В борьбе обретёшь ты... (часть 1)

– Вот так, – мадам Помфри отлевитировала пустой фиал из-под зелья в специальную корзину. – Сейчас ты немного поспишь, а проснёшься как новенький. – Спасибо, мэм, – выдохнул Люциан Боул и поёрзал на кровати, устраиваясь удобнее. Гарри вздохнул и утешающе погладил Люка по больной руке. Сегодня квиддичная тренировка удалась как никогда. Для начала растяпа Хиггс перепутал время и выволок толпу кандидатов в ловцы аккурат к явлению гриффиндорской сборной. Само собой, Хиггс и Вуд немедленно переругались. На том бы дело и закончилось, но принципиальный Вуд заметил белобрысую макушку Малфоя и завёлся по новой: «Вам закон не писан, слизни вонючие?! Первачок на тренировке – это нарушение школьных правил!» Сам Малфой, понятно, не смолчал, и перебранка вспыхнула с новой силой. Гарри, сидевший на слизеринской трибуне, пожал плечами и уткнулся в книжку – Малфой при желании мог погасить почти любой конфликт, проверено неоднократно. Значит, не пожелал, хорёчья морда. На трибунах Поттер очутился, уступив нытью того же Малфоя: «Га-а-арри, ну посмотри, как я летаю. Неужто тебе жалко?» Времени и впрямь было жаль, но Гарри подумал и решил, что мало бывает на свежем воздухе. Теперь, спасибо Хорьку, он застрял здесь до вечера, раньше эта свара не закончится. Вопли усилились, Гарри оторвался от книжки и взглянул вниз. На поле явно назревала драка, подтянулся Флинт с остальной командой и несколько гриффиндорских болельщиков, в основном хаффлпаффцев. – Кажется, пора звать мадам Хуч. Гарри обернулся и расплылся в улыбке: – Привет, Гермиона! Как дела? Что-то тебя в библиотеке совсем не видно. – Здравствуй, Гарри! – Гермиона слегка покраснела. – Прости, мы теперь в библиотеку после ужина ходим. Рон и Невилл такие несобранные, раньше они никак не успевают. Зовём мадам Хуч? – Разберутся. Садись, пожалуйста. У меня есть бутерброды, – Гарри пошарил в небольшой плетёной корзине с крышкой, – и даже термос с чаем. – Спасибо, – Гермиона присела рядом и взяла предложенное угощение. – Ты собирался на пикник? Корзину ему вручила недовольная Роберта Уилкис со словами: «В следующий раз на завтрак погоню пинками, взял моду дрыхнуть до полудня!» – но говорить об этом Гарри постеснялся и только молча кивнул. Крики внизу стихли, Гарри опять посмотрел на поле и поёжился – там стоял Снейп, скрестивший по своему обыкновению руки на груди, а обе команды с пришибленным видом расходились по противоположным краям поля. Гарри вдруг пришло в голову, что квиддичное поле такое же овальное, как и дуэльная площадка. Он мотнул головой, отгоняя дурное воспоминание о несчастной змее, порубленной на куски, и принялся наблюдать за совместной тренировкой. – Нелепое занятие, – неодобрительно сказала Гермиона. – И опасное. – Тогда зачем ты здесь? – улыбнулся Гарри. Он с удовольствием попробовал бы полетать просто так, без обидных замечаний мадам Хуч и уж точно не на глазах у лучших летунов школы. – Я соскучилась, – улыбнулась Гермиона в ответ. – Видишь, даже на слизеринскую трибуну забралась. – Это страшная жертва, – засмеялся Поттер. – Я оценил. Бутерброды были вкусными, весеннее солнышко припекало вовсю, и Гарри не стал допытываться у Гермионы, где бродят и что замышляют её лоботрясы. Они пили чай и наблюдали за игроками, азартно комментируя особо сложные фигуры пилотажа. Кстати, на Малфоя посмотреть не получилось – Хиггс увёл своих подопечных очень высоко, почти под облака. – Там ведь разреженный воздух, – недоумевала Гермиона. – Я всегда боялась, что игрокам может стать плохо, но пока ничего подобного не происходило. – Нам с тобой наверняка станет плохо, – кивнул Гарри, – а у чистокровных особенный организм. – Гарри, ты опять за своё. – Это медицинский факт – магия переделывает организм человека. Наверняка болеешь ты гораздо реже магловских знакомых, зубы у тебя без единой пломбы, а волосы густые и блестящие от природы. Гермиона задумалась и медленно кивнула. – По магловским меркам у всех студентов Хогвартса идеальное здоровье, – продолжал Гарри. – Не путай с внешностью, это другое. Нет хронических заболеваний, понимаешь? Ни гастритов, ни пороков сердца, ни даже аллергии. – Зимой я пару раз простужалась, и многие в нашей башне тоже, – Гермиона не спорила, она искала слабые места в теории, и Гарри охотно принял подачу. – Смотри, – он отложил надкусанный бутерброд и ткнул пальцем в громадину замка. – Эти миллионы тонн камня не отапливаются ничем, кроме нескольких каминов. Не знаю, как у вас, а у нас в подземельях четыре месяца изморозь на стенах держалась. Я ждал двусторонней пневмонии, но даже не чихнул ни разу. – Волосы у тебя тоже супермагические, – хихикнула Гермиона и шутливо дёрнула его за чёлку, отросшую до кончика носа. – Ты похож на волшебного пуделя. – Кошмар, – согласился развеселившийся Гарри, но тут же вскочил на ноги – обе квиддичные команды всё-таки ввязались в драку прямо в воздухе. Снейп зря понадеялся на благоразумие капитанов команд, те не сумели разойтись мирно. Из-за чего подрались, Поттер не увидел, но теперь на высоте птичьего полёта кипела настоящая битва: в ход пошли биты загонщиков и удары ногами, причём девчонки из Гриффиндора ничем не уступали парням. – Гермиона, дуй за Снейпом, – скомандовал Гарри и почти слетел по лестнице трибуны. Сзади проворно стучали каблучки Грейнджер. Поттер выбежал на середину поля и растерянно завертел головой. – Надо было за Ургхартом бежать, – сказал он сам себе, смиряя дыхание. – Терри знает, как ссаживать этих идиотов с мётел. Словно услышав его слова, несколько игроков приземлились и ринулись к раздевалкам. «За палочками», – сообразил Гарри и заорал, что было мочи: – Снейп! Снейп идёт! Поттер угадал, эти слова всё-таки были заклинанием: побоище в воздухе немедленно прекратилось, а приземлившиеся резко затормозили и принялись поспешно оправлять мантии. – На землю, уёбки, живо! – гаркнул Гарри, подражая Сметвику, и с изумлением понял, что его голос разносится по всему полю. – Флинт, сука, кому сказал! Флинт медленно опустил занесённую биту, которую успел отнять у кого-то из Уизелов, взглянул вниз, недоверчиво всмотрелся в щуплую фигурку Гарри и заржал. Следом фыркнули и расхохотались близнецы Уизли, а через минуту, спустившись на землю, смеялись обе команды. Среди всеобщего веселья выделялись две мрачные физиономии: Вуд исподлобья смотрел на самозабвенно веселящегося Флинта и сжимал кулаки, а Монтегю с такой же злобой уставился на Гарри. – Героем себя почуял, Поттер? – прошипел он, и смешки стихли. – Морду давно чинил? – огрызнулся Гарри, терять ему было нечего. – Тебя же и спасал, придурок, все остальные умеют драться. Даже девочки, хотя, конечно, фу. – Сам ты фу, Поттер, – возмутилась Джонсон. – Слизней больше, что было делать? Книксен? – Хотел бы я на это глянуть, – мечтательно цокнул один из Уизелов и немедленно огрёб три увесистых затрещины от гриффиндорских охотниц. Остальные парни опасливо отодвинулись от самоубийцы и принялись ощупывать себя в поисках незамеченных повреждений. – Сука ты, Флинт, – поморщился мелкий Ричи Кут и с болезненным шипением потёр левый бок, – верно Поттер сказал. Лягнул, что сраный гиппогриф. – А чего ты не кланялся? – загоготал Флинт и швырнул трофейную биту под ноги Уизли. Кут зло прищурился и ответил крайне неприличным жестом. – Что тут такое? – крикнул поспешно спустившийся Хиггс, и следом стали приземляться его подопечные. В ответ Флинт лениво взмахнул рукой, успокойся, мол. Малфой бросил метлу, подскочил к Поттеру и озабоченно поинтересовался: – Всё в порядке? Нигде не болит? – Нет, – отмахнулся Гарри. Он сосредоточенно рассматривал стремительно распухающую кисть Боула. – Люк, минимум трещина. Нужно идти к мадам Помфри. – Да, мой лорд, – насмешливо шепнул Боул, перевёл взгляд на раздевалки и тут же страдальчески застонал: – Ой, бля-а-адь… Ну всё, влипли! – Что. Здесь. Происходит, – холодный голос Снейпа, усиленный заклинанием, разнёсся по полю, и наступила мёртвая тишина. Из-за спины профессора выглядывала запыхавшаяся Грейнджер. – Мистер Вуд? Мистер Флинт? Немедленно в мой кабинет. Все остальные – по гостиным. Пострадавшие – в Больничное крыло. Мистер Поттер, проследите. Гарри кивнул, взял Люциана за здоровую руку и потащил к выходу. – Спасибо, Гермиона, – громко сказал он, заметив неприязненные взгляды студентов в сторону подруги. – Ты меня очень выручила. Всеобщее негодование тут же сменило адресата, но Поттер только фыркнул и задрал подбородок: Ургхарт не допустит рукоприкладства, а косые взгляды на него уже давным-давно не действуют. Гарри довёл Боула до Больничного крыла и остался понаблюдать за процедурами. Мадам Помфри была настолько добра, что доверила ему фиксацию пострадавшей конечности в специальном приспособлении, больше напоминавшем пыточный инструмент. Потом Гарри подавал зелья и старался в точности запомнить последовательность действий медиведьмы. Все диагностические и исцеляющие заклинания были светлыми, но Гарри надеялся, что со временем сумеет подобрать им тёмные аналоги. – Я посижу с тобой? – спросил он у отчаянно зевающего Боула. – Иди, – махнул здоровой рукой Люциан. – Я сейчас срублюсь, а там Малфой уже наверняка по потолку бегает. – Выздоравливай, – попрощался Гарри. В коридоре его ждал сам Ургхарт, который демонстративно игнорировал напряжённо выпрямившуюся Гермиону. – Привет, – слегка смутился Гарри, а Ургхарт молча кивнул и махнул рукой в сторону подземелий. – Я на трибунах корзину забыл, – заупрямился Гарри. – Гермиона, ты со мной? – Да, я… – Грейнджер замялась, и Гарри понятливо потащил её за собой. Ясно, что Гермионе некоторое время не следовало показываться в гриффиндорской башне. Ургхарт завёл глаза, но двинулся следом, отстав на десяток шагов и по-прежнему не издавая ни звука. – Заберу корзину, а потом в библиотеку пойдём, – сказал Гарри и тяжко вздохнул. Изучение многострадальной «Физиологии» опять откладывалось до завтра. – Как ты? – Хорошо, – невесело ответила Гермиона. – Профессор Снейп так разозлился, что даже пять баллов мне начислил. За спиной презрительно фыркнул Ургхарт. – Маркус живой? – обернулся к нему Гарри. – Это ненадолго, – помолчав, проронил Ургхарт. – Клянусь портками Салазара. Гарри подавил смешок, а Гермиона с опаской покосилась на «зануду-убийцу», о беспощадном нраве которого так много рассказывал Поттер.

***

И получаса не прошло, как в библиотеке объявился Забини. – Привет, ябеда Грейнджер! – хихикнул он и без приглашения уселся за стол, подвинув стопку учебников. – На ночь просись к хаффам, мадам Спраут добрая женщина и обязательно постелит тебе коврик у камина. Гермиона опустила голову, закрывшись кудрявыми волосами, и горестно всхлипнула. Гарри двинул Забини локтем и аккуратно обнял подругу за плечи. – Мы поступили правильно, успокойся. Как настоящие гриффиндорцы, клянусь. Не останови мы их, все до единого ночевали бы в Больничном крыле. Это в выходные-то! А ещё ты заработала первые пять баллов от Снейпа, гордись, – проникновенно сказал Поттер и погрозил Блейзу кулаком. Тот скорчил испуганную рожу и беззвучно заржал. – Да, я понимаю, – Гермиона подняла голову и тяжко вздохнула. – Просто обидно. Могли бы и головой подумать, прежде чем обзываться. – Аллилуйя, – не удержался Гарри. – Теперь расскажи это своим дружкам прямо вот этими же словами. Блейз уронил голову на скрещенные руки, его лопатки под дорогущей мантией ходили ходуном. – Они неплохие ребята, на самом деле, – укоризненно сказала Гермиона. – Мне очень неловко, когда я изворачиваюсь между вами. Давай, ты сам им всё скажешь. Любыми словами. – Замётано, – буркнул Гарри. – Плохой совет, Грейнджер, – Забини утирал слёзы, выступившие от смеха. – Пупсик может помереть от разрыва сердца. Тут Флинт с метлы чуть не упал, а уж его пронять дано не каждому. Поттер махнул рукой и придвинул к себе учебник. Он нюхом чуял, что в гостиную торопиться не стоит. Некоторое время они молча занимались, а потом непоседливый Забини бросил «заглушку» и принялся шёпотом рассказывать о репрессиях, учинённых взбешённым Снейпом. Во-первых, тот запер квиддичную команду в классе зельеварения и велел перемыть там всё – от пробирок до стенных панелей. Флинт, попытавшийся огрызнуться, влетел в класс примерно так же, как недавно Гарри оттуда вылетел. Вот только сегодня дверь класса была закрыта. «Башка у Марка, я тебе скажу, это нечто, – шептал, хихикая, Блейз. – Грохнуло так, что стены затряслись». Во-вторых, декан запретил всем, кроме Ургхарта, Поттера и Забини, покидать подземелья до утра понедельника. Отработки у других преподавателей он своей властью перенёс на следующие выходные. «А ты как уцелел?» – поинтересовался Гарри. «Как коллега-зельевар, – гордо сказал Блейз. – Я сегодня вечером ассистирую профессору. У мадам Помфри почти закончился Костерост. Семикурсники тоже хотели примазаться, но фигу им, а не настоящие зелья». В-третьих, сволочь Снейп устроил грандиозную инспекцию спален, и это было самым страшным. Погорели все нычки и заначки, тайнички и ухоронки. Уцелело лишь легендарное хранилище Флинта с огневиски, его декан так и не нашёл. – Вызвал домовиков, допросил их и перетряхнул дортуары до последней щепочки, – сокрушался Забини. – И это всё за полчаса в одну-то палочку. Что значит, Ближний, мать его, круг. Серьёзный тип, не соврали. – Какой круг? – заинтересовалась Гермиона. Забини одарил её высокомерным взглядом и протянул: – Клуб по интересам. – Зельеварческий, да? – В том числе, Грейнджер. Без вины виноватые слизни в одночасье лишились всех запасов сливочного пива, вина, табака и – помогай, Салазар! – обширнейших коллекций похабных картинок. – И представь, три четверти этого добра было добыто из девчачьих спален, – ржал, прикрываясь рукавом мантии, бессердечный Забини. – Я на Уилкис никогда бы не подумал. Ай да префект! Огонь-девица! Гарри почувствовал, что его щёки заливает горячий румянец. Роберта, конечно, взрослая девушка и её … гм… интерес вполне закономерен, но он предпочёл бы об этих картинках не знать. Гермиона тоже покраснела и уставилась в стол. – Вино, табак и порнография? – прошептала она. – Так развлекаются в Слизерине? – Я тебе больше скажу, Грейнджер, – завёл глаза Забини, – так во всём мире развлекаются. Тебя мама и папа тоже не из задачника по трансфигурации вытряхнули. – В Слизерине теперь не развлекаются, – нервно хихикнул Гарри. – Остались лишь задачники. Интересно, у мадам Спраут ещё один коврик найдётся? – Молодые люди, – раздался суровый голос мадам Пинс, а Гарри вздрогнул и поднял глаза на библиотекаря. – Зайдите в библиотеку или закройте дверь снаружи. Нечего топтаться на пороге! Оказывается, «заглушка» Забини не подвела, а в дверях торчали Уизли и Лонгботтом. Увидев Грейнджер, они замахали руками и скрылись за дверью. – Ой, мне пора, – Гермиона торопливо собрала свои книги. – Было приятно повидаться, Гарри. Пока, Забини. Гарри вздохнул: – До свидания, Гермиона. Пойдём и мы, Блейз? *** – И что? – живо поинтересовалась Гермиона, как только дверь библиотеки закрылась. – Неплохо, – задумчиво сказал Рональд. – Но Пушок, собака, всё-таки нас унюхал. – А вдруг не нас, – возразил Невилл, отчаянно надеясь, что его версия окажется верной. – Дверь заскрипела, он и залаял. – Это нужно проверить очень тщательно, – нахмурилась Гермиона. – Церберы не зря слывут наилучшими сторожами. Вполне возможно, они чуют и слышат намного лучше обычных собак. – Само собой, – проворчал Рон. – Неохота мне на зуб этой тварюке попасть. Сегодня ночью пойдём на разведку, Грейнджер. Тоже посмотришь, что к чему. Испытания мантии-невидимки продолжались вот уже третью неделю и не на шутку увлекли гриффиндорскую троицу. Гермиона забросила свои нотации и составила новый график подготовки к экзаменам. Чего у Грейнджер было не отнять, так это организованности: даже Рон, к своему непрестанному удивлению, стал худо-бедно успевать почти по всем предметам. Для начала Рон и Невилл испытывали чудо-мантию друг на друге. Один из них надевал мантию, а второй подробно описывал, что он при этом видит, слышит и чувствует. В эти дни приятели почти не выходили из «штаба», до того интересными были результаты исследования. Из-под мантии не было слышно негромких звуков: шороха одежды, скрипа туфель и шёпота. Крики и хлопки в ладоши звучали немного приглушённо, но вполне отчётливо. От человека, надевшего мантию, не ощущалось лёгких естественных запахов. Однако пожертвованная Гермионой магловская туалетная вода погибла зря – насыщенный цветочный аромат разнёсся по всему штабу, никакая мантия не была ему преградой. «Перед походом – в душ», – постановил Рональд, а Гермиона фыркнула и высказалась на тему людей, которые моются регулярно и не считают это эпохальным событием. Рон засопел, залился краской и с тех пор перестал просыпать утренние походы в умывальную комнату. Под чудо-мантией легко умещалась вся троица, нужно было лишь внимательно следить за тем, чтобы полы не распахивались. Как-то Невилл, споткнувшись, от души наступил на подол, но мантия выдержала, не порвалась. Обрадованный Рональд тут же захотел проверить, сдюжит ли древний артефакт поход по колючим кустам, но Невилл с Гермионой не дали совершиться святотатству. Испытания в людных местах слегка сбили эйфорию и чувство абсолютной безнаказанности. Уже в спальне Невилл едва не разоблачил себя, когда Симус принялся гоняться за уизлевской крысой с криками: «Убью, тварь!» Оказывается, заскучавшая в клетке Короста как-то выбралась из заточения и уничтожила десяток шоколадных лягушек, припрятанных Финниганом в тумбочке. Чтобы не очутиться на пути у разъярённого Симуса, Невиллу пришлось с ногами забраться на свою кровать и прижаться к одному из столбиков балдахина. Так он и простоял почти два часа, пока Рон спасал свою крысу и ругался с Томасом и Финниганом. Само собой, в гостиной испытания не проводились, чересчур там было шумно и людно. Хождение по коридорам днём тоже грозило большими неприятностями. Младшекурсники носились по замку подобно бладжерам, траекторию их перемещений не мог отследить и сам Мерлин. Один невидимка ещё мог с горем пополам уворачиваться от вопящих однокашников, а вот втроём под мантией возможно было бродить лишь по ночам. Ночные прогулки получались намного веселее, особенно после того, как выяснилось, что миссис Норрис им не страшна. Глупая кошка не обращала на приключенцев никакого внимания, и Филч тоже равнодушно проходил мимо. Настоящие проблемы обнаружились, когда спящий замок патрулировал декан Флитвик. На всякий случай испытатели забились в нишу за доспехами, и только это спасло их от обнаружения. Маленький профессор насторожился и даже достал палочку. Он долго бродил по коридору, не удаляясь от ниши дальше, чем на пару десятков шагов, и что-то бормотал себе под нос на гоббледуке. Невилл уже мысленно распрощался с баллами, жизнью и честью, но Флитвик наконец ушёл. Правда, раз шесть оглянулся и погрозил пальцем куда-то в потолок. – Какое счастье, – сказала Гермиона попозже в «штабе», – что мы не сунулись сразу к Пушку. Если полулюди чуют и слышат по-иному, то никто не может с уверенностью сказать, на что способны церберы. Обстановка «штаба», кстати, обогатилась старинной рассохшейся кроватью, иначе никто из них не выдержал бы такой режим дня. Матраца и белья было не достать, но Рон уверял, что в старину рыцари-маги в походах довольствовались и меньшим. «Камень под голову, и всё – спать, – говорил он, устраиваясь на скрипучих досках, и подставлял Гермионе костлявое плечо. – Добрых снов, прекрасная леди Заучка. Пусть вам приснятся трансфигурационные формулы». Невилл грустно вздыхал и мостился поближе к горячему как печка Уизли. Будильные чары поднимали их на рассвете, и отчаянно зевающая троица торопливо доделывала уроки, брела на завтрак, смешавшись с гомонящей толпой студентов, и лишь потом добиралась до пустующих спален, чтобы умыться и переодеться. Слава Годрику, среди соседей по дортуарам особо наблюдательных не водилось, ведь засыпали отважные испытатели в своих постелях, и ранний завтрак принимался всеми за раннюю побудку. Уставали рыцари-маги страшно, но спать в «штабе» было лучше, чем препираться со склочной Полной дамой, которая вполне могла наябедничать декану. – Не понимаю, – ворчал сонный Невилл, – почему тайно выйти из спален намного легче, чем тайно же попасть обратно? – Это и есть основная идея обороны, – веселился Рон. – Враг, он снаружи приходит, а не изнутри. Так или иначе, но на сегодняшний день предварительные испытания артефакта можно было считать завершёнными. По настоянию Невилла, они с Рональдом перестали утаивать информацию от Гермионы и не прогадали. Соображала Грейнджер быстро, никогда ничего не упускала из виду и умела делать верные выводы. Она первой догадалась, что Снейп опасается Дамблдора и ничего не станет делать с камнем, пока директор находится в замке. И именно ей пришло в голову связать чудесное обретение Хагридом драконьего яйца и секреты Дамблдора, что хранил лесничий. Несколько точных вопросов, и бесхитростный Хагрид поведал рецепт усмирения Пушка. Оказывается, достаточно лишь спеть или сыграть на флейте, чтобы цербер уснул. – Ерунда, – недоверчиво покрутил головой Рон. – Это же сторож, драккл его дери. Музыка? Не может быть. – Вот заодно и проверим, – улыбнулась довольная Гермиона. – Жаль, Гарри нельзя рассказать, он бы удивился. На встречу с Поттером тоже пошла одна лишь Гермиона. – Вы опять поругаетесь, только и всего, – сказала она. – А я не хочу терять дружбу с Гарри. Он хороший мальчик. – Твой хороший мальчик, – пожал плечами Рональд, – водит дружбу с очень плохими мальчиками. Это может скверно закончиться, так моя мама говорит. Но я молчу! – заметив негодующий взгляд подруги, он вскинул руки и замотал головой. – Дружи с кем хочешь, только не сдавай нас с Лонгботтомом. Грейнджер ушла, а Невилл тяжело вздохнул. – Иногда я её побаиваюсь, – сказал он тихо. – Она так на мою бабушку похожа, просто ужас. – Ты боишься своей бабки, Пупсик? – Будто ты не боишься своей матери! – Квиты, – хмыкнул Рон. – Ну что, пошли бояться цербера? Цербер не подвёл. Мантия или не мантия, а рычала проклятая зверюга так, что у исследователей ноги отнимались от испуга. А потом цербер принялся лаять, и Рон с Невиллом поспешно ушли. Не хватало, чтобы на шум принесло Флитвика или, спаси Годрик, Снейпа.

***

– Позволь спросить, каким местом ты думал, когда злил декана? – лениво поинтересовался Альфред Бёрк у Флинта, вернувшегося с отработки. – Хотя нет, лучше молчи. Здесь дамы. – Лишённые картинок, – хихикнул Забини и немедленно схлопотал подзатыльник от Эмили Оверклифф. Била она не всерьёз, просто мазнула ладонью по аккуратным кудряшкам и тут же ласково потрепала Блейза по щеке. Гарри поднял глаза от книги и с интересом прислушался. Вопреки ожиданиям, никто из слизеринцев не обвинил Поттера в потере содержимого тайников. На него даже внимания толком никто не обратил, кроме Малфоя. Да и Драко ограничился тем, что усадил Гарри в кресло рядом с собой, вручил несчастную «Физиологию» и опять вернулся к своему занятию: он быстро строчил какое-то послание, подложив под кусок пергамента небольшую шахматную доску. Этим вечером в гостиной царила особая атмосфера, которую Гарри назвал бы рождественской. Все «заглушки» были сняты, а компании перемешались между собой самым невозможным образом, и никто не норовил, как обычно, вцепиться друг другу в глотку. Например, Трикси Деррек преспокойно сидела между Виникус-средней и младшеньким Бёрком, Нотт рассказывал что-то смешное компании нейтралов, и те заливисто ржали, держась за животы и утирая слёзы. Когда в гостиную ввалилась проштрафившаяся квиддичная команда, её встретили не проклятия, одно гаже другого, а дружный смех. – Марк, детка, Снейп был нежен с тобой? – Признавайтесь, обалдуи, кого хотели под шумок пощупать? Шестеро героев расплылись в ухмылках и принялись весело огрызаться. Гарри с удовольствием наблюдал за Пьюси. Сейчас тот ничем не напоминал дёрганого психа, от которого старались держаться подальше все без исключения студенты. Эдриан зубоскалил наравне с прочими и хохотал, чуть запрокинув голову, искренне и самозабвенно. – Поттер, – раздался рядом тихий негодующий голос, – прекрати пялиться на моего жениха! – Миллисента Булстроуд воинственно прищурилась в ответ на полный недоумения взгляд ошарашенного героя. – Я тебя насквозь вижу! – Милли, остынь, – рассеянно проговорил Малфой, уткнувшись в свою писанину. – Поттера даже Шляпа насквозь не видит, куда уж тебе. И вообще… Драко не договорил. Он задумчиво уставился в потолок, наморщил лоб, сам себе сказал: «Нет, не то!» и опять принялся писать. – Миллисента, я не… – начал было Гарри, но тут старшекурсники опять засмеялись, а Эдриан, широко улыбаясь, плюхнулся на пол у ног Поттера. – Здравствуй, Милли! Привет, герой! – он на мгновение прижался лбом к коленям Гарри, а потом спросил: – Как Боул? – Перелом, – вздохнул Гарри, – и ночь под Костеростом. Завтра обещали отпустить, но руку нужно будет поберечь с недельку. Зачем ты ввязался в эту драку? – Затем, что придурок, – ответил вместо Пьюси Малфой, и обхватил Гарри за плечи. – Милли, забери своё сокровище. – Вот как, – мурлыкнул Пьюси и с усмешкой посмотрел на Булстроуд. Та смутилась едва не до слёз и поспешно опустила глаза. – Нет нужды ревновать, дети. Не волнуйся, Гарри, Люк крепкий парень. Поттер согласно кивнул и приложил палец к губам: Флинт наконец решил объясниться. – Ты, Бёрк, цивил из цивилов и не волокёшь ни хрена. Такой случай я не мог упустить. И не шипи на меня, Терри, я всё продумал. Маркус стоически переждал очередной взрыв хохота и продолжил речь: – Все заметили, декан в этом году сам не свой. Оно и понятно, личная жизнь не задалась и всё такое. – Что тебе там понятно, троллья морда? – возмутился Малфой, и на него тут же зашикали со всех сторон. – Может, мозгоправом в Мунго меня и не возьмут, – с достоинством парировал Флинт, – а какое-никакое соображение в амурных делах у меня имеется, сопля ты белобрысая. Все опять заржали, а Маркус повысил голос: – Решил проверить, не размяк ли наш бешеный фестрал окончательно. И тут ещё, как по заказу, оба Уизела без палочек. Я их с Хэллоуина выловить не могу, а на матчах чересчур много заступников на трибунах-то толчётся. – Гадина он, а не фестрал, – сокрушённо сказал Бёрк. – Я это вино у отца стащил: двадцать лет выдержки, лучший урожай. Марк, какого хрена было его злить? – Говорю же, проверка. Я тоже пострадал, между прочим. Он меня об дверь башкой приложил. До сих пор гудит. – Бедная дверь, – громко сказала Роберта Уилкис, и веселье возобновилось с новой силой. Гарри с интересом наблюдал за непривычно оживлёнными слизеринцами и гадал, что могло послужить причиной всеобщего братания. Из разговоров он узнал, что прежде подобные расправы не были редкостью. Месяца не проходило, чтобы декан не «насовал ебуков полную пазуху». Другое дело, что в этом году Снейп действительно сильно сдал и заставил сомневаться в своем доселе незыблемом авторитете. Запредельный сволочизм и редкая даже для слизеринца злопамятность впервые на памяти студентов давали осечку за осечкой. Казалось, Ужас подземелий сломался, и змеёныши занервничали: второго Слагхорна в деканах не хотелось никому. «Подумаешь, – пожимали плечами старшекурсники. – От папаш и круче достаётся, ибо Мерлин заповедал держать потомство в строгости. Зато Снейп всегда вытащит. Вломит потом, конечно, и родителям сдаст, но лучше уж так, чем совсем без защиты». Зачем слизеринцам нужна была защита, Гарри понимал и без подсказок. После войны родной факультет безымянного террориста особой любовью не пользовался. Это предубеждение, похоже, подогревалось в обществе искусственно, ведь в Слизерине учились не только Томас Риддл, но и Гиппократ Сметвик. Вообще, у Поттера сложилось впечатление, что ежегодная песня Распределяющей Шляпы – враньё от начала и до конца. Артефакт-стихоплёт личными качествами первокурсника руководствовался в последнюю очередь. Тогда в поезде маглорождённые хаффлпаффцы безошибочно уловили самую суть – Шляпа формировала «экипаж космического корабля», способный ужиться между собой в долгом автономном полёте. Например, Персиваль Уизли и Теренс Ургхарт ничем, кроме уровня физической подготовки, друг от друга не отличались и занимали одну и ту же должность в «судовой роли» своих факультетов – что-то вроде помощника капитана, способного разгрести любой завал в бумагах и унять любую бучу в команде. На каждом факультете, образно говоря, был свой Малфой и свой Флинт. Деканов же, увы, отбирала не Шляпа. Поэтому апатия и равнодушие Снейпа, ранее державшего свою «команду» стальной хваткой, обеспокоили слизеринцев. Младшекурсники, понятно, о таких вещах не задумывались, а вот старшие уже собирались посылать к декану ходатаев – не нужна ли тому помощь. Проверка, устроенная Флинтом, показала – Снейп жив, здоров, деятелен и по-прежнему может без труда устроить весёлую жизнь кому бы то ни было. Именно поэтому тарарам в дортуарах был воспринят студентами с радостью и даже с некоторым умилением. – Как говорит моя маменька, – вздыхала Роберта Уилкис, – лень и безнаказанность – корень всех зол. Кто мне мешал на тайник нормальные чары навесить? Поделом, что уж там. Лишь бы домой не написал, морда немытая, а то не отвертеться мне от воспитательной беседы о девичьей скромности. – Разомлели, – согласно басил семикурсник Дэниел Хигги, – и разнежились. А первачки у нас вообще непуганые. Непорядок. Поттер хмыкнул и вспомнил свой феерический полёт из класса в коридор. Как же, непуганые! Очень даже пуганые. Малфой, между тем, некоторое время любовался потолком гостиной, пребывая в глубочайшей задумчивости, а затем неожиданно спросил у Гарри: – Как лучше: «молю о встрече» или «умоляю о свидании»? – Эм-м… – содержательно отозвался Гарри и во все глаза уставился на приятеля. – И кто она? – Он, – коротко ответил Драко и с досадой уставился в исчёрканный пергамент, а Поттер ойкнул и залился румянцем. – Понятия не имею, кто это. Знаю только, что из Рейвенкло. – А как же тогда… – Гарри замолчал, силясь подобрать слова поделикатнее. – Ну, в общем… Малфой фыркнул. – Стал бы я молить, Поттер, скажешь тоже. Это Флинт попросил написать. Он в какого-то умника втрескался, а сам с грамматикой не в ладах. Боится, что предмет воздыханий его высмеет. Гарри вскинул брови и посмотрел на Маркуса. Обычно бравый квиддичный капитан не морочился не только с письмами, но и со словами вообще. Вот облапать и ущипнуть за задницу – это пожалуйста, жертвы исчислялись десятками. – Любовное письмо? От Флинта? – Понимаю твой восторг, – Драко ухмыльнулся и присыпал пергамент мелким песком. – На месте Флинта я бы трижды подумал, прежде чем тебе довериться, – проворчал Гарри, прижав руки к полыхающим ушам. – Поттер, – оскорбился Малфой, – в эпистолярном жанре я признанный мастер. О, а вот и заказчик. – Готово, Хорёк? – поинтересовался Флинт и тоже уселся на пол перед креслом. – Переписать только начисто. – Читай, а я послушаю, – велел Маркус. – И слов красивых побольше, не жадничай. Малфой откашлялся и принялся негромко зачитывать своё сочинение. Через минуту Гарри не выдержал и закрыл лицо руками. Бессовестный Хорь по цветистости выражений переплюнул даже самые тошные сериальчики для домохозяек. В послании красочно описывались «неотразимые взоры», «пылающие сердца» и даже «трепещущие души». – Завидев вас, я рухнул в пучину чувств, – с воодушевлением декламировал Хорёк, кривясь в одной из самых пакостливых своих ухмылок. Гарри покачал головой и от души посочувствовал неизвестному адресату. У бедняги резьбу сорвёт от сопоставления текста письма с именем на конверте. Лучше бы Маркус своими словами писал – коряво, но искренне. – Э-э-э, Малфой, меня смущает слово «пучина», – почесал затылок Флинт. – Это значит «очень глубоко», – Драко сам себе пощекотал нос пером, сморщился, чихнул и принялся неторопливо править текст. – Это да, – мечтательно зажмурился Флинт. – Такому бы да поглубже… Ох! Гарри тихо застонал. Нет уж, лучше пусть Малфой пишет, а то своими словами Флинт изложит так, что несчастный объект тролльей влюблённости немедленно сбежит из Хога. – Фу, гадость какая, – возмутился Драко. – А как же чувства? – Столько чувств у меня никогда ещё не было. Аж дыхалка сбивается, веришь? – Маркус приложил лапищу к сердцу и шумно задышал. – Да кого ты слушаешь? – не выдержал Гарри. – Напиши нормальное письмо, человеческое, а мы просто на ошибки проверим и всё. Малфой недовольно скривился, а Флинт мотнул головой: – Всяко может повернуться, Поттер. Пусть он лучше над таким письмом изгаляется, чем над человеческим. И вообще, ты же со мной вроде не разговаривал? Гарри смутился и уткнулся в книгу. История с зеркалом не забылась, но временами Поттеру приходило в голову, что артефакт действительно мог быть небезобидным. В конце концов, Снейп не похож на человека, начисляющего баллы ни за что. – Прости, Маркус, – наконец сказал он, не поднимая глаз. – Просто я за Гермиону переживал. Флинт усмехнулся и потрепал Гарри по голове: – Повезло твоей подружке, такой заботливый ухажёр. Не дуйся, я не со зла тогда её стукнул. Мир? Поттер кивнул и пожал протянутую руку, его пальцы едва сошлись на громадной пятерне довольно скалящегося Маркуса. – Эта подружка, – пробурчал Драко, когда Флинт ушёл, – вечно норовит втянуть тебя в неприятности. Что ей сегодня было нужно? Сознавайся, ухажёр! – Мамочка Малфой, – огрызнулся Гарри. – Заведи свою подружку, а от моей отстань. Драко поджал губы точно так же, как это делал Снейп, и сказал, растягивая гласные: – И заведу. Общая подружка – это так славно. Гарри припомнил нездоровый интерес Гермионы к Хорьку, живо представил последствия этой «дружбы» и поспешно сдал назад: – Ничего она не хотела. Мы просто отсиживались в библиотеке, пока Снейп вас воспитывал. – Нюхом чую, что-то здесь не то, – вздохнул Малфой. – Может быть, мне самому в этот Мордредов коридор прогуляться? – Не вздумай! Я Снейпу обещал туда не соваться. – Так ты за себя обещал. – Драко! – Всё-всё, молчу. – Хорёк! – Да пошутил я, уймись. Пошутил.