Отравленный шепот.

Рот заманчиво полуоткрыт в выдохе. Крис задумчиво смотрит на него, а потом проводит пальцем по нижней губе, цепляясь поочередно за три блестящих кольца. Острый язык шаловливо и быстро касается шершавой подушечки. - У тебя губы мягкие, как у девчонки, - тянет мужчина. - Не могу сказать про тебя того же, - насмешливо и хрипло выдыхают в ответ. Кристофер ухмыляется и обхватывает мягко крупной ладонью тонкую шею. Руку щекочут длинные черные пряди. Кожа ощущает их шелковистую гладкость. Большим пальцем он очерчивает линию нижней челюсти, потирает шею за ухом, слыша знакомый тяжелый вздох. Тянет к себе ближе. Почти касаясь чужих губ, мужчина шепчет прямо в них: - Но тебе ведь нравится. - Несомненно, - шелестящий смешок растворяется в полумраке комнаты, отражаясь напоследок гулко от оконных стекол, зеркал и стен. Поцелуй горчит сигаретной ноткой. - Ты слишком часто куришь. - Не чаще, чем раньше. Кисельная тишина резиново тянется томными секундами. Где-то, будто вдалеке, тикают мерно и расчетливо большие винтажные часы. С картины над изголовьем кровати осуждающе смотрит чинный усатый господин в цилиндре и фраке, держа под уздцы тонконогую лошадь. Греховностью сквозит сцена под его величественным портретом. Нагие мужские тела в послелюбовной неге на темном постельном белье. Красиво, но срамно. - И почему ты так любишь эти номера люкс? Ампир, барокко или ренессанс . Резное дерево, красный бархат, тяжелые портьеры и картины в золоченых рамах. - У меня изысканный вкус. Иначе я не выбрал бы тебя, - Кристофер улыбается, глядя на любовника. Тонкая кость, фарфоровость кожи в контрасте с черными волосами, выразительные благородно-светлые глаза. - Не льсти так подчеркнуто- жирно,- смеются заразительно в ответ. В хрипловатом голосе различимы задорные переливы. Парень переворачивается со спины на живот, и Крис замечает на коже пару мелких синячков. Он немного перестарался. - Любуешься плодами своих трудов? – издевательски звучит колкая фаза. - Естественно, - мужчина щурит карие глаза и становится похожим на крупного кота, который развалился после сытного обеда на солнечном месте. - Ты неисправим. Крису надоедает ленно болтать и перекидываться остротами. Он подтягивает любовника к себе ближе, так, что чувствует кожей жар другого тела. Легкие наполняет едва уловимый аромат, присущий только этому человеку. Сердце начинает биться тяжелее, но быстрее, походя на чертов Титаник. Такое же неповоротливое, но мощное и безрассудное. А парень напротив него – это тот самый айсберг, который раз за разом заставляет его погибать под тоннами эмоций, захлебываться и мучиться смертельно-приторным удушьем страсти. - Олсон, ты отрава, - выговаривают губы в колечках стали, - море гребаного никотина, вот, кто ты есть. - А лошадь убивает всего лишь капля. Стоит признать, что у тебя крепкий иммунитет. «Нет у меня никакого иммунитета. Одна только чертова зависимость», - думается Кристоферу, но он не произносит это вслух, лишь снова целуя свою зазнобу. Его руки скользят спине Рикки, оглаживая любовно выступающие острые лопатки. - Где твои крылья? – в полушутку спрашивает мужчина, выпутавшись из губительно-сладкого поцелуя. - Я подарил их тебе, забыл? – подхватывается немудреная забава. Мелкие позвонки под шершавостью пальцев отвлекают от разговоров. Как, собственно говоря, и тихие вздохи, порывистым дыханием оседающие на мощной татуированной шее. - Кто же из нас еще отрава? А, Крис? Вопрос остается без ответа. Все и так понятно. Они травят друг друга ежедневно, ежечасно, парадоксально желая погибели в обоюдоострых объятиях. Это ведь так запретно-сахарно гибнуть от неправильного желания, прикрываясь от других наскоро придуманными отговорками. Рикки иступлено прикрывает глаза, когда Крис выцеловывает его шею, когда, чуть погодя, спускается и обводит неторопливо кончиком языка контур одной из роз под ключицей. Он полностью растворяется в том, кого на публику называет лучшим другом и братом. Олсон осознает то, что он бессилен перед лицом своей страсти. Крис тоже об этом прекрасно знает. Вот так, во взаимном познании, они продолжают погибать от сладкой отравы, созданной из любви, зависимости, страсти, ревности – из всего того, что у них всегда под рукой и в сердце.