Ils s'aiment

- Я не помнил, откуда, но я точно знал этот язык. На самом деле – с такими вещами не шутят. Никак не мог понять, откуда эта вещь могла оказаться в архиве, но… Я наткнулся на историю о них. Понимаете, их практически не существовало. Вообще. Ни одной записи ни в правительственных бумагах, ни в документах, ни в архивах, ни в газетах. Никто не знал о них. Они были Никем, понимаете? Были никем, сражались с никем. Лишь редкие люди могли что-то рассказать об их сущности, но молчали. Никто не знал их. А они любили. Так страстно, безумно любили друг друга посреди этой катастрофы, посреди рушащегося мира, любили, как дети. Дрались, ругались, мирились, безумствовали и любили так же безумно. Они были Всем в этом мире. Жизнью и смертью, враждой и миром. Гармонией. Они дополняли друг друга, как никто иной. Они не боялись того, что их не существует. Не боялись быть забытыми. Они просто любили друг друга. Они любят друг друга как раньше, До угроз и сильных мучений, Они любят друг друга, стесняясь, Открывая любовь и время. Говорят – это были самые сильные экзорцисты из всех существующих, что оба они по сути людьми не являлись. Но они были человечнее многих. Обычные парни. Высокий брюнет с длинными волосами, вшивым характером и извечной катаной, японец. Низенький седой англичанин, всегда улыбающийся и дружелюбный со всеми, вежливый, безотказный, с пентаграммой над странными, нечеловеческим левым глазом и уродливой рукой. Кто-то насмехается. Я слышу, как кто-то насмехается. Насмехается надо мной? Насмехается над кем? Они постоянно ссорились, постоянно дрались. Говорят, они и дня не могли мирно прожить. Для других. Для мира, за пределами Их. Но на самом деле… Они шли друг за другом до конца. После боя на совместных миссиях они отыскивали друг друга взглядом и смотрели. Просто смотрели, но люди, который были наделены хоть каплей внимательности, слышали весь этот молчаливый диалог. Облегчение, радость, усталость. Желание просто побыть вместе, вдали от этого ужаса. Просто пожить. Они любят друг друга как дети, Любовью, полной нетерпеливой надежды. И несмотря на взгляды, Полные отчаяния, Несмотря на статистику, Они любят друг друга как дети. Но их не было. Они не могли жить. Дети войн, катастроф, дети безумия мира, жуткого цинизма жизни. Поэтому им оставалось лишь любить. Любить так, как не мог никто. Как любили лишь они в то время. Они сходили с ума. Их прикосновения, взгляды. Их желания… Всё делилось на двоих. Даже смерть их была одна на двоих. Англичанину пришлось уходить. Срочно, очень быстро уходить. Чтобы не поранить друзей, чтобы не подвергать опасности ЕГО. И Он отправился следом. Его сила предала его, сделала падшим. Страшные, безумные муки. Но он всё равно шёл следом. В конце концов, их обвинили в предательстве. Странно, да? Если учесть, что их вообще «не существовало». Погибли оба. Погибли... Дети бомб, Катастроф, Грохочущих угроз, Дети цинизма, Вооруженные до зубов Сион, за что они погибли? За что, скажи? Я не… не вижу, не понимаю. Почему? Разве наш мир стал лучше? Разве сейчас он не на той же грани, что и тогда? Только вот сейчас ещё хуже. Теперь он такой из-за самих людей, а не жутких полулюдей, полудемонов, человеческих душ, заключённых в машинах благодаря страданиям. Сион взглянул в окно, окидывая взглядом огромную стену, помолчал некоторое время, вслушиваясь в вой собак и стрельбу на улице, и слабо улыбнулся, переводя взгляд на отвернувшегося демонстративно Недзуми. Они любят друг друга как дети, Как до угроз и сильных мучений. И даже если все должно взлететь на воздух И обрушиться нам под ноги…

***

- Недзуми… - юноша придвинулся ближе, сжимая под одеялом тёплую ладонь парня своей, холодной. Он закрыл глаза, расслабляясь и позволив себе слабо улыбнуться. - Что? – тихо шепнул тот в темноте комнаты и сжал ладонь юноши в ответ. - Недзуми, а ведь если подумать… У них получилось. - Что получилось? – он приоткрыл один глаз и прижал седого к себе покрепче, сильнее укутывая в одеяло. - Спасти мир… Дать людям шанс, - Сион повернул голову, ткнувшись губами в чужое плечо, и тихо вздрогнул от недалёкого взрыва. Сегодня зачистка на дальнем конце Западного Блока. Через пару дней нужно будет уходить. Придут и к ним. Недзуми слабо покачал головой. Не хотелось отнимать у него веру в это. - Ты слышал, чем закончилась эта история… - сложно отнестись к ней как-то. Слишком мало понятного. Может быть, всё же… - Да, но… - А ещё, ты слышал, как он называл того англичанина. Говорил - неисправимый был оптимист. А что в итоге? Пришлось бежать от самого себя. - Хм, - Недзуми повернул голову, слыша этот обиженный хмык, и привстал на локте, поворачивая голову парня за подбородок обратно и осторожно целуя в губы. - Да бред всё это, - как-то и самому в это слабо верится. В то, что это бред. Как будто что-то выскальзывает из глубин, просится, рвётся наружу. Вот и что с этим сейчас делать? – Или не бред, - шепнул он тут же, видя, что Сион только сильнее надулся. – Прекрати только, смотреть же страшно! – в притворном ужасе воскликнул он, тут же с удовлетворением замечая улыбку на губах парня. - Слушай, а Дик не сказал, как их звали-то? – тихо поинтересовался он, притягивая парня ближе. - Вроде, того, мелкого – Алленом, а мечника – Канда… - Почему сразу Мелкого? – тихо возмутился Сион, и Недзуми слабо усмехнулся. Посреди катастроф, не имея права на жизнь, не существуя… Любили… Дик специально для них выдумал, или всё же… Почему такое странное чувство в душе? Сион молча взглянул на юношу и прикрыл глаза. Кажется, он чувствует то же самое. Впрочем, как же иначе? Давно же заметили, что на двоих делится даже трескающаяся кожа на ладонях холодными зимами. Стоит ли удивляться сейчас? Позволим им, позволим им, позволим им, Позволим им любить друг друга...