"Голоса"

- Отвратительно. И кто только придумал вставать в воскресенье в восемь утра? – зевает Миклош, даже не стараясь сделать вид, что у него хорошее настроение. Марк насмешливо фыркает, выбираясь вслед за ним из вороха одеял, но убеждать его в обратном не спешит. Он что – идиот? Пытаться в чем-то убедить не выспавшегося Миклоша самое бесперспективное занятие. И опасное, к тому же. Злобный не выспавшийся гоблин – самое точное определение, которое приходит Марку на ум. Где-то на кухне гремит кастрюлями Элис, и Марку даже немного завидно. Уж она-то всегда умудряется сказать что-то такое, отчего Миклош моментально перестает ворчать и молча садиться за стол. У него, Марка, так еще ни разу не получилось. Максимум его достижений – быстрый поцелуй в уголок губ и виноватое «Я же говорил, что по утрам меня стоит обходить десятой дорогой?». Предупреждения это, конечно, хорошо, но веселее от них не становиться. - Так, мальчики, садитесь жрать, пожалуйста, - Элис как всегда бодра и весела, несмотря на то, что домой они вернулись часа в четыре утра. Степень жизнелюбия в ее голосе прямо пропорциональна хмурым взглядам из-под челки Миклоша. И да – Марк все еще удивляется, как эти двое умудряются уживаться на одной территории, не поубивав друг друга. На вопли Элис на кухню подтягивается еще один – временный, в отличие от него самого, как втайне надеется Марк, – житель квартиры. Парень, очевидно, разделяет мнение Миклоша относительно ранней побудки, а потому только угрюмо кивает всем присутствующим. Наверное, он заразился похуизмом от Миклоша – с легким оттенком веселья замечает про себя Марк, - если у него уходит почти три минуты на то, чтоб вспомнить имя четвертого жильца. Джейкоб. Или все же Джон? Во всяком случае, Марк мог бы поручиться на Библии, что ночью Элис орала что-то похожее. Она вообще не умеет быть тихой занимаясь сексом. Не то, чтоб он завидовал, нет, просто иногда это… раздражало. Сам Марк всегда смущался, если где-то посреди втрахивания его в матрас слышал что-то вроде «Йе-еху-у! Да, Мик, детка, сделай его!». Иногда соседи - вселенское зло. Даже если они и не соседи вовсе. - А теперь, когда вероятность быть загрызеной стадом голодных мужиков в самом расцвете сил стремиться к нулю, я бы хотела обсудить наши планы на день. – Марку временами кажется, что внутри этой женщины действительно находится вечный двигатель, напрочь вытеснивший все остальное. Инстинкт самосохранения, к примеру. Элис, конечно, плевать на его мнение, она смотрит только на Миклоша, и Марк ее в чем-то понимает. Он тоже не отказался бы услышать его. Но тот молчит, ковыряя вилкой ломтик бекона, и не спешит вступать в разговор. - Мик? – веселье из голоса Элис будто кто-то вытирает ластиком, теперь в нем звучат угрожающе нотки. – Мик, ты охренел? Ты мне обещал. Ты нам обещал. Слышишь, мудак? Нам всем. Эта угроза намного эффективнее всех этих ее попыток вылить им на головы ведро холодной воды, когда они спят, или добавления двойной дозы чили в их пищу. Миклош ненавидит невыполненные обещания, и Марк с какой-то затаенной радостью предвкушает, что будет дальше. Элис никогда его не разочаровывала. С лица Миклоша можно было бы писать картины. Тех великих мучеников, что умерли в борьбе за веру. Во всяком случае, выражение вселенской скорби удается тому просто великолепно. Марк буквально кожей ощущает, как внутри Миклоша что-то скрипит, заставляя запуститься механизм взаимодействия с внешним миром. Завораживающее зрелище. Он хмурится, вздыхает, лениво переводя взгляд с него, Марка, на Элис, и обратно, даже большому – а Марк точно видел, настолько у него большой – Джи достается чуток интереса, и молчит. Все терпеливо ждут. - Хорошо, я поеду с вами, - не выдержав повышенного внимания к своей персоне, раздраженно бурчит, наконец, Миклош и тянется за тостом. Нет, Марк не сомневается, что тот мог бы и дальше строить из себя угрюмого козла, коим по мнению Элис и являлся, но Миклошу явно лень. Он все еще хочет спать, укладывая на Марка руки-ноги и ероша дыханием волосы на его затылке. И да, Марк тоже этого хочет. Но Миклош обещал Элис, что эти выходные они всей семьей – заткните кто-нибудь фонтан восторга, что взрывается внутри Марка каждый раз, когда он это слышит! - поедут на природу. И Элис расшибет им головы, но они не выберутся до полудня в центральный парк. «И муравьи будут кусать нас за задницы, да, Элис? Ты хоть представляешь сколько их там?». «Конечно, милый, это и был мой коварный план – сделать так, чтоб в заднице Марка оказалась стадо – или семья? Они же семьями живут, правда, милый? – муравьев вместо твоего члена». «Очень смешно». Она даже не поленилась встать в шесть утра и приготовить бутерброды. Чокнутая женщина. Идеальная женщина. Но самое сложное отнюдь не провизия. «Сучка» - так явно написано на лице у Миклоша, что никто вокруг не сомневается, что только лень не дает тому произнести это вслух. Элис растягивает губы в улыбке и наливает ему еще порцию кофе. Марк, наверное, когда-то сойдет с ума от этих двоих, но произойдет это явно не сегодня и не сейчас. Это воскресенье он намерен провести у озера в приятной компании и даже сволочизм Миклоша ему не помешает. Марк поднимается и идет за корзинкой для пикника. - Предатель! – фыркает Миклош и бросает в него скомканной салфеткой, за что получает от Элис недвусмысленный жест с участием среднего пальца. Она тоже рада, что теперь воевать с Миклошом вдвое проще. *** - Я же говорила, что тебе понравится, - откуда-то сверху произносит Элис и брызгает Марку на живот водой из водяного пистолета. Он почти уверен, что Миклошу тоже досталось, ведь тот орет нечто неразборчивое, но явно нецензурное, даже не стесняясь возможных слушателей. Но глаза открывать лень, и Марк может только угадывать, ориентируясь на доносящиеся маты, кто и кого сейчас купает. Судя по интенсивности воплей, то Элис. В озере. Так ей и надо. Но Марку слишком лениво произносить это вслух. Где-то справа смеется большой Джи. Нет, не смеется, ржет. Миклош прав – у этого парня что-то не в порядке с мозгами, раз наибольшую радость ему приносит то, что кто-то материться на всю глотку. Впрочем, тот же Миклош прав и в другом – мужики Элис всегда такие. Горилоообразные самцы с кучей мускулов и полным отсутствием печати интеллекта. Нет, Марк не против ее выбора – ему, если честно плевать, - но в чем-то он ее понимает. Второго Миклоша они не переживут. Мистер Идеальность должен быть в единственном экземпляре ради ихнего же спокойствия. - Может, и мы скупнемся? – большой Джи явно не понимает, что там не купают, а топят. Во всяком случае, Марк готов поспорить, что если бы Миклошу не было лень потом прятать труп, то он бы давно утопил Элис в ближайшей луже. Но Миклош согласен лежать на солнышке, подставляя и так золотисто-бронзовое тело ультрафиолету, а не скакать по лезу, ища ветки, чтоб засыпать могилу, а потому можно не беспокоиться. Если он когда-то надумает ее убить, то об этом никто никогда не догадается раньше положенного. Да и тогда судья с присяжными вынесут ему оправдательный приговор – никто н в состоянии выносить Элис дольше, чем делает это Миклош. - Нет, спасибо, мне и тут хорошо. Ты иди, может, и тебе достанется. - Ты о чем, бро? – Не понимает намеков большой Джи, вызывая у Марка острое желание стукнуть его по затылку. Честное слово, та белобрысая смешливая девчонка, что была у Элис на прошлой неделе, и то казалась намного сообразительнее. Жаль, что такие не уживаются с Элис. А еще он даже рад, что она не заинтересовала того же Миклоша. Ему было бы сложно с ней соперничать. Боже, благослови отвратительный характер Миклоша и сумасбродные закидоны Элис! - Дрыхнешь, предатель? – взъерошенный борьбой, Миклош плюхается на покрывало настолько неожиданно, что Марк не может и дальше делать вид, что спит. - А ты думаешь, что это возможно? Да вы всю рыбу в озере переполошили, лишив местных рыбаков дневного улова. Хотя, зрелище голой Элис должно их хоть немного утешить, - щурится Марк, рассматривая потеки воды на груди Милоша. Тот хмыкает, соглашаясь, и укладывается рядом, притягивая к груди разогретого солнцем Марка. Одуряющий контраст. - Как думаешь, если мы отсюда свалим, то насколько долго придется потом отрабатывать долг? – равнодушно, слово все уже давно решил, интересуется Миклош. Марк не уверен, что хочет уезжать, о чем честно сообщает, даже не реагируя на последующий возмущенный тычок в бок. А что? Ему хорошо и уютно. Зачем куда-то ехать? - И ты против меня, - бурчит, перетягивая его на себя Миклош, и целует, не давая возразить. Пусть не обманывает – ему тоже хорошо. Они целуются, сталкиваясь языками, борясь за призрачное первенство, не задумываясь о зрителях, и Марк уже готов отдаться ему прямо здесь – плевать на Элис, чего она тут не видела? – когда над головой раздается деликатное покашливание. Большой Джи. Сучка. Хоть и мужик. - Эмн… Там Элис… Она… - Ммм? – да, Марк и сам бы позабыл все слова, если бы Миклош так пялился на него. Ему хватило того самого первого раза, когда они едва были знакомы, чтоб не только посочувствовать парню, но и пожелать никогда больше не испытывать подобного. Но большой Джи не такой слабак, как может показаться на первый взгляд. Он мужественно выдерживает испепеляющий взгляд Миклоша и почти без запинки продолжает: - Элис зовет обедать. Прелестно. Марк почти чувствует, что Миклош готов взорваться, и успокаивающе гладит его по спине. Не то, чтоб подобное сильно помогало, но благодаря этому у большого Джи появляется шанс сбежать прежде, чем Миклош решит и его искупать в озере. Джи успевает отбежать метров на десять, прежде чем Миклош с воинственным воплем, достойным толпы конкистадоров, настигает его. Удачного купания… бро. Марк не может стереть с лица дурацкую счастливую улыбку еще минут пять. *** - Тут становиться слишком шумно, - жалуется Миклош, окидывая взглядом поляну, где они разместились. Марк его отлично понимает: мамаши с детьми и старички с собаками не самая лучшая для них компания. Вряд ли их порадуют обнимашки двух здоровых мужиков, да вопли-стоны Элис с соседнего покрывала. Марк мужественно старается не смотреть в ту сторону, но и его терпению есть предел. Вот что можно делать в парке – «в одежде» - не может не уточнить Марк, - что орет она громче, чем в их спальне? Даже представить сложно. Хотя, нет, Марк не желает этого знать. Вот это уже будет совершенно лишнее. Не то, чтоб он стеснялся, он уже много чего видел, но пополнять коллекцию того, чего он желал бы не видеть никогда, Марку не хотелось бы. - Пять баксов на то, что сейчас она заткнется, - шепчет ему на ухо ничуть не удивленный происходящим Миклош. Элис, словно в ответ на его слова, взвизгивает на октаву выше. Вот гадство. Теперь и Марку интересно, что же там такое вытворяет большой Джи. Но к тому моменту, как он проигрывает бой с собственным благоразумием и поворачивает голову, оказывается, что Элис невозмутимо сидит в сторонке и чешет за ухом огромного пса. Гадство. Гадство. Гадство. Марк корит себя за медлительность, Миклош, глядя на него, ехидно улыбается, словно точно знает, о чем он думает, большой Джи делает вид, что он вообще не с ними, а Элис хохочет и чешет пса. - Мик, я хочу собаку. Вот такую же, только шоколадного цвета. Рядом едва слышно чертыхается Миклош. Марк даже чувствует себя отомщенным. - Нет. - Ми-и-ик… - Нет. Хватит с нас и этого зоопарка, - он невнятно кивает куда-то в сторону – Марк не может определиться с направлением: он или Джи? Или оба сразу? – и добавляет: - Да и кто за ней будет смотреть? Наверное, даже большой Джи – во всяком случае, Марк надеется, что тот все же не настолько тупой, чтоб не понять очевидного – догадывается, что битва проиграна, так и не начавшись. Элис хочет собаку. Элис ее получит. Правда, мнение самого пса, получающего в хозяева ну очень любящего собак Миклоша, вряд ли будет учитываться. Элис хочет собаку. У них будет собака. Не ребенок, чего втайне боится Марк, а всего-навсего собака. Кошмарный сон Миклоша. *** - Марку завтра на занятия. – Это правда, но временами Марку кажется, что это такой ненавязчивый способ спровадить его. Лёгкий и эффективный. - Мик, хоть иногда включай режим человека, а не козла. Мальчик совершеннолетний и сам в состоянии решить, когда ему идти спать, - показывает язык выглянувшая из кухни Элис. Марк с ней согласен, но не может не признать, что если бы не слова Миклоша, хрен бы он куда ушел. Ему нравится наблюдать за тем, как тот возиться со щенком. Он даже завидует псу. Совсем немного. Буквально чуточку. И еще больше радуется, что это не ребенок. - Угу, - отмахивается Миклош, и поднимает взгляд на Марка. – Ты взрослый мальчик, но если завтра завалишь экзамен, можешь не показываться мне на глаза. Понял? Маниакальное стремление Миклоша не допустить повторения прошлой сессии порой бесит, но чаще забавляет. Или радует? Марк не определился, но точно может сказать, что больше никто – ни один человек в этом блядском мире - не заботиться о нем больше, чем Миклош. - Понял, - бурчит так и не разобравшийся с собственными чувствами Марк. Ему одновременно хочется послать Мика подальше и броситься тому на шею. Тискающего маленького спаниэля и не подозревающего о своей возможной участи Миклоша спасает только присутствие в комнате большого Джи. Марку почему-то не хочется демонстрировать тому свои чувства. Еще и эти чувства. Он все еще никак не может отделаться от мысли, что тот чужой им, несмотря на то, что продержался уже почти три месяца. Чужой им. Словосочетание перекатывается на языке как мятный леденец. Марк обувается, слушая голоса в гостиной, и даже не представляет, как он раньше жил без них. Он умудряется даже не вздрогнуть, когда перед его носом сначала оказывается маленькая диванная подушка, а следом за ней и ноги в мохнатых тапочках-зайчиках. Элис. А кто же еще может носить это безобразие, доводя до бешенства Миклоша? И кто еще может бросаться подушками в уходящего человека? - Да, Марк, дорогой, ты же пойдешь с нами в ресторан отмечать годовщину свадьбы? – Могла бы и не спрашивать. Конечно, Марк не идиот, он не пропустит такое зрелище. – Только мы втроем. Что скажешь? Вот теперь все точно в порядке. У них все в порядке.