Кто не спрятался, я не виноват

Пряный привкус корицы и тертого какао до сих пор держался на языке, а остринка от имбирного печенья дополняла всю эту феерию, царившую во рту, завершая ее в какое-то причудливое вкусовое творение. Эл почти не чувствовал, не различал запахи, со временем рецепторы стали отказывать. От переизбытка, должно быть. Пристрастие - это естественно. Фанатизм - болезнь. А парень уже и не помнил, когда в последний раз ел здоровую пищу, вроде риса, без которого азиаты, казалось, просто не живут. Представьте себе тарелку риса. Белого, сухого, ничем не приправленного, только сваренного, оттого, по крайней мере, относительно мягкого, приготовленного на пару, пресного... Это в разы не так вкусно, как сладкое, не правда ли?! Ягами, запустив руки в карманы, неспешно прошел в плохо освещенное помещение одними лишь мониторами, упираясь взглядом в сгорбленную спину, обтянутую несоразмерной футболкой, висящей на парне то балахоном, то плотно прилегающей к телу. Хрупкие длинные пальцы аристократично прихватили чашечку, казавшуюся миниатюрной, почти кукольной, поднеся ко рту. Брюнет, пригубив содержимое, небрежно поставил, словно брезгливо отбросил от себя сосуд обратно - на маленький овальный столик с короткими ножками из тикового дерева и стеклянной поверхностью, просвечивающей голые ступни, крючковатые пальцы, едва виднеющиеся из-за краев потертых джинс. Наблюдать за детективом было по-особенному интересно. Это доставляло своего рода эстетическое наслаждение, удовольствие. Лайт порой ловил себя на мысли, что слишком сложно отвести от него взгляд. Украдкой поглядывая на детектива - гения в облике тихого безумца, до безобразия худого, казалось, не далеко ушедшего от наших человекообразных предков, со спутавшимися волосами, торчащими во все стороны, неуклюжего и в тоже время изящного, грациозного, он понимал, что какая-то неизвестная, почти неуловимая, не весьма ощутимая нить тянет к нему. Подталкивает. — Изощренность - не порок, — задумчиво изрек парень, следя за тем, как детектив старательно размешивал сахар в чае чупа-чупсом, после всунув его в уголок рта, словно сигарету, оттопырив все пальцы, кроме большого и указательного, которыми ухватился за палочку, безразлично исподлобья бегло взглянув на Ягами, доселе стоявшего за спиной. Он ничего не ответил. Впрочем, как и всегда. Слишком много ненужных слов, пустой болтовни, слишком много эмоций, слишком много энергии мы затрачиваем на то, что пользы не приносит. Порой Лайту казалось, что отношение детектива к делу напросто наплевательское. И хотя он знал, что это далеко не так, как казалось, а кажется нам порой чересчур много, парень чувствовал что-то вроде отчужденности. Полной апатии, заражающей, подобно вирусу, расползающейся, проникающей гадкими щупальцами в голову ко всем остальным. — Ты что-то хотел? — наконец подал голос брюнет, по-прежнему не поднимая глаз, напряженно изучая ими один из экранов, где прокручивался список погибших преступников. — Я, — Ягами встрепенулся, не ожидая услышать вопрос. Настолько прямолинейный и в тоже время непринужденный, что заставивший врасплох, — нет, — сухо ответил он, почти сразу взяв себя в руки, лицо его приняло былую долю надменности и амбиций, — я лишь искал отца. — Он был здесь чуть меньше двух часов назад, — бросил детектив, отправляя в рот очередное имбирное печенье, в то время как в глазах, поблескивающие на ярком свету монитора, испепеляющих все то, что он показывал, читались какие-то обрывки мыслей, рассуждений и догадок. Это было так похоже на детектива... Исчерпывающий ответ, немногословие. Он был схож с аутсайдером. Замкнутым, тихим, вечно молчаливым... Но тихие, как известно - самые опасные. Они почти ничего не говорят. Ты не знаешь, что у них на уме и как они поведут себя в следующую секунду. Что-то вроде хищного тигра, которому вкололи наркотик. Он лежал, лениво, вяло подергивая хвостом, не подавая никаких признаков на ярость. Словно из дикого зверя сделали домашнего кота. Ты подходишь, он не реагирует. Почти или совсем. Ты подходишь ближе, а в кошачьих глазах не читается даже безразличия. Они пустые. Стеклянные. Искусственные. Именно в этот момент ты понимаешь, что тихое безумство куда опасней буйства психа. Именно в этот момент ты понимаешь, как внутри что-то обрывается, сводится спазмом жути, а холодок демонического страха проскальзывает вдоль по спине.