Лекарь

Исане цепляется онемевшими пальцами за тела двух чужих капитанов и падает куда-то вниз, кажется, в бесконечность. На войне нельзя упускать время, прекращать счет секундам. Если пропустил несколько мгновений, то потерял одну жизнь. Так учила Капитан Унохана. Теперь её нет. Но урок соблюдать надо. Падать не совсем приятно: холодной воздух больно впивается в лицо режущими порывами, камни, падающие вместе с ней, норовят проломить хребет. Она вцепляется в капитанов и приобнимает, стараясь закрыть своим телом от каменных осколков. В первую очередь Исане Котецу - лейтенант четвертого отряда, а значит, служба превыше эмоций, превыше собственной жизни. Повязка с деревянной табличкой буквально вдавливаются в плечо, прирастая к её плоти. Когда это падение закончится, Исане излечит своих пациентов, двух чужих капитанов, поправит белую ткань и знак лейтенанта. Ей кажется, что она устремляется в само небо. Правда, нет солнца на ладони, нет голубой вечности, ничего нет. Пыльный туман забивает легкие, а крошево камней нещадно бьет в спину. Не хочется думать, но надо. Кто, если не она? Грохочут мечи, взрывается небо по повелению странного ребёнка-квинси, и люди умирают на каждом шагу. Реяцу и шинигами, и квинси схлестывается, разливается по всему пространству удушливой волной невероятной, эпохальной силы. Где-то там стоит Яхве, бог из древней веры, чья мощь превосходит всю эту бушующую неистовую реяцу. Она даже представляет, как он отходит к своему трону, так величаво и неспешно, будто бы заранее знает исход всех сражений. Мягкую и незаметную поступь имеет не Яхве, а лекарь. Это единственное, что успокаивает её. Удивительно, как долго они летят – точно в небо. Приземлятся на мягкие облака, где она спокойно излечит этих двух чужих капитанов. Имена их Исане не может найти в своих мыслях. Потому что есть пока одно – Капитан Унохана. У неё были белые, как облака, руки. Не тонкие, не полные, идеальные уверенные пальцы держали хирургические инструменты так, как если бы держали самую драгоценную для неё вещь. И безжизненная острая сталь в руках Капитана Уноханы спасала тысячи жизней от ран, нанесенных этим же металлом. Котецу доверила бы ей вырезать свое сердце. Даже в недалеком прошлом она была уверена, что никакая кровь не могла испачкать белоснежные пальцы Капитана. Убеждена в этом и сейчас – земля неотвратимо приближается, время бежит вперед. И кто знает, может быть, через несколько часов эта бойня закончится? Все восстанут с новыми силами, а потом будут отлеживаться в лазаретах четвертого отряда. И мягкой незаметной поступью по нему будет шествовать новый капитан, чье имя она пока не знает и не хочет знать. Котецу представляет силуэт спины в белых одеждах с надлежащим иероглифом. Перед глазами сплывает высокая фигура Кенпачи Зараки. Капитана Зараки. Его слова проломили с хрустом ей ребра и разорвали сердце на части. Исане не видела его лица, когда он отвечал на её вопрос. Исане не чувствовала потребность в отмщении. Исане ощущала покой и ту глушащую боль от потери – она никогда бы не простила Капитана Унохану, если бы та пала от рук пустого или квинси. Бог проигрывает Богу. Кенпачи проигрывает Кенпачи. Она падает, не летит, стремительно несется к земле, соприкосновение с которой подарит ей смерть, если Котецу не возьмет себя в руки. Ледяной расчетливый разум. Четкие и ровные движения. Не бояться. Приземляются они с большим шумом: ударная волна сносит небольшие постройки, и вверх вздымается пыль и каменная крошка. Исане мигом ставит барьеры, которые квинси могут с легкостью разрушить – об этом она старается не думать. Сломанное при падении ребро раздробилось на осколки, увязающие в её мышцах. Обжигающая губы кровь наполняет рот, она выкашливает её, прижимая одну руку к губам. И ладонь вытирает о чёрные свои одежды – на них всё затеряется. Пальцы, темно-розовые с забившейся под ногти кровью, аккуратно проверяют повязки, накладывают лечебные техники, стараясь не запачкать белое хаори. Исане давится собственной кровью, уже не отхаркивая, а проглатывая её, чтобы капли не попали на одежды двух чужих ей капитанов. Приостановить кровотечение удается, но руки немеют, и холодный пот, катящийся со лба, разъедает глаза. Ей все равно, когда небо разрывает метеорит, когда оно взрывается волной радостных криков выжившей части одиннадцатого отряда. Она подхватывает ослабевшую Ячиру, которая еле успела скрыться с места боя. У неё несколько переломов и ушибов по всему телу – девочка не плачет, лишь морщится и глубоко дышит. Как бы ни была сильна лейтенант Кусанджиши, она – дитя. Внутри Исане всё скручивается в жгут, всё плавится от боли ещё больше, и слёзы застилают глаза. Потом, когда все сражения утихнут, она спросит у Кенпачи Зараки, правильно ли это - неистово желать смерти кому-то, будучи лекарем? Будучи тем, кто должен спасти жизнь, а не погубить её? Тому, кто заставил страдать ребёнка, углядев в нем солдата, а не человека? Так всегда бывает: много вопросов, мало ответов. Белые руки ложатся на её плечи, горячий шёпот льется знакомым голосом в ухо строгими наказами. Лейтенант четвертого отряда знает, что это самообман. Поэтому она передергивает плечами и концентрируется на этих двух чужих капитанах и потерявшей сознание Ячиру, окутывая их своей реяцу. Враг может легко вычислить их местоположение, равно как и шинигами. Перед глазами все размывается, темнеет, все тело будто покрыто тонкой корочкой льда – Исане уйдет вслед за Капитаном Уноханой. Ей не хочется покидать сестру, не хочется покидать кроху Ячиру, не хочется не выполнить свой долг. Перед погружением во тьму, она прикладывает еле слушающиеся, негнущиеся пальцы к пульсам всех трех раненных. Бьются. Значит живут. Исане умирает с мягкой улыбкой на лице.