***
«Когда маги вспоминают умершего, они говорят: «Ушёл за Грань». Непонятно, какое отношение к смерти имеет геометрия, но у магов всё не как у людей. Никакого уважения к усопшим. Смерть как куб. Ужас. Но когда я пытался помочь профессору Квирреллу, я внезапно увидел эту проклятую Грань. Она была чёрной, гладкой, блестящей и ужасно, просто ужасно скользкой. Я лежал на животе и держал профессора за руку, а он скользил и скользил к краю Грани, всё ближе к бритвенно-острому ребру огромного куба. Меня тащило вместе с ним. Было жутко. Слава Мерлину или кому там ещё, видение длилось какой-то миг, и я остался в своём уме. Или не остался. Той ночью и без геометрии было от чего свихнуться». Гарри прикрыл глаза, сглотнул ставшую вязкой и неприятной слюну. Палата была погружена в полумрак, лишь у кровати и над дверью теплились ночники. Мадам Помфри давно отправилась спать, ушёл и Сметвик, пообещавший наведаться утром. Поттер впервые за последние сутки остался один и тут же принялся записывать историю того, что в действительности случилось в последней комнате лабиринта. Гарри казалось, что выплеснув пережитое на бумагу, он сумеет немного успокоиться. Подправленная версия событий, которую он кое-как изложил Сметвику и Дамблдору, не содержала главного. Никто не знал о Твари. Мальчик-Который-Опять-Выжил никому не рассказал, что Волдеморт едва не возродился. Гарри глубоко вздохнул, перевернулся на спину и вновь принялся беззвучно шевелить губами, а чудесное перо послушно заплясало по пергаменту. «Драко закричал, а я как последний идиот рвал дверь на себя, хотя её нужно было толкать. Когда я вбежал в комнату, парни уже лежали на полу. Плохо лежали, абсолютно неподвижно. Я даже не успел понять, что с ними случилось, как был вздёрнут в воздух и связан по рукам и ногам. – Мистер Поттер! Не ожидал увидеть вас здесь, – профессор Квиррелл трясся и дёргался сильнее обычного, но совсем не заикался. А ещё от него воняло тухлятиной, и меня едва не стошнило. Я только поэтому не заорал от страха, пытался удержать ужин при себе. – Что с ребятами? – пропищал я, кое-как совладав с приступом тошноты. – Зачем вы их… – Убил? – жутко оскалился Квиррелл. – За дело, мистер Поттер, за дело. Эти маленькие паршивцы врали мне – мне! – в глаза. Не знаю, как описать своё тогдашнее состояние. В ушах зазвенело тоненько и противно, а ещё я никак не мог вдохнуть. Я думал о том, что не смогу вернуть брошку, что для нас с Блейзом спальня слишком велика, что Драко лежит лицом вниз, неловко вывернув правую руку, что я сбегу и больше никогда не вернусь в Хогвартс. Никогда. – Теперь ваша очередь, мистер Поттер, – Квиррелл щелчком пальцев подтащил меня поближе, и, схватив за шиворот, ткнул носом в какое-то зеркало. – Смотрите внимательно. Что вы видите? Само собой, я увидел своё перекошенное лицо и неподвижные тела Драко, Тео, Грега и Винса за спиной. Я заплакал, а Квиррелл зашипел, затрясся и скрюченными пальцами заскрёб по зеркальной поверхности. – Он здесь, здесь, я чую его, – бормотал он, гримасничая. – Ты должен его достать, должен! Что ты видишь? – Н-ничего, – всхлипнул я. – Там спрятан философский камень, достань его! – крикнул Квиррелл. – Я должен отдать его моему повелителю! Не было в зеркале никакого камня. Только моя зарёванная морда. Так я Квирреллу и сказал. Он молча улыбнулся, а я попятился назад и упал, больно стукнувшись головой. В сторону ребят я старался не смотреть – боялся, что накроет истерикой. Пока я извивался, пытаясь встать на ноги, профессор ощупал зеркало, пару раз обошёл вокруг него, трясясь и шаркая ступнями. Двигался он, как зомби из тупых ужастиков, рваными рывками. Я внезапно пожалел, что из-за необъяснимой гадливости всегда заставлял Дадли переключить канал. Может быть, в сериалах были дельные советы по упокоению подобных типов. – Он должен быть здесь, я отчётливо его вижу, – шептал Квиррелл, а по его подбородку стекала струйка слюны. – Дай мне взглянуть! Дай! «Псих!» – с отчаянием подумал я. Смрад будто усилился, хотя всё вокруг и так пропиталось трупной вонью. Мне почему-то казалось, что именно трупной, хотя до сегодняшнего дня я даже похороны видел лишь по телевизору. Вновь затошнило, я сглотнул и уставился на это поганое зеркало: старое мутное стекло и тяжёлая вычурная рама на ножках в виде лап какой-то когтистой чешуйчатой твари. Внезапно я вспомнил, что уже видел эти лапы, причём перевёрнутыми, потому что висел у Флинта на плече кверху задницей. «Зеркало Еиналеж! – осенило меня. – Он хочет видеть там камень, и он его видит». Я лихорадочно раздумывал над тем, как объяснить сумасшедшему, что камень ему мерещится, когда Квиррел размотал свой тюрбан и повернулся ко мне спиной». Гарри скомандовал волшебному перу остановиться, внезапно задрожавшими руками скрутил пергамент в трубочку и, не надписывая даты, поспешно бросил очередной фрагмент своего дневника в дедов кошелёк. Записать свои впечатления от пребывания в комнате с зеркалом было плохой идеей. Гарри до сих пор становилось дурно, когда он вспоминал жуткую морду Твари на затылке бедного профессора и её мерзкое шипение: «Ты достанешь камень, мальчишка, иначе присоединишься к своим друзьям! Взгляни на них! Нравится?» Поттер отчётливо понимал, что будет убит сразу же, как только Тварь убедится в отсутствии мифического камня. Оставалось лишь сбежать. Шансов было немного: Тварь колдовала без палочки, да и кретинский лабиринт никуда не делся. Но другого выхода попросту не имелось. – Развяжите меня, – прошептал Гарри и всхлипнул. – Я попытаюсь. «Попытаюсь, – с отчаянием повторил он про себя. – Господи спаси, а ведь наверху ещё троица героев!» Тварь между тем отменила Инкацеро; Гарри неловко поднялся на дрожащие ноги и обречённо уставился в проклятое зеркало. Камня в нём не появилось, и Поттер, собрав остатки храбрости, резво метнулся в сторону двери. Убежал он недалеко, шагов на пять. Тварь подняла Гарри в воздух и насмешливо зашипела: – Испытываешь моё терпение, Поттер. Потом она крепко ухватила незадачливого беглеца за ухо, подтащила к зеркалу и с размаху впечатала его лбом в стекло. Поттер вскрикнул, помотал загудевшей головой, разлепил зажмуренные от боли глаза и истерически захихикал. Древний тёмный артефакт от столкновения с «чугунным лбом магической Британии» обзавёлся сеточкой небольших трещин. Квиррелл захрипел и задёргался, сдавленно крикнул: «Беги!» и рухнул на колени, царапая скрюченными пальцами пол. Наверное, воспользовавшись секундной растерянностью Твари из-за разбитого зеркала, профессор попытался перехватить контроль над своим телом. Само собой, супер-герой Поттер никуда не побежал. Невменяемый от страха и отчаяния, он с диким воплем вцепился Твари в морду: – Сгинь! Сгинь! Тварь завыла, её мерзкое рыло будто обугливалось под руками Гарри, и тот удвоил свои старания. Он изо всех сил желал, чтобы чудовище прекратило терзать профессора Квиррелла и сдохло-сдохло-сдохло наконец! Наверное, на какие-то секунды он отключился, потому что внезапно обнаружил себя сидящим на полу. Квиррелл лежал ничком, но затылок его, слава Мерлину, был вполне человеческим – короткая стрижка, мокрые от пота русые волосы. – Профессор, – просипел Гарри сорванным голосом, – профессор, вы живы? – Да, – прошептал тот в ответ. Квиррелл с явным усилием приподнялся на локте и после пары неудачных попыток перевернулся на спину. – Он ушёл? Я… Я сам виноват, впустил Его в себя. Он обещал мне могущество, говорил, тёмным магом может стать каждый. И я… я… Прости меня, прости. – Вы лежите, я сейчас, – пробормотал Гарри. Из-за внезапного головокружения вставать он не рискнул, просто подполз поближе. – Я умею немножко… Сейчас. – Бомбарда! – внезапно вскинулся профессор. За спиной Поттера зазвенели, осыпаясь, осколки зеркала, а Квиррелл обессилено обмяк и закрыл глаза. Выглядел он ужасно: измождённый, бледный, с запавшими глазами. Гарри поспешно ухватил его холодную руку. – Не нужно колдовать, полежите спокойно. – Это был Тот-Кого-Нельзя-Называть, – Квиррелл почти не разжимал синюшных губ. – Я встретил Его в путешествии. Он обещал… Я не знал, что Он станет убивать… убивать детей. Он такой сильный... Мальчики защищались, и я пытался им помочь… Прости меня. – И говорить не нужно, – Гарри всхлипнул, сморгнул вновь покатившиеся слёзы и сосредоточился на «экстрасенсорных» ощущениях. – Всё потом. Поттер понимал, что самостоятельно вылечить профессора – задача невыполнимая, он хотел просто стабилизировать состояние больного, чтобы тот мог дождаться помощи. Но Гарри чересчур потратился, прогоняя Тварь: уже через пару минут он понял, что сил почти не осталось. – Хватит, – прошелестел Квиррелл, – достаточно. – Не мешайте, – упрямо мотнул головой Гарри, и именно в этот момент ему примерещилась Грань. – Мне уже лучше, – рука профессора и впрямь немного потеплела. – Отдохни, а потом мы уйдём отсюда. Гарри благодарно кивнул и закрыл глаза, морщась от звона в ушах и мелькания разноцветных пятен под веками. Очнулся он уже в Больничном крыле. «Квиррелл обманул меня, – Гарри поёжился и плотнее закутался в одеяло. – Он знал, что умирает и может утащить меня за собой. Мама говорит, ложь во спасение – не грех. Я сам, как только пришёл в себя, тоже стал врать напропалую. Вот только не знаю, во спасение или просто от страха». Гарри скривился, вспомнив свою беседу с Дамблдором. «Правда – это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь». Кто бы спорил. Директор лгал Поттеру, Поттер тоже в долгу не остался – поговорили. По усечённой версии Гарри, бедняга Квиррелл свихнулся из-за зеркала – пытался найти там философский камень. Сметвик, присутствовавший при беседе, нахмурился и полоснул Дамблдора недобрым взглядом. – И Лонгботтом, и профессор Квиррелл поверили в эту дурацкую сказочку, – говорил Гарри, полыхая щеками, и прятал глаза под лохматой чёлкой, – потому что у них выхода другого не было. Невилл хотел спасти родителей, а профессор – себя. А Уизли говорил, будто профессор Снейп хочет с помощью камня возродить Того-Кого-Нельзя-Называть, но это совсем уж глупость, согласитесь. Дамблдор непонятно хмыкнул и согласился. Сметвик молча катал желваки. – Хорёк же, – Гарри запнулся и спешно исправился: – Малфой, в смысле, он просто любопытный, как… – Как хорёк, – пришёл ему на помощь Сметвик. – Твоих друзей не накажут, не волнуйся. Гарри благодарно улыбнулся и продолжил рассказ. За совпадениями в показаниях с однокурсниками следить не приходилось, те шли раньше него. Твари, слава Основателям, его непутёвые приятели тоже не видели. Поттер даже представить боялся, что было бы, сними Квиррелл тюрбан перед детьми клеймёных. Всё заново: Метки, пророчества, кровь, война, смерть. Нет уж. Тварь сгинула, туда ей и дорога. Обойдутся слизни как-нибудь без Тёмного лорда. Легендой тот выглядел намного симпатичнее. «Ложь во спасение», – постановил Гарри и дрожащим голосом поведал, как профессор Квиррелл связал его, велел не зариться на философский камень, долго щупал и скрёб зеркало, озлился, разнёс упрямое стекло Бомбардой, а потом схватился за сердце, страшно захрипел и упал на пол. Магическое же истощение Гарри заработал постепенно, по мере прохождения лабиринта. – Там-сям, – пояснил он, пожимая плечами. – Мне до Флинта далеко. Хорошо, что шахматы не затоптали и тролль не очнулся. – Это точно, – мрачно пророкотал Сметвик. – Мистер Дамблдор, я настаиваю если не на отмене соревнований, то на серьёзной коррекции этих… каруселей. Дамблдор ласково улыбнулся и вскинул открытые ладони вверх.***
На прощальный пир Гарри был готов с боем вырываться из Больничного крыла, уж очень ему хотелось лично убедиться, что его друзья живы и не покалечены. Но мадам Помфри не стала его удерживать, а всего лишь запретила колдовать на каникулах: – До следующего учебного года чтобы ни-ни! Отдохни как следует, милый. Может быть, останешься до утра? – Нет, мадам Помфри. Хочу одной сволочи в глаза посмотреть. Медиведьма по-девчоночьи хихикнула и лукаво подмигнула Гарри: – Только имей в виду, что сволочь всё это время околачивалась неподалёку и за три дня сделала Фортескью месячную выручку. Поттер покраснел и бросил смущённый взгляд на тумбочку, заваленную сладостями. Позади был долгий и обстоятельный разговор с Янусом Тики, во время которого Гарри опять не сумел сдержаться и разревелся. После беседы на душе ощутимо полегчало, но Тварь и Грань никак не желали забываться. Потом Сметвик ещё раз напомнил ему, что для всех прочих, не посвящённых в тайну, Поттер лечился от переутомления после экзаменов, а для гриффиндорской троицы и Макгонагалл – заработал истощение, вырвавшись из Дьявольских силков. – Цербера тоже Квиррелл оприходовал, кстати, – вздохнул целитель и потрепал Гарри по волосам. – Покойнику уже не повредит, а твоему приятелю Нотту слава душегуба ни к чему. Этот лесник ваш придурочный два дня не просыхал от слёз и виски. Самолично яму вырыл в огороде, камешек на могилку обтесал и накарябал: «Пушок. Не забуду». И ведь не забудет, образина. – Профессор же в больнице умер? – подавленно спросил Гарри. Из всех участников этой гадкой истории жальче всех было Квиррелла. Близких родственников у того не осталось, а тело, по словам мадам Помфри, было погребено на хогсмидском кладбище. – Ага, – невесело отозвался Сметвик. – В приступе невменяемости оглушил грифферов, пришил собаку, малость опамятовался и поковылял к Поппи. Коронер съел, не подавился, студентам тоже сойдёт. Дружки твои вообще проспали всю ночь. Они будут молчать как инферналы, старший Нотт поручился своим словом. Гарри грустно покивал и, не удержавшись, на миг прижался щекой к руке Сметвика. Тот улыбнулся и обнял его: – Удачи, коллега! Пиши, если что. «Образина» Хагрид тоже наведался и сделал настолько роскошный подарок, что растроганный Гарри мигом простил ему всё: от приснопамятного визита в Литтл Уингинг до Пушка, будь тот неладен. Оказывается, всё это время полувеликан не только пил и горевал, но и посылал сов всем, у кого могли оказаться колдографии Джеймса и Лили. Гарри долго рассматривал подаренный альбом, благодарил застенчиво улыбающегося Хагрида и думал, как обрадуется этим колдографиям мама. Теперь Поттер спешил в Большой зал, ведь прощальный пир уже начался. Гарри немного замешкался из-за Динки. Домовик, допущенный в Больничное крыло, долго причитал, каялся и бился головой о ножку кровати, но потом всё-таки успокоился и принёс одежду. Перед тем, как войти в зал, Гарри шмыгнул в одну из стенных ниш, воровато оглянулся, вытащил из дедова кошелька мантию-невидимку и сложил её в припасённый заранее плотный пакет из-под сладостей. Мантию следовало отдать Пупсику до отъезда из Хогвартса, а светить свой чудесный тайник перед кем-либо Поттер не собирался. Он вошёл и поёжился под взглядами студентов. Кто-то смотрел сочувственно, но большинство разглядывали героя-полусквиба насмешливо или с откровенной неприязнью. «Ну и Салазар с вами, – упрямо подумал Гарри. – Хогвартс – ещё не вся жизнь». Он по-малфоевски надменно вскинул подбородок и прошёл на своё место. – Как здоровье, Поттер? – якобы равнодушно обронил Ургхарт, но Гарри было не провести: «Знает! Теодор рассказал?» – Спасибо, уже лучше, – чуть улыбнулся Гарри. – Приятного аппетита! Он сел рядом с непривычно понурым Малфоем и прошептал тому на ухо: – Дойдём до спальни – придушу, Хорёк! Я чуть мозгами не поехал, когда ваши «трупы» увидел! – Прости, – еле слышно выдохнул Малфой и уставился в свою тарелку. Гарри фыркнул, подмигнул сияющему Блейзу, кивнул Винсенту с Грегом, показал язык угрюмому Нотту и помахал рукой явно встревоженному Пьюси. – А меня можешь поцеловать, Поттер, – хохотнул наблюдающий за героем Флинт. – В Рейвенкло напиши, – буркнул Гарри, – глядишь, обломится. Вокруг захихикали, но веселье тут же стихло – на кафедру взошёл директор и плавно вскинул руки, призывая к молчанию. – Итак, еще один год позади! – радостно воскликнул Дамблдор. – Но перед тем, как мы начнём наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовнёй. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас всё лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.* Гарри вспомнил свои страдания из-за трансфигурации и скривился. Дивное напутствие; пожалуй, именно так и следует поступить. – А сейчас мы определим, кто выиграл соревнования между факультетами, – продолжил директор и улыбнулся. – По итогам учебного года на первом месте у нас факультет Слизерин – четыреста семьдесят два балла. Слизеринцы зааплодировали и радостно загомонили. Как ни старались в этом году их ненормальные первокурсники испортить жизнь всем остальным курсам, но Кубок школы вновь достался змеиному дому. Монтегю победно взглянул на Малфоя, а тот злорадно ухмыльнулся и показал средний палец. И точно, хорёчье чутьё на гадости не подвело. – Да-да, вы отлично потрудились, – обратился Дамблдор к студентам Слизерина. Гомон стих и улыбки поблекли. – Однако, мы не учли результатов вчерашних соревнований среди первых курсов. Как все вы знаете, было выставлено несколько команд от факультетов Гриффиндор, Рейвенкло и Хаффлпафф. Отважные студенты успешно справились с испытаниями, и никто не подвёл своих товарищей. Все команды дошли до финала и получили законные призы. Большой зал опять взорвался радостными криками, первокурсники кричали громче всех. Монтегю нахмурился и закусил губу. – Посовещавшись с нашими замечательными профессорами и уважаемыми членами экзаменационной комиссии, мы определили победителей. Выбор был нелёгким, – Дамблдор лукаво прищурился и выдержал паузу, во время которой в зале стояла напряжённая тишина. – Итак, победители соревнований… Я думаю, надо приготовить ваши ладошки для аплодисментов. Победители – команда Невилла Лонгботтома! Некоторое время в Большом зале стоял такой шум, что Гарри захотелось зажать уши ладонями. Все кричали, свистели, хлопали и топали ногами. – Рональду Уизли я присуждаю пятьдесят баллов за лучшую в истории Хогвартса шахматную партию. Гермиона Грейнджер получает пятьдесят баллов за умение применять холодную логику даже перед лицом пламени, – гриффиндорцы взревели от восторга, а директор немного выждал и продолжил: – За железную выдержку и фантастическую храбрость Невилл Лонгботтом получает шестьдесят баллов! Слизеринцы подавленно молчали. Одним махом дракклов Дамблдор начислил грифферам недостающие сто шестьдесят баллов, и счёт между факультетами сравнялся. Долгие часы упорных занятий и железная дисциплина против часа беготни по детскому аттракциону – было от чего расстроиться. Дамблдор добродушно улыбался, пока гриффиндорцы чествовали счастливую троицу победителей, а затем вскинул руки. Студенты притихли в ожидании. – Храбрость бывает разной, – сказал директор. – Нужно быть отважным, чтобы противостоять врагам. Но не меньше храбрости требуется для того, чтобы противостоять друзьям. И за это я присуждаю десять баллов мисс Лаванде Браун! В Большом зале началось нечто невообразимое. Шум усилился, хоть Гарри и думал, что это невозможно. Студенты вскочили с мест и все ликовали, радуясь долгожданному поражению Слизерина. – Таким образом, нужно сменить декорации, – усиленный Сонорусом голос Дамблдора едва перекрыл какофонию, царившую в Большом зале. Директор хлопнул в ладоши, и огромное зелёное с серебром знамя Слизерина, висевшее на стене, мгновенно сменилось ало-золотым гриффиндорским стягом. Снейп встал, оскалился в дикой, перекошенной улыбке, протянул руку слегка ошарашенной Макгонагалл для рукопожатия и сказал что-то такое, отчего обычно невозмутимая ведьма зло прищурилась и пошла красными пятнами. Мрачный Бёрк повелительным жестом заставил слизеринцев выпрямить спины и согнать с лиц обиду и недоумение. – Мы ещё в начале года знали, что так и будет, – старший префект тоже использовал Сонорус. – Пакуйте десерт, отпразднуем окончание учебного года в своей гостиной. Поттер тяжко вздохнул и совершил ещё один подвиг. На глазах у всего Хогвартса он встал из-за стола, протолкался сквозь толпу студентов, окружавших гриффиндорскую троицу, и пожал руку Лонгботтому. – Поздравляю, – сказал он серьёзно и протянул Пупсу пакет с мантией. – Прости, но отдать раньше у меня не получилось. Рон, Гермиона, рад за вас. Невилл заглянул в пакет, побледнел и попытался что-то сказать, но Гарри мотнул головой: – Там письмо. Непременно вручи его бабушке, ясно? Я не стал посылать сову в надежде на твою честность. Пока, ребята, мне нужно уходить с моим факультетом.***
– Не могли записаться на эти дурацкие соревнования? – Грэхем Монтегю никак не желал угомониться и злобно зыркал на хмурого Нотта и подавленного Малфоя. – Я видел вас на тренировках, вы могли этих уродов сделать, как маглов. – Вот именно, – Альфред Бёрк нахально притянул к себе хихикающую Виникус-среднюю и звонко чмокнул её в щёку. – Ваш будущий свояк, дорогая, ещё такой ребёнок. Ургхарт, я рад, что ты сумел удержать своих налётчиков на привязи. Теренс хмыкнул и лениво отсалютовал Бёрку стаканом. По случаю грустного праздника Флинт щедро поделился заначкой. Благородных напитков в знаменитом схроне отродясь не водилось, а разбавлять огневиски могли только дураки из маглорождённых. Поэтому все старшекурсники пребывали в изрядном подпитии, даже девушки. «Особенно девушки, – вздохнул про себя Гарри, наблюдая за тем, как Роберта Уилкис устраивается на коленях у здоровяка Дэниела Хигги. – Надеюсь, её жених ничего не узнает. Хорёк уверял, что чистокровные намного терпимее к таким вещам. Врёт, небось. Как тут утерпеть? Я бы обиделся». По давнему обычаю Снейп благословил прощальную пьянку, велел не высовываться из гостиной и, не скупясь, одарил своих подопечных парой галлонов антипохмельного зелья. Правда, конфискованную недавно выпивку так и не вернул, гад. Бёрк щёлкнул своего младшего братца по лбу и отобрал кружку с виски: – Куда, поганец, руки тянешь? Не дорос ещё! Расслабься, Монтегю, наши меченые друзья в кои веки поступили благоразумно, какие могут быть претензии? – Трусы! – Не-а, мы теперь тоже в нейтралитете, – заржал Флинт. – А удобно, чо. Сидишь себе на жопе ровно и с кислой рожей осуждаешь всеобщее падение нравов. Мне нравится. – Из всех наших первокурсников только Гринграсс из нейтральной семьи, – Эмили Оверклифф глотнула из стакана и скривилась. – Флинт, где ты это покупаешь? Такой бодягой садовых гномов морить хорошо. – Докси тоже дохнут на раз, – серьёзно сказал Ургхарт и одним глотком махнул свою порцию. – Монтегю, как ты себе представляешь пожирательских ребятишек, победивших в любимой аврорской забаве? – Какой ещё забаве? – Череда препят… нет, как-то по-другому, – Теренс задумчиво посмотрел в потолок. – Полоса препятствий, вот. Магловская придумка для обучения бойцов. Оно нам надо, на ровном месте выставляться? – Но факультет потерял Кубок школы! – Так пойди и добудь его назад. Мы не нанимались. Гарри закусил губу, чтобы не рассмеяться – до того забавное выражение лица сделалось у вредного Монтегю. Тот сжимал кулаки и пытался придумать достойный ответ, но аргументов не находилось. – Все знали, – наставительно сказал Теренс Хиггс и ухватил со стола кусок пирога, – Поттер придёт – кубок уйдёт. Так и вышло: Поттер в Хоге, а кубок у грифферов. Какого рожна ты к первачкам цепляешься? – Да, но Поттер-то… Тьфу ты, чуть не сказал «наш»! – А он и есть наш. Да, Поттер? – Понятия не имею, – пожал плечами Гарри. – И вообще, мне спать пора. Он встал, схватил за руку сидящего рядом Малфоя и потащил того в спальню. Нотт с парнями потянулись следом, а за спиной хором заржали Бёрк и Хиггс. А ещё Гарри отчётливо ощущал задумчивые и очень-очень внимательные взгляды Теренса Ургхарта и Эдриана Пьюси. ______________________ * В отрывке щедро использованы цитаты из книги К.Д. Роулинг «Гарри Поттер и философский камень» (пер. изд-ва «РОСМЭН»)