Heart by heart

15 лет. Война закончилась 15 лет назад, а никаких плюсов, даже спустя 15 лет, наши фракции до сих пор не чувствуют, за исключением, скажем, одного: теперь при тесте на способности результат Дивергент – разрешен. Вас больше не убьет кучка «людей в форме» только потому, что вы «не такой» . Да, согласитесь, что это плюс, и вам лишний раз не стоит беспокоиться при тесте на способности, но мне что с того? Людей с результатом «Дивергент» по прежнему очень мало и единственные Дивергент, которых я знаю, стоят «у руля» в двух фракциях: Эрудиция, лидером которой после войны избрали Беатрис Прайор, и Тобиас Итон – лидер Бесстрашных. Они боролись за эту свободу – они ее получили, и, безусловно, множество подростков будут в долгу у них за это, однако, надолго ли? Это, пожалуй, был единственный плюс из всего, что происходило 15 лет назад. Мне всегда было интересно, всем ли фракциям в послевоенное время пришлось так же, как и моей? Поля Дружелюбия пострадали больше всего из-за распыления какого-то препарата на них Калебом Прайором в ходе войны. Говорят, что он делал это назло своей сестре; назло всем фракциям, которые считали всех Эрудитов – помощниками Джанин Мэтьюс, бывшего лидера Эрудиции; хотя многие Эрудиты даже и не подозревали о происходящем. Я не знаю, как было на самом деле, ведь мне было около года тогда. Я не знаю, во что верить, и кому. Но одно знаю точно: завтра у меня тест на способности, а я понятия не имею, к какой фракции принадлежу. Я умная? Да, я хорошо учусь в школе, но Эрудитам я явно не подхожу. Нужно быть чем-то большим, чем просто «умным». Я отреченная? Нет, я всегда думала о себе в первую очередь, а потом уже о других. Я честная? Да, в большей степени да, но Искренности я уж точно не подойду. Я добрая? Да, но жизнь в этой фракции мне так надоела, что я иногда бываю грубой, что значит, что завтра тест на способности уж точно не определит мою принадлежность к Дружелюбию. Я храбрая? Да, достаточно храбрая, чтобы стать членом Бесстрашия. К какой фракции хотела бы я принадлежать, это совсем другой вопрос. Я всегда восхищалась Отречением, за их способность тотального контроля над собой, своими желаниями, эмоциями, над постановкой чужих интересов выше своих. И я всегда восхищалась Бесстрашными за их безрассудство, свободу, храбрость. Каждый раз, когда я слышала гул поезда перед тем, как зайти в школу, я всегда останавливалась, чтобы посмотреть на их невероятные прыжки из движущегося состава. Кто-то приземлялся на ноги и, пробежав пару метров, чтобы восстановить равновесие, хватал другого Бесстрашного под руку и, смеясь во весь голос, забегал в здание школы; кто-то падал, делал кувырки и, так же смеясь, бежал в нашу сторону. Кому по душе свобода? Всем, я думаю. Так думала и моя сестра Мадлен. Девушка никогда не походила на типичную Дружелюбную, скорее, она напоминала Бесстрашную. Дерзкая, часто грубила, творила глупости, воровала продукты из наших ферм, из-за чего мать часто наказывали. Как я уже говорила, она ценила свободу, и, видимо, именно это чувство руководило ей на Церемонии Выбора. Она выбрала Искренность – лидера современного правительства, фракции, в руках которой сосредоточена вся основная власть в данный момент. А во главе всего этого стоит их лидер – Луи Томлинсон, парень 26 лет. Он довольно молод для управляющего фракцией, но, видимо, у Искренних были основания выбрать именно его. Мы с Мадлен последний раз виделись ровно год назад, перед тем, как она ушла на свою Церемонию и больше не вернулась. Я дала себе обещание, что обязательно сбегу из фракции, которую выберу после своей Церемонии и навещу ее. Я не имею права делать этого ни при каких обстоятельствах, но если я сделаю это сейчас, то меня могут вообще не допустить к Церемонии, или, еще хуже, сделать выбор за меня. Сказать, что уход Мадлен в другую фракцию был для нас с мамой потрясением? Нет, не был. Мы обе давно знали, что она уйдет в тот день, просто не решались разговаривать на эту тему. И сейчас мама даже не пытается поднять эту тему со мной. Она тоже знает, что ее единственная оставшаяся дочь покинет ее? Что уйдет, так и не объяснив, почему выбрала другое общество для жительства? И она навсегда останется одна и справит свою старость в лучшем случае в компании старых знакомых. Почему-то мне стало так резко противно от самой себя, что комок подступил к горлу, но я лишь спокойно выдыхаю в подушку. Не хочется плакать с самого утра. Если мама увидит, что я плакала, а она всегда видит это, то расстроится сама, а я этого не хочу. Нехотя поднявшись с кровати, я бреду в ванную комнату, обдумывая завтрашний день. Провалявшись весь день в постели, я так и не поняла чего хочу от жизни, к какой из фракций принадлежу. Надеюсь, что тест мне хоть как-то поможет. Машинально открыв кран с водой, я умылась, взяла одно из цветных полотенец с полки, которые так любит наша фракция, промокнула лицо. В ванную послышался стук. -Кассандра, надеюсь, хотя бы к ужину ты сможешь спуститься? – Спросила мама как обычно своим мягким и спокойным голосом. -Да, буду через пару минут, - спустя минуту раздумий ответила я. Вообще-то есть мне совсем не хочется. Не сегодня. Но если учесть тот факт, что я не выходила из комнаты весь день, пропустив даже школьные занятия, на ужин все-таки стоит выйти. Встав перед зеркалом, я расчесываю свои запутанные волосы, заплетая их в косу. Убрав выбившуюся прядь за ухо, из-за довольно коротких волос, ненадолго задерживаю взгляд на своем отражении. Блондинистые, слегка волнистые волосы, достались мне от отца, которого, как и многих других, поглотила та война. А вот глаза явно от матери: они темно-шоколадного цвета. Мадлен же полная противоположность: у нее каштановые волосы до самой поясницы, большие зеленые глаза, словно изумруды. Она гораздо выше меня, рост ей достался от отца. Оторвав взгляд, и повесив полотенце на сушилку, я выхожу в коридор, где сталкиваюсь с мамой, которая спешит накрывать на стол. Такое чувство, будто мы ждем гостей, хотя ни я, ни мать никогда их не любили. Стол в столовой просто ломиться от изобилия яств на нем: свиные отбивные, котлеты из баранины, салаты, свежие фрукты и овощи, а еще маленькие блинчики, которые я очень любила есть на завтрак в детстве. К слову, наша фракция очень редко ест мясо и в основном питается растительной пищей, так как большую часть мясных продуктов нашим фермам приходится отдавать другим фракциям. Последний раз стол «ломился» от продуктов перед уходом Мадлен. -В честь чего праздник? – спрашиваю я, машинально вытирая руки о домашние штаны. -Праздник? Ты о чем? – в голосе мамы непривычные нотки удивления. – Просто решила побаловать нас немного, - добавила она с улыбкой. -Перед тестом на способности и перед Церемонией? Думаешь, я тоже уйду, как Мадлен? – улыбка моментально сползла с ее лица, она поставила тарелку на стол, а сама, придерживаясь двумя руками за стул, опустила вниз голову, словно подтверждая мои слова. –Мам, еще ничего не известно! Тест скажет мне, кому я принадлежу, и… -Но мы ведь обе прекрасно знаем, что ты не останешься, - тихо произносит мама, подняв голову. Она снова улыбается, в глазах ее тепло и забота, ни намека на злость или ненависть ко мне. -Я не могу знать наверняка, а ты уж и подавно, - довольно грубо отрезаю я. -Вот видишь, какая из тебя Дружелюбная? Лучше садись за стол, я так старалась ради тебя. А через несколько дней, возможно, ей и стараться не для кого будет… От этой мысли мой живот скручивает в узел, и на глаза набегают слезы, но я лишь смахиваю их тыльной стороной ладони. Поковыряв вилкой отбивную, съев салат и пару блинчиков, я, ссылаясь на головную боль, иду обратно в комнату, поблагодарив маму за ужин. Расстилаю кровать и накрываюсь одеялом с головой. Во мне вновь бушует чувство тошноты, но, скорее всего, это просто паника. Паника перед завтрашним днем. Никогда и никого я еще так не боялась, и я даже не знаю, почему я так боюсь этого. Наверное, потому, что мне скажут, что я не подхожу Дружелюбию, или, что еще хуже, подхожу. Я всем сердцем не хочу оставаться здесь, но моя мама…я не могу так просто бросить ее. -Кассандра…? – я даже не заметила, как мама тихо вошла в комнату. -Да? – высунув голову, я замечаю, как мама стоит в дверном проеме. Пару секунд она просто смотрит на меня, все так же улыбаясь, а затем подходит к моей кровати, садится на нее и заключает меня в объятия; я обнимаю ее в ответ. -Ты все равно всегда будешь моей дочерью, не смотря на то, что покажет тест или что выберешь ты. Я желаю тебе только счастья, и если ты найдешь его в другой фракции, я не собираюсь тебя винить за это, - кажется, она плачет, - Я ведь твоя мать, и я люблю тебя, не смотря ни на что. -Мам, прекрати, я еще никуда не ухожу, - по моей щеке поневоле скатилась слезинка, - И я тоже очень люблю тебя, – я еще крепче обняла ее, - Ты не можешь остаться? Полежи со мной, пока я не усну. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как об этих тестах и Церемониях... -Да, конечно, - мама поцеловала меня в макушку и легла рядом. -Мама, ты не можешь рассказать мне о… о папе… - спросила я осторожно. -Он был очень и очень храбрым, - спустя мгновение начинает она, - Я до сих пор не понимаю, почему он променял Бесстрашие на Дружелюбие… - я стала слушать ее рассказ, закрыв глаза, и пытаясь уснуть. Сказать, что я боюсь завтрашнего теста? Нет, я в ужасе.