расскажи лучше, как все прошло. И про орков расскажи. Попозже забудешь про них… - Да что о них рассказывать?! – удивился я. – Орки как орки… Хотя – нет. Не совсем. Я так понял, что все они полукровки были. Поэтому я, когда перебрался на тот берег, не ждал, что могу их встретить… А они – вишь ты, как далеко зашли! Кстати, надо Комолу об этом сказать, это, наверное, важно… - Ты разговор не уводи! – немедля приструнил меня Бо. - Как они тебя обнаружили? У них шаман был? Я принялся рассказывать, как сам – дурак дураком! - вышел на них, сидевших у костра в наших плащах. А ведь повезло! Будь там шаман - наверное, я бы не сбежал… Ну и остальное… кратко, без лишних деталей – и впрямь, не хватало еще раненого друга тревожить такими подробностями! Борька смотрел на меня и молчал. Долго. Потом сказал: - Эдан… Я, правда, плохо тогда соображал, но парни сказали, что у тебя не спина, а поле вспаханное… Но лежишь ты на ней, шевелиться не торопишься… значит, еще что-то есть. Помимо спины, - он вздохнул и добавил: - Я их найду. И они будут очень жалеть, что не догадались погибнуть под Ахсной, как воины. - Да плюнь ты на них, Бо! – воскликнул я. – Может, они и мертвы уже. Главное, что мы с тобою живы… - Мы живы, - прошептал Бо. – Но плевать на орков я не собираюсь. Это больше на пакостничество похоже. Не, Эдан, их счастье, если они и впрямь мертвы. - Я знаю, что ты грозный! Но я даже не представлял, насколько… Вон оркуст вовремя не остерегся – и вот вам результат! Борька смущенно улыбнулся. - Да ну, скажешь тоже… грозный… А оркусты вблизи, оказывается, еще страшнее. Я даже и не знал, что умею так быстро двигаться… - Бо, ты, наверное, один такой, - сказал я. – Никогда в жизни не слышал, чтобы это чудище можно было бы завалить в одиночку! - А ты в одиночку крепость спас со всеми нами. И кто из нас круче тогда? – рассмеялся мой друг, но тут же закашлялся. - Хватит вам подвигами меряться… - неожиданно проворчал кто-то… Секундой позже я узнал голос нашего лекаря. – Я тебе, Борька, что велел? Лежать и молчать! И так голос, будто ты – оркуст, больной ангиной. А ты еще и связки напрягаешь… Будешь и дальше так продолжать, я на тебя Феде нажалуюсь. Борька фыркнул: - Подумаешь… напугал… Да и хрен с ним, с голосом, что, меня так не поймет никто, что ли? - Нее, Бо, целители правы! – согласился я и сокрушенно заметил: - Сейчас – только шепот! А как же командный голос?! Забыл? Ты ведь командир у нас теперь. - Да какой из меня командир, ты что! – взвился полугном. – У меня на позициях больше половины ребят полегло! Какой я командир после этого?! - А ну цыц! – неожиданно рявкнул лекарь. – О командирстве твоем Комол решать станет, не ты! О глупости твоей последняя блоха в курсе! Псих ненормальный! А сейчас ты вообще в лазарете лежишь – будь добр исполнять наказы лекарские… Ишь, голос он тут повышает… Раны сначала перевязывать научись, гном криворукий! Или без ноги остаться захотел? Борька заткнулся. А кто бы не заткнулся после такой взбучки? - Федя, давай я спину обработаю тебе, а потом этим паршивцем займусь. - А может, не надо? – малодушно осведомился я. – У меня… в порядке всё. Так не хотелось выть и стонать в присутствии Борьки! Лекарь задумчиво поглядел на меня и сказал: - Ладно, поменяем очередность. Сначала Бо, потом ты… Хотя я б на твоем месте решил бы отстреляться от неприятного первым. Или болеутоляющее еще не подействовало? Ой, а ведь мне же его и вправду давали… Стыд какой. - Да. Конечно. Я был неправ, - сказал я и решил: надо молчать. Вон Борьке, наверное, куда больнее. Он же не стонет! И я тоже… вот буду терпеть, как у орков – значит, он быстрей поправится. Жаль, тут дерева нет… Грызть нечего. - Ладно…. Сейчас мы тебя повернем… - бормотал наш Лухт, самый ворчливый, возможно, и один из самых отзывчивых обитателей Ахсны. – Позвать кого… нет, не надо, сам справлюсь, тебя, Федька, и моя младшая дочка перевернуть могла бы… Он осторожно и очень бережно начал меня поворачивать, но тут же сдавленно выругался. - Черт бы меня побрал! Забыл совсем, что у тебя ребра еще… Так… Тогда, пожалуй, лучше сидя. Удержишься ты сидя, а, Федь? - Не знаю, - честно ответил я. – Постараюсь. Только вот… я сам… не знаю… боюсь, сесть не получится. И когда это мне ребра намяли?! Не помню… Орки только по спине били… Или это в самом конце? Когда я… Там ещё хан был, и этот… подозрительный маг. - Я могу сидеть и даже встать, - вдруг подал голос Бо. – Лухт, давай я его придержу просто, а ты все сделаешь. Ну или позови вон Тавена того же, если мне не доверяешь… - Иди в задницу, Борька, - сердито буркнул лекарь. - Борька, перестань! – одновременно с лекарем возмутился я. – Ты забыл, что я видел тебя… там… Ты хочешь, чтоб мне стыдно стало?! Сейчас я… - Тавен! – позвал Лухт. – Тавен, поди сюда, поможешь мне… Тавен оказался рядом раньше, чем смолк голос лекаря. - Чего надо, придержать? Али отнести куда? - Я его сейчас посажу, а твоей задачей будет, чтоб он не грохнулся. А то у меня тут уже вон доброволец нарисовался один, помощничек хренов… - Да ладно тебе ворчать, - добродушно хмыкнул Тавен, аккуратно принимая меня у лекаря. Он спокойно ухватился за мои предплечья и сказал: - Прости, Федя, тут тебе тоже больно, наверно… Но фиг знает, за что тебя еще держать… не за плечи же… Он был прав. По рукам, конечно, тоже попало, но намного меньше. - Нормально, - сказал я. – Ты держи крепче… пожалуйста. И я, вздернутый вверх, подмигнул Борьке, зато, надеюсь, он не заметил, как меня перекосило! Он ободряюще улыбнулся мне в ответ. А Лухт тем временем, похмыкав сосредоточенно, спросил вдруг: - Тебе ремешок в зубы дать, Федь? - Давай… А то я как раз пытаюсь вспомнить, когда же я ел в последний раз, - решил я пошутить. Соврал. Помнил я еду. Лекарь свернул вдвое какой-то ремень и сунул мне в рот. В следующий момент я уже смог его оценить по достоинству. Куда лучше дерева, надо признать! И грызть можно, дерево жаль было… Лухт совершенно буднично и уже безо всяких предупреждений стал снимать с моей покоцанной спины повязки. Тавен тихо сказал: - Упрись в меня лбом, легче будет… А Борька… Борька шумно вдохнул воздух и, кажется, забыл, как его выдыхать обратно. Я и не видел его. Слышал только. Перед глазами замаячили какие-то багровые пятна и линии, и я закрыл глаза – правда, пятна остались. Кажется, у орков было чуть легче. Хотя, я ошибаюсь, наверное… У меня всё-таки потекли слезы. Лекарь, конечно же, старался работать быстро и осторожно – я прекрасно это понимал! – но как же это было долго… А потом, когда он занялся распоротым боком, я не выдержал… Нет, не заорал – спасибо Тавену и чьему-то ремню. Но, как в ту ночь, у меня опять началось что-то вроде судороги – и эту дрожь мне никак не удавалось унять. - Федька, а мы, пока ты с орками в прятки играл, двух оркустов положили! – внезапно заговорил Борька. Я знал его достаточно хорошо, чтобы услышать в голосе тщательно скрываемое напряжение, но вот с чего оно там взялось, было непонятно. – А еще я свою койку в казарме сломал, представляешь? Во придурок, правильно меня Лухт обозвал все-таки… Зато потом на твою пошел спать. И пояс там нашел, кстати. Красивый! Я так подумал-подумал, а потом решил, что это ты мне, наверное, делал. Ну не бабе точно! Раз там тигр начат и все такое… Короче, ты извини, если не мне – я его все равно уже поносил и присвоил. - У-мм, - промычал я одобрительно в ремень, стараясь выразить свое восхищение защитниками крепости и заодно то, что пояс я действительно делал для Борьки, и жаль, что не доделал, и хорошо, что Бо его нашел… - У-гу… Милый мой гном, брат ты мой дорогой! Ты стараешься меня отвлечь, чтобы не так было больно. Я знаю. - Ты, Борька, лучше вон расскажи, как ты себе ногу перевязывал, - ядовито пробурчал Лухт. – Вот уж и впрямь повествование жуткое и престрашное. - Отвяжись, а? Если я ему буду про это рассказывать, он на меня шипеть опять станет. А я не люблю, когда на меня шипят. А кстати, с Комолом что? Живой он? - Живой, живой… Миррус-полукровка на него половину своих сил извел, так что наш комендант не просто живой, а даже и похож на такового… Миррус… Какой же он всё-таки, оказывается… настоящий! Вот это племянник у нашего Комола! «Не смей называть меня Мусей!» - вспомнил я, и даже боль немножко отступила. Было странно: как будто боль на поверхности, а я спрятался от нее где-то в глубине маленькой точкой… Только судорога время от времени проходила по телу. - Вот ты мне, Федька, скажи – какого черта ты полез в бой с такой спиной? – со вздохом произнес лекарь. – У тебя ж тут все швы разошлись! Я знаю Леммеля, слышал про него много… только каким бы хорошим ни был лекарь, если пациент так себя ведет, ничего путного не выйдет… Терпи вот теперь… Так… а вот тут мы, пожалуй, просто сделаем примочечки… Как ты относишься к примочечкам, Федя? А, все равно, как бы ни относился… Ну-кась, шлеп вот сюда… Плюха показалась мне жидким огнем. Как не заорал – непонятно. Зато каким-то чудом услышал судорожный прерывистый вздох со стороны борькиной койки. - Шшш… все хорошо, Федь, все путем… Еще парочку, и все. Потерпи… Еще две плюхи, одна за другой. Короткий борькин стон… видит он, что ли, что там со мной делают? Или… Он так меня жалеет, или ему тоже больно? Наверное, он разволновался, стал ворочаться, а у него рана в груди! Эх… Кажется, лекарь закончил. По крайней мере, хуже не становится, просто ровно так горит и горит… Терпи, неженка! Ты ещё… давай, стони тут перед другом, которому гораздо хуже, чем тебе! Тавен мягко отстранился, тревожно всматриваясь в мою физиономию. И виновато как-то потащил у меня изо рта обслюнявленный ремень. Хороший ремень, полезный. - Сспасибо… - прохрипел я, неловко и быстро вытирая лицо – оно было предательски мокрым от слез и от пота. - Не за что, - фыркнул лекарь. – Так… ребра пусть Леммель поглядит, у него хоть магия осталась, а я только перетянуть и могу пока… Нога твоя… не очень хорошо с ней, но заживет. Во всяком случае, ее состояние куда лучше, чем у твоего гнома. Ложись, осторожно только. Приподнять тебя? Могу тюфячок скрутить под спину… - Не знаю… - кажется, я ничего не соображал уже. Кроме того, что, кажется, я могу просто тихо полежать и меня не будут трогать. А потом я вспомнил слова Лухта. Не сразу. - Можно, - тихо проскрипел я, - Леммель Борьку посмотрит? Раз у него магия есть…Пожалуйста… - Я ему не указ. Тебя вот глянет, а там, если останется у него что, сам и попросишь… Это ты у нас герой, тебе в первую очередь все… А остальные – как придется. Не говоря уже о том, что Комол на Боонра зол по сю пору и в сердцах там даже пару раз трибунал помянул. Не думаю, что до этого дойдет, но… - Я же говорил ему – не годен я для командования, - проворчал Бо. Известие про трибунал его не особенно впечатлило. – Эдан, ты как там? Не нравится мне, как ты дышишь… - Ты ещё хуже дышишь! – воскликнул я. – И не надо мне ничего в первую очередь! Хватит! - Не кричи ты так, Федька! – возмутился Лухт. – Что за раненые пошли! Чуть что – сразу орать… Бо, займемся тобой? А то ты больно разговорчивый что-то… - Валяй, - буркнул мой друг. – Ремешок только дай тоже… А то ж тебе не нравится, когда орут… - Да держи, держи! Вот уж не думал, что гномы такие неженки… или это в тебе орк так проявляется? - Не, это я сам по себе такой… - Неженки оркустов не убивают, - обиделся я за Борьку. – Бо… ведь ты из-за меня… так? И рана… и всё… Борька помолчал, потом тихо и устало ответил: - Я, когда… решил, что тебя убили и сожгли… в общем, слегка тронулся, что ли. И койку свою сломал, и с ногой вот… тоже… А доспех я поначалу просто надеть не успел. И потом – ну просто времени не было пойти и надеть… А еще потом… - … ты окончательно свихнулся, - закончил за него Тавен. – Мне Тугам, кстати, рассказывал, как он тебя с ногой из казармы вытаскивал. Так что… может, и тогда уже свихнулся. - Ну… да… Вот поэтому все так… Ты, Эдан, не переживай за меня. Я ведь полуорк, я быстро на ноги встану. - Ну нет уж! – прошипел я уже немного окрепшим голосом. – Только попробуй мне встать раньше, чем тебе разрешит мастер Лухт! Я тебя к койке привяжу! Встанет он! А перед каждым боем – нет, перед каждым дежурством! – лично буду проверять доспех! И чтоб начищенный был… - немного сник я. А потом добавил: - Я вспомнил… Барабаны. Вот отчего ты решил, что это я. Почетная казнь? Нет, Борь… Шаман помер у них. А я… как раз после этого ночью от них и утек. Борька хотел что-то сказать, но вдруг охнул тихонько и поспешно стиснул зубы на многострадальном ремне. - Вот так лучше… - буркнул лекарь, доразматывая его ногу. – А то трещишь, как сорока… Лежи тихо, сейчас будем рану чистить… Тавен посмотрел на происходящее и спросил: - Мне и его держать, что ли? - Да не надо… его сажать я не намерен. Незачем, да и грохнется сразу… Крови-то потерял… «Вот твоего друга даже посадить боятся, а ты тут себя жалеешь, больно ему, видите ли», - укорила совесть. - А ещё я буду лично тебя кормить и следить за тем, чтобы ты всю порцию съедал, - продолжал я мечтательно – чтобы что-то говорить… - Первым делом пошлем в ближайшие деревни и купим у них гуся! У меня денежек оставалось немного, как раз хватит… Орки гусей вкусно жарят, однако! Запах такой… А ещё я узнаю у Натки рецепт отвара и буду тебя поить. Надоем тебе хуже осенней мухи. - Гы-гым гыгыгым гыгыгым гхым! – возмущенно прохмыкал мне сквозь ремень Борька и тут же, не заморачиваясь непонятностью своих «речей», «спросил»: - Эм гхогага агха? Я еще пытался совладать с нервным смехом (уж очень забавно эта тирада его прозвучала), когда Кошка Доори предусмотрительно перевела мне все это: «Он говорит, что деньги у него у самого есть. И спрашивает, кто такая Натка…» - О, Натка – это такая девушка! – увлеченно начал я повествовать. – Она в Темных полках служит. Когда я от орков выбирался, как раз на нее и наскочил… с товарищами. Она стрелок… и разведчик. А ещё она очень добрая и обо мне беспокоилась… А если ты мне не позволишь тебя угостить – не гусем, так ещё чем-то вкусным, то я обижусь! Я может похвастаться хочу… эльфийской кухней… которая на самом деле, Бо, никакая не эльфийская… но тебе будет вкусно, я обещаю. Борька гыгыкнул в ответ, и перевода это не требовало. Правда, в следующее мгновение его выгнуло от боли, и Тавен, добрая душа, по-простому прижал его к койке. Лухт чертыхнулся и сквозь зубы проговорил: - Держись, гном, держись… тогда же ты не вопил… Сейчас уберу все лишнее… О боги, и что там может быть лишнее?! Борька… что ты сотворил с собой, дурилка ты этакая?! Ох, ты же сказал, что чувствовал мою боль, потому и решил, что это меня сжигают! Не знаю, что было бы со мной, если бы я такое подумал… Может быть – то же самое. Вот только оркуста завалить у меня кишка тонка. Прав был Керуг – мало на мне мяса. Фигурой я в мать пошел. Жалко… «Если бы с тобой было бы то же самое, то ты бы тоже оркуста завалил», - неожиданно заявила Кошка. - Борька, как только начнешь вставать – тут же с тобой камень навестим! Вдруг он и вправду заветный?! – заторопился я. Главное, говорить… хотя бы ерунду… - Надо поскорей там место забить, а то потом не попадешь… - Что, думаешь, раз он – полуорк, ему что-то с того камушка обломится? – заинтересовался лекарь, попутно что-то выковыривая из борькиной ноги. Или это мне показалось? - Конечно! А может, и мне обломится. И тебе, - сказал я с вызовом. – Камень – вещь природная, это мы, люди… и эльфы с орками… ненавидим друг друга, - сказал я и вдруг вспомнил – логика никогда не была моей сильной стороной! «Воды, что ли, дать…» «Пакостная работа!» «Ты хорошо держишься…» Теперь, когда меня перевязали и боль, совсем чуть-чуть, но уже стала стихать, я понял, что нет во мне ненависти к той четверке разведчиков. Разве что Наран… но мы с Кошкой его убили. - Да мы на этом камне сколько раз пиво пили, и ничего такого уж… не обломилось, - скептически хмыкнул Тавен. Борька шумно выдохнул и согласно хрюкнул, поддерживая человека. - А может, и обломилось, только ты не знаешь, - заупрямился я. – Может, ты поэтому жив. А?! И не ранен… Может, он беду отводит, этот… камушек. - Ты на нем сидел довольно долго, но что-то я не заметил, чтоб ты был целым, - заметил Лухт, отряхивая руки и переходя к перевязке. - Я живой! – веско возразил я. – Я живой – и это главное! Лекарь тихоньку рассмеялся, потом пробурчал: - Бо, давай я сустав гляну. Вроде ж вправили как должно быть, а опухоль не хочет спадать… Может, там еще что-то? Бо угукнул, соглашаясь, и лекарь взялся за его руку. Видимо, что-то еще там действительно было, потому что мой друг застонал сквозь ремень и… обмяк. - Сознание потерял, - зачем-то пояснил Тавен, осторожно отпуская Борьку. - Что у него с рукой? – воскликнул я. Получилось очень жалобно, потому что я дернулся, а спина моя сказала «а ну лежи, идиот!» Вернее, ударила. Как будто… камчой. - Что ж не обезболили! – вздохнул я. - Да давал я ему обезболивающее, - досадливо вздохнул Лухт. – Только часто ж нельзя… А с рукой у него все просто. Какой-то орк ударом вышиб ему плечевой сустав. Сустав мы вправили, но, видать, началось воспаление… отек… Вот и болит. Я боялся, что суставную сумку порвало, но вроде обошлось… - Доброго дня всем, - раздался вдруг тихий хрипловатый голос. Незнакомый. Или я всё же слышал его? Не помню. - У-гм, - промычал я в ответ. Получилось что-то вроде стона, и я заткнулся. Лекарь и Тавен, и еще кто-то из раненых нестройным хором ответили на приветствие, и воцарилась неловкая тишина. Потом незнакомец, прокашлявшись, неловко произнес: - Я бы хотел… с Эданом поговорить. - Да вот он, - как-то неуверенно ответил один из тех, кто лежал ближе к выходу. Мне вдруг стало тревожно. Что такое? Что-то с моим другом? Но вот он, рядом… и лекарь… если бы было что-то плохое, он бы среагировал как-то… Трибунал?! Но тогда они бы Борьку и потребовали… да и не может такого быть! Лухт сказал, что до этого не дойдет. Комол добрый. Я-то знаю! - Доброго дня, - повторил незнакомец, подходя поближе ко мне, и я его узнал. Никакой это не незнакомец. «Элдор Дерион, командир магической алы и капитан безопасности полка…» Тот самый, что грозился меня убить, если вдруг я дам ему повод заподозрить меня в предательстве. И – тот самый, что в бою выдернул меня из-под орков. Поди пойми, чего ему надо… - Собственно… - видно было, что говорить ему трудно и не хочется, но в то же время нужно и необходимо. – Собственно, я собирался принести тебе свои извинения. Мои подозрения в отношении тебя оказались беспочвенными. Поэтому… прости, пожалуйста. - Хорошо, - ответил я легко. Потому что видно было, что парню конкретно плохо… Наверное, он редко ошибался? Или никогда не извинялся? Но мне его было прямо жаль. И в лазарете нашем всё смолкло, ребята прекратили разговаривать – всем было любопытно, за каким это демоном ко мне пришел маг?! - Ты уже извинился, на самом деле. Ещё там. Как, нести не трудно было? Они тяжелые были, судя по всему…извинения твои. Очень тяжелые. Он улыбнулся – одними губами. В глазах не было даже и намека на улыбку… - Ничего, в самый раз по мне. Раз уж донес… - А что спас? – полюбопытствовал я. – Проще было не вмешиваться. Мало ли. Чтобы не думалось… - Смерть необратима, - помедлив, выдохнул маг. – Но, если честно, я и сам не знаю. Так вышло. И… я не жалею. - Хорошо, что не жалеешь… А твои подозрения… наверное, почва как раз была. Мне трудно судить. Ты действительно больше не подозреваешь? – спросил я хрипло. Мне действительно было интересно. Рожа моя ему не понравилась? Или то, что я слишком легко вырвался от орков? Или Прятки? - Действительно. Я получил доказательства твой невиновности. Мне больше не в чем тебя подозревать, - его голубые глаза неожиданно стали теплее, что ли. Словно облегчение от того, что возможная беда не случилась, растопило лед подозрительности. А может быть, мне показалось… - А в чем ты Федьку подозреваешь? А?! – загремел вдруг голос откуда-то сбоку. О, Феттаим! Только у него такой бас. Из Борькиных людей, копейщик… - Успокойся, Фет, он не наш, он из Темных, - отозвался Лухт откуда-то из угла, где он начал перевязывать кого-то ещё. - Оно и видно… Что из Темных… Темный и есть, - отозвался громогласно Феттаим и усмехнулся немудреной своей шутке. Мне вдруг стало неловко даже, как мага встретили в штыки. В конце концов, он за безопасность полка родного боялся… - Вообще-то уже ни в чем, - спокойно ответил Дерион. – Прощай, Эдан из Ахсны. И выздоравливай. И кстати… здорово ты хана подсек. Я уж думал, нам конец обоим… Я вновь смутился и радостно зачастил о том, что это вовсе не моя заслуга, что это куг, Борькина Кошка, что это она - герой. И друг, что отдал мне самое дорогое. - Ну… в таком случае передай своему кугу мою благодарность, - устало отозвался Элдор. – Миррус уводит полк, я уезжаю с ним. Здесь останется несколько взводов и лекари. И два мага еще, способных подать сигнал тревоги на расстоянии. Мало ли… вдруг орки вернутся… В общем… счастливо вам… - Спасибо. Ты спас меня. Я не забуду! – сказал я тепло. – И знаешь… мне кажется, что мы встретимся ещё… и не в лазарете. И друзья будут рядом… Маг покачал головой и ушел. «Ну и?» - с совершенно склочной интонацией проскрипела Доори. «Что «ну и?» Ты недовольна, что ли? Я не собираюсь себе твои дела присваивать!» - сказал я Кошке. Беззвучно, конечно. «Тебе велено было передать мне чью-то там благодарность. Ну и где?» «Ты и сама прекрасно слышала. Вот начну вставать, могу тебя в казарме над койкой в стену воткнуть и, входя, кланяться… Хочешь?» Кошка обескураженно помолчала, потом уже другим тоном проворчала: «Спасибо…» И уже когда я решил было, что на этом наша беседа и завершится, она еле заметно добавила: «Извини…» «Не за что!» - мысленно улыбнулся я ей. «Кстати. Благодарность командования ты слышала. А вот сам я тебя, кажется, и вправду не поблагодарил… Ты два раза спасла меня. И я этого тоже не забуду, Доори!» «Я для того и создана…» - польщенно и даже гордо ответила она. – «Хороший ты все-таки эльф! Правильный…» «Туповатый только местами», - честно признал я. «Но… Кошка, ты теперь почти как человек в моей памяти… Как друг!» «Скажешь тоже! И вообще я гномка!» – отозвалась она не сразу. Но я знал, что ей приятно. * * * Шли дни. Мы выздоравливали. Медленно. По сей день не знаю, почему я с этим так задержался. До сих пор уверен, что тут какая-то дурацкая магическая хрень. Маг мне говорил, что не иначе я Борьку в тот день, когда нашел, ещё лечить пытался – а иначе откуда у меня магическое истощение такое? Ну тут и Прятки ещё, но после Пряток всё-таки время прошло… Лекарь из меня тот ещё… Не знаю уж, как я там лечил, главное – что я его нашел! Успел... Хорошо как, что рядом нас положили. Я и ночью просыпался да проверял. Тут он, друг мой, посапывает себе… Вначале постанывал ещё… Грудь-то пробита! Потом перестал… Как же я радовался! Даже старался не спать. Слушал и слушал, как он дышит, Борька… Иногда мы с ним ночами перешептывались. Как дети! А порой в наш разговор вмешивалась Кошка. Как правило, затем, чтобы в чем-то возразить или напомнить о том, что сон – это тоже лекарство. Теперь, когда наши койки были рядом, у Кошки получалось ворчать на нас обоих, как у старшей сестры. Забавно было… Я ещё долго приставал к Борьке и даже к нашим санитарам, боялся, не скрывают ли что от меня, нету ли крови на его подушке, пока наш добрейший лекарь не начал посылать меня во всякие неудобосказуемые места. Но вот уже улучшение у Борьки стало заметно не только с его слов, и жизнь стала совсем хороша. Каждый день к нам приходили ребята! Приносили всякую вкусную снедь, которую, якобы, привез Миррус, а потом ещё и принесли местные… те, кто был за крепостью и кто пострадал бы, пропусти мы орков дальше. Вроде как благодарили… Натка осталась с тем взводом Мирруса. И тоже ходила ко мне каждый день… А однажды пришел Комол. Тяжелый усталый шаг его был совсем не похож на обычные движения этого эльфа. Но по крайней мере, он сейчас не выглядел древней развалиной самого себя. - Эдан! – воскликнул он при виде меня и радостно улыбнулся. – Как ты, мальчик?! Меня вот, видишь, только отпустили наши лекари. А тебе, я смотрю, даже встать еще не дозволяют? - Не дозволяют, командир! – бодро подтвердил я. – Как же я рад вас видеть! И попытался… нет, не сесть – это было бы долгое и неинтересное зрелище. Кое-как повернулся набок, к командиру… - Я тоже рад тебя видеть, Федя, - Комол осторожно опустился на стоявший рядом колченогий табурет, на котором устраивались все, желающие с нами пообщаться. – Еще больше я рад видеть тебя живым! Пусть не совсем невредимым, но живым. Ты нас всех спас, и мне приятно, что я в тебе не ошибся. - Да мне просто повезло! - с жаром сказал я. – И вообще… надо быть честным. Сначала я попался как последний дурак, а если вспомнить, что я эльф наполовину, так это вообще непростительно… Меня спас только Борькин нож. А иначе… Я вздохнул. - Мне даже страшно представить себе, что было бы иначе… - Мне тоже. Поэтому делай как я – не представляй, - Комол чуть усмехнулся. – Миррус рассказал мне все, что смог. И я подозреваю, что тебя уже достали все наши просьбой рассказать, как все прошло. Но, может, все-таки найдешь силы и порадуешь старика повестью о своих подвигах? - Порадую, конечно! Только… о чем именно? – спохватился я. – Наверное, как мне сбежать удалось? Комол, после того как болел, отдав все свои силы магической обороне, и после моих приключений казался почему-то куда более близким. Как строгий дядюшка, глава семьи… Иногда мне даже казалось, что и с отцом моим он знаком. Жаль, что это не так! Я и так его уважал всегда, а сейчас мой командир стал мне ещё ближе. - Лучше бы обо всем, с самого начала, - сказал наш комендант. – Это не приказ, Федя, мне просто очень интересно. Так что если не считаешь себя в силах, или тебе это все надоело, или хочется меня послать… в общем, если не хочешь, можешь не рассказывать. Но… если рассказывать, то обо всем, хорошо? вот буквально с момента, как ты с нами распрощался. Там, за стенами… - Да я конечно всё расскажу, командир! – с жаром заверил я. – А что вас интересует? Лагерь орков, через который я пробирался? Ох, он таким большим оказался – я даже не ожидал… Мне очень хотелось угодить командиру. После того, как я видел его истощенным, постаревшим, непохожим на себя, после такой щемящей встречи с Миррусом – хотелось сделать что-нибудь хорошее для него. - И это тоже… Понимаешь, Федя… ты сделал такое… я очень рассчитывал на тебя, очень. Но… почти не надеялся. Мы все слишком ослабли, ты тоже… мне казалось, я тебя на смерть посылаю. Что от истощения ты эти Прятки и десяти минут не продержишь на себе и попадешься. Понимаешь? Так что… ты герой. А у героя хочется узнать про подвиг. Так что… рассказывай про подвиг. Если туда поместится рассказ и про оркский лагерь, тоже хорошо будет. - Я не герой, командир! – жалобно запротестовал я. – Ну какой герой из меня, одно ж недоразумение! Положим, Прятки я продержал долго, дольше чем думал – я ещё после лагеря орков бежал невидимый! А получается, что как раз, быть может, зря я так сделал, потому что, наверное, от усталости не соображал уже ни хрена… И попался полукровкам этим так глупо, что дальше некуда. - Не зря, Федя. Ничего не бывает зря. Тебе ведь повезло с этими орками, верно? Повезло, повезло… тебя не убили сразу, не изувечили так, что о последующем передвижении и речи быть не могло… Верно? Следовательно, ты выиграл. Да, заплатил шкурой, ну так судьба и не такие счета иной раз выставляет. Можешь ты с уверенностью сказать, что, если бы отказался от Пряток раньше, то не попался бы кому похуже? Тому, кто сначала режет горло, а потом задает вопросы? Кто на допросе предпочитает рубить ноги и руки, а не камчой по спине? - Это так, командир. Вы правы! Я, правда, сперва хотел, чтоб они меня убили, злил их… Очень боялся их шаману попасться. А вот что повезло мне, понял, когда Борькин подарок мне помог. Борька выдохнул. В принципе, не так уж и шумно, просто… я только сейчас заметил, как он старательно не привлекал к себе внимания все это время. И на фоне этой его неприметности выдох показался громким. Комол в борькину сторону даже не взглянул. И вообще никак не отреагировал почти, только на долю мгновения чуть сжал губы. Такой намек на неодобрение… - А про Камень ты тогда и узнал? От этих орков, да? А ведь никто у нас даже не догадывался… - Ну конечно! Они, когда у костра сидели, говорили о нем… Что легенды ходят о Камне. Что на нем какой-то их герой принес себя в жертву... И я понял, что пришли они к нам именно из-за Камня! Они думали, что я не слышу... хотя в общем они и не скрывали ничего. Про Алдар-хана говорили… А правда, что он в плену? - Правда, - улыбнулся Комол. – Люди Мирруса сказали, что это ты его обездвижил. А говоришь – не герой. Быть тебе, парень, с повышением! И с премиальными! - Да я тут при чем! Просто случайно вышло… нету моей заслуги. Командир наш усмехнулся недоверчиво: - Прямо так уж нету? Прямо так уж случайно? Нет, Эдан, не получится отвертеться. Он так тепло смотрел на меня… что я решился. - Командир, - сказал я, - если я такой весь из себя герой… до Мирруса добрался и всё такое… и даже поучаствовал в пленении Алдара… хотя за это Кошке моей надо премиальные, и Дериону… обещайте мне, командир, что выполните мою просьбу. Очень прошу. - Если она не идет в разрез с Уставом, то… во всяком случае, я сделаю все, что в моих силах, Федя. Обещаю. - Командир, простите Борьку! – сказал я умоляюще. – Только благодаря ему я дошел… только его подарок спас меня и, можно сказать, всех нас. И до Мирруса я дошел… стыдно сказать, но, наверное, тоже потому, что прежде всего думал - там мой брат! Комол раздраженно фыркнул. Его фырканье слилось с борькиным, в котором сквозило почти что возмущение. - Эдан, не надо! – не выдержал мой друг. – Не надо мешать свою славу с моей виной! - Моя слава?! – повторил я. – Нет никакой моей славы, Борька! Командир, нет моей славы. Есть Ахсна, которая выстояла. Это и будут помнить - а не про меня. Мне… действительно повезло. Повезло выполнить то, что должно. И мы отстояли Ахсну… Мы все. - Где бы мы были все с нашей стойкостью, если бы не пришли полки Мирруса? – очень тихо произнес Бо. - И разве пришли бы они, если бы их… не позвал ты? – спокойно и уверенно закончил его мысль Комол. – Что же касается Боонра… хм… он разжалован с сегодняшнего утра, а других наказаний я не планирую. Ты удовлетворен? - Да, командир, - вздохнул я с облегчением. – Мы солдаты. Зачем нам командовать? - Всякое в жизни бывает, - прозвучал ответный вздох командира. – Иной раз приходится брать на себя ответственность за чужие жизни. Я вон тоже… не собирался в боях командовать, я – комендант, а не боевой офицер. Но… когда гибнут боевые, на смену приходят… всякие, вроде меня или Боонра. Кто под рукой окажется. Мне мнилось, что из него получится командир. Я ошибся. Со всяким случается. - Мы просто солдаты, командир… Мне даже странно сейчас, что… всё получилось. Всё-таки, наверное, меня вело желание всех вас… и Борьки тоже… молитвы и пожелания удачи. Сам-то я сделал всё, чтобы не добраться! Даже и в голову не пришло… вот это то, что я обязательно хотел рассказать… то, что за рекой МОГУТ находиться орки. Если они полукровки. - На самом деле они могут находиться за рекой, - мягко сказал Комол. – Даже и чистокровные – могут. Просто… скажи вот, если тебе сказать, что вот в какой-нибудь лес ходить нельзя, потому что тогда у тебя детей никогда не будет и род твой прервется от этого, ты пойдешь? По своей воле? - По своей воле… если не было приказа командира? Наверное, нет, - честно ответил я. – Разве что… кому-то всё равно надо пойти в разведку, например – тогда почему не я? - Ну вот и у них также. Только ты вот просто из опасения не пойдешь, а они твердо верят, что так оно и будет. Многие верят настолько глубоко, что так с ними и случается. Что лишь подогревает веру остальных, как ты понимаешь. Но если орк в это не верит… то запросто может находиться за рекой. И ничего ему за это не будет, я думаю. - А они не верили в плохое, должно быть, потому что полуорки… И Алдар тоже полукровка, судя по всему… - сказал я, вспомнив светлокожего хана. – Что рассказать ещё, командир? – спросил я, украдкой бросив взгляд в Борькину сторону – как он там? Комол перехватил мой взгляд, хмыкнул негромко и, помолчав, спросил: - Ты, когда через лагерь бежал… наших видел кого в плену? - Нет! Не видел. Только женщину… ее насиловали. Женщина из деревни, наверное. И погибшего мужчину, привязанного к столбу… мертвого или умирающего. Но лицо его было незнакомым, - ответил я сокрушенно, вспомнив свое чувство бессилия и ком в горле. Комол покивал моим словам, потом проворчал: - Ты бы все равно им не помог. И кстати… ты зачем талисман-то отдал? Может, останься он у тебя, и вообще бы ничего не случилось… Я задумался. - Может быть… Если бы я увернулся от стрелы, быть может, я не попал бы в плен… Но тогда убили бы Борьку. А эти полукровки… они так уже далеко забрались в тыл… могли бы убить или похитить кого-нибудь из людей Мирруса. Так что, я считаю, всё произошло наилучшим образом ! Вот только жаль, что этот талисман не только от стрел спасает, но и… ощущения мои передает. * * * Знамя Ахсны лениво трепыхалось на флагштоке, и солнечные лучи путались в нем, заставляя линялую тряпку умеренно сиять. Врочем, даже и от умеренного сияния слезились глаза, и я стал смотреть на Комола. Комендант наш неподвижно стоял перед строем и издали выглядел вполне приемлемо. Лекари сказывали, что он еще долго будет похож на труп не первой свежести, но по мне так это только вблизи сейчас заметно. А с другой стороны – мы сейчас с Эданом в первой линии и видим все неплохо. Пусть даже и резь в глазах не проходит… Я тут такой не один, орочьи яды многим глазки попортили. Пара ребят так и вообще слепы наполовину, а мне и другим повезло больше, у нас так только… остаточное раздражение. Я покосился на Эдана – как он там? Стоит вроде… даже не шатается почти. Только все равно заметно, что он у орков побывал. Я поймал встречный взгляд и усмехнулся. Как можно веселее! А то он до сих пор не верит, что со мной все в порядке. И тоже, как и я, постоянно смотрит, не шатаюсь ли я. Ну, шатаюсь… иногда. Что такого-то? Все равно я довольно быстро пришел в норму. И встал, между прочим, на день раньше, чем он. Правда, это потому, что Эдан честно выполнял все требования наших лекарей, а я наплевал на них, потому как ну никакой же моченьки нет все время лежать! Он потом долго ругался. Проснулся – а меня рядом нет… все-таки я – свинья в некоторых моментах… нет, чтоб подумать, что он почувствует, если меня не обнаружит… А с другой стороны, ну что мне тут может грозить? Боев нет, трибунала мне не будет – чего вот он всполошился? Комол дослушал перекличку и поджал на мгновение губы. Я его понимаю. Самому не по себе стало… стольких ребят мы уже не услышим! Столько погибших, которые уже никогда не назовут себя вот так… со всеми нами… Мало нас осталось, в общем. Зато радость – парни уже не выглядят призраками самих себя. С продовольствием сейчас все в порядке, можно жрать, сколько хочешь… Вон, отъелись, молодцы! Это только те, что в лазарете долго лежал, все еще худющие – страсть… Вроде меня или Эдана. Хотя Эдан – не показатель ни разу, он всегда тощим был. И сейчас… ну, немного тощее, чем обычно, не шибко заметно… Эльф, что с него возьмешь. Они такие, завсегда выносливее многих будут… в некоторых аспектах. Вот, в голодухе, к примеру. Зато меня он замучил уже. Я себе уже гусаком кажусь, которого на Солнцеворот откармливают. Кажется, если я в очередной раз откажусь от жратвы, так он мне воронку в глотку вставит и начнет так кормить… Конечно, это не так, но… Комол склонил голову… и мы все тоже уперлись взглядами в камни под ногами. Молчание… Мы провожаем павших, и вспоминаем их лица, и имена неслышно всплывают в памяти – чтобы уйти навсегда. Гескану, Ханьеш Глазастый, Каливан, Асерега… и эти двое мальчишек, Андари и Алакси, Ягт, Мацела, Тихий Пам… Я перебирал их, шевеля губами, и радовался, что не звучит в этом списке имя моего брата. Что мне не нужно сейчас шептать «Эдан» и вызывать перед глазами его лицо… Не нужно! Незачем! Вот он, стоит рядышком, никуда не девается… тоже кого-то вспоминает… - Покойтесь с миром, - негромко вздыхает благородный эль, и мы шелестящим хором повторяем за ним: «Покойтесь с миром…» - А теперь… прошу общего внимания! Эфеданэль Арианерт из Корбуна, выйти из строя! Я невольно улыбнулся и ободряюще пхнул Эдана локтем. Иди, мол, почести принимай! Он сделал несколько шагов и замер под перекрестьем наших взглядов. Худой, тонкий весь… Хорошо, хоть одёжа спину прикрывает, а то там до сих пор страшно все… хоть вроде и зажило… Трость в руке – это потому что ногу ему нагружать запретили. И лук этот чудовищный за спиной, зеленый лук Мирруса, жуткая штука совершенно… Как Эдан вообще с ним справляется, с этим монстром?! Хотя тот, кто такое для всех нас сделал, и с луком любым справится шутя, что это я, в самом деле… Даже и сомневаться в брате не смею, ишь! А я и не сомневаюсь. Скорее, восхищаюсь. И жутко горжусь, хоть вроде я ж ему не папа-мама, чтоб так… Комол толкает речь. Короткую, хвала всем богам… Тут главное, чтоб не затягивать… - … рискуя собственной жизнью, привел нам на помощь Темные полки… Хха! Не просто рискуя, а чуть было с ней не распрощавшись! Че уж там, давайте говорить прямо, да… - Я горжусь тем, что знаю тебя, Эфеданэль! – заявил Комол. – Ну и… за героизм и спасение Ахсны, за пленение орочьего хана Алдара и за мужество, проявленное в плену, ты награждаешься… Золотой Королевской Звездой! Ох! Золотая Звезда?! Она же именная! Там же гравировка должна быть с храмовым благословением! - Спасибо, командир! – растроганно произнес Эдан. – Только… это ведь не мне награда, я и хана в плен не брал… Это нам всем. Я без товарищей ничего бы не смог. Ну кто бы сомневался, а?! Эдан, ну нельзя же так! Ну ведь это же ты! Ты ее заслужил! Я во все глаза смотрел на блестящую звезду в руках Комола и вдруг вздрогнул. Лента! Алая, с золотой нитью… Алая лента на высшей королевской награде! «Они очумели, что ли?! Алая лента – это же посмертное!!!» - чуть было не завопил я, но тут же прикусил язык. Потому что… потому что вспомнил еще один случай, когда награда шла с алой лентой. Когда благодаря непосредственно поступку сберегаются жизни… А он ведь сберег. Еще как! Я смотрел на Эдана – как тот наклоняется к коменданту, и алая лента мягко ложится на шею – и вдруг почувствовал, что плачу. От гордости. «Это мой брат! Все видите?! Он огого! И плевать, что я ему не папа и брат я ему не родной – все равно я им горжусь и буду гордиться всегда!» Когда Комол с улыбкой сказал, что можно героя чествовать, я первый заорал что-то приветственное. Потому что уже не мог сдерживаться, если честно. Радость и гордость за Эдана переполняли меня, и очень хотелось выплеснуть… Мой вопль подхватила Натка, стоявшая неподалеку, а мгновение спустя стены Ахсны уже дрожали от нашего ликования. Единственный, кто все это безобразие не поддерживал, был сам Эдан. Растерянный и смущенный, он стоял и улыбался нам, благоразумно не пытаясь унять весь этот гвалт. А на поясе у него висел мой куг. Гномий куг с душой неправедной у полуэльфа – рассказать кому, так не поверят…