Законы индивидуальности

      Она стояла на краю крыши и смотрела вниз. Там, так далеко, так близко, кипела жизнь. Люди, казавшиеся отсюда, с высоты двадцати этажного дома, муравьишками, кишмя кишели внизу. Они все бежали куда-то, спешили, сами не зная зачем и для чего.       «Эти люди никогда не знают, что им нужно. Никогда – …», - ей они казались глупыми, безрассудными детьми, которые очень желают быть похожими друг на друга. Да им этого очень хочется, но зачем?.. Им, людям, которые, рождаясь, являются изначально разными, уникальными, единственными в своем роде существами!.. Зачем им нужно сначала поносить чужие вкусы и интересы, а потом копировать их? Отчего они не чтят каждого как отдельную личность, а лишь как существо из серой однородной массы?..       Она никогда не смогла бы понять, почему люди, все они, до единого, ненавидят ее за ее непохожесть на эту серую массу. Она всего лишь хотела выделиться из толпы, показать всем этим людишкам свою независимость от них. А они боялись и ненавидели ее за это. Она будто бы играла в игру «Черное-Белое». Что бы ни делала эта однородная масса, что бы не признавала актуальным и модным, она делала наоборот, яростно отметая все мейнстримное, как все гадкое и ненужное ни ей, ни кому бы то ни было.       Но в погоне за индивидуальностью она потеряла свою суть, свой шарм, СВОЮ индивидуальность.       Так она и стояла на крыше, не решаясь прыгнуть вниз. Ее не покидала назойливая мысль о том, что это слишком уж модно, слишком мейнстримно, чтобы сделать это.       Она стояла на крыше, а сзади стоял я. И ждал. Я твердо дал себе слово не останавливать ее, какое бы решение она не приняла. Я просто не хотел, не мог вмешиваться в чужую жизнь, в ее жизнь. Или просто я знал, что она не сможет освободиться? спастись? совершить эту глупость?... Вдруг она покачнулась, чуть не упав, и со всей силой, которая была в ее хрупком теле, вцепилась в поручень.       Ей не хватит для прыжка…Чего?... Смелости? решительности? индивидуальности?..       Она перелезла обратно и столкнулась с моим взглядом. Я чуть заметно кивнул. Ведь я знал, почему она хочет прыгнуть, я знал, чем ей помочь, я знал, что она не прыгнет…       Вот мы и дома. Дождик яростно стучит по крыше. Она так и не сказал мне ни одного слова: ни когда мы спускались по лестнице в неуловимой тишине, стуча каблуками ботинков по бетонным ступеням, ни когда я усаживал ее в такси, ни когда она пропускала перед собой, входя к нам домой, коляску. Ее взгляд беспомощен, он направлен в одну точку, зрачки не движутся, она снова погрузилась в себя, будто в наркотический сон. А я опять ничего не могу с этим поделать... Но кто-то должен сделать это – прервать это вынужденное, бесполезное и неуместное молчание. И это буду я. - Я могу помочь тебе, Глория. - Не нуждаюсь – последовал резкий, как выстрел, ответ. Ее зрачки так и не сдвинулись с места. Кажется, она смотрит на чайник. Почему именно на него? Эх, что за мысли у меня голове… -Почему? Верь мне, дорогая, я ведь очень хочу помочь тебе. - Все хотят и помогают друг другу. - Но ведь я не все… - Нет, ты все. Все – это вся эта серая масса, а ты - всего лишь часть ее, ты… ты.. просто… составное колесико большого механизма, Кристиан. Разве ты, как все, не выходишь из дома в костюме и с большим портфелем и не спешишь среди серой и бесформенной массы к метро? Разве, как все, ты не ходишь раз в месяц на футбол? Ведь я не помню, чтобы ты ходил туда, пока твои коллеги не установили эту глупость традицией на твоей глупой работе!.. -Но что в этой плохого, Глория? Я очень люблю футбол! Да и традиции такие весьма полезны для объединения коллектива... -Я слышала это, Кристан, уже сотни тысяч раз! Но почему ты хочешь быть в этом... - Глория сделала небольшую паузу, - коллективе? Зачем тебе это нужно, Кристиан? – она очень любила мое имя и всегда делала упор именно на него. Ей казалось, что с помощью этого информация дойдет до меня быстрее. – Зачем, Кристиан?! Потому, что это правильно? модно? хорошо? – ее голос перешел на визг, но она так и не сдвинулась с места, так и не отвела взгляда от этого чайника. Будь он неладен, этот желтый чайник. И мысленно в моих глазах он разлетелся вдребезги.       Глория молчала. Я достал пачку дешевых сигарет и закурил, молча предложив ей сигареты. Она яростно выбила пачку у меня из рук. - О, ну конечно! Все курят! Вот и наш Кристиан тоже решил попробовать! Зачем ты это делаешь? Потому что это модно? плохо? неправильно? – и вновь Глория яростно кричала, смотря в пустоту. Нет, она смотрела вовсе не на чайник. Она смотрела сквозь него. Смотрела в никуда, чтобы увидеть все. Она кричала, и, вторя ей, дождь закапал яростнее, сильнее, мощнее. Но даже удары капель о металлическую крышу не могли перекрыть ее голос. – Я НИКОГДА НЕ БУДУ КУРИТЬ, КРИСТИАН, СЛЫШИШЬ! Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ, КАК ВСЕ! НЕ ХОЧУ!       Я больше не мог этого выдерживать. Яростный крик человека, который не двигает даже зрачками! Жуткое зрелище! И я сделал то, что я должен был сделать очень давно. Сломать преграду. Убрать стены. Положить руку на ее оголенное хрупкое плечо. Глория вздрогнула и медленно повернула голову. Мои карие глаза встретились с ее изумрудно-зелеными. В них плясали огоньки.. Чего?... Ярости?... Нетерпимости?... Страсти?       Я вздохнул и произнес: -Я должен сказать тебе кое-что, Глория. Ты можешь выслушать меня, ни разу не перебив?       Она, будто бы оценивающе, наклонила голову, все еще смотря мне в глаза. Затем она медленно опустила сои веки и кивнула.       Я чуть слышно облегченно выдохнул. Теперь нужно было говорить. И я старался делать это ровно, без эмоций, чтобы Глория восприняла мои слова как ей НАДО, а не как ей ХОТЕЛОСЬ. - Послушай…Ты никогда не сможешь изменить окружающих тебя людей… Изо дня в день, из года в год они будут недосягаемы для тебя… недосягаемы, как звезды. Но… Взгляни на небо, дорогая… Разве есть похожие друг на друга звезды? Абсолютно идентичные друг другу? Если ты рассмотришь их поближе, все они окажутся совсем не такими, какими ты их можешь видеть сейчас, в темной, непроглядной толпе звезд. Так же и с людьми, Глория. Разве не нужно познакомиться с человеком поближе, чтобы увидеть в них личность? Ты сама не хочешь этого! Я соглашусь, что сейчас многие люди бояться быть индивидуальными. Они действительно зависят от толпы. Но… ведь и ты от нее зависишь, - я заметил, что она хотела было что-то сказать, что-то резкое, но, зная ее нетерпимость, я сразу после своих слов покачал головой. – Подожди, Глория. Выслушай меня, выслушай до конца! Да, ты зависишь от толпы. При выборе одежды, еды, досуга….Да чего угодно! Ты пытаешься быть не похожей на нее. Ты не прислушиваешься к своему сердцу. Вспомни, когда ты делала то, что хотелось тебе? Не думая о других людях, не стремясь выделиться? Разве это не зависимость? Зависимость, моя дорогая. Именно ты ненавидишь других людей. Ты, именно ты, не выделяешь каждого человека из серой массы. Да ты сама создаешь ее! Запомни. Каждый может делать то, что захочет, все что взбредет ему в голову ( ну, конечно же, не нарушив при этом закона). И это право каждого человека. Пусть существуют люди, которые не хотят показывать свою индивидуальность. Но ведь они похожи… на тебя, – я немного испуганно поднял голову на Глорию. Но на этот раз она никак не отреагировала на эту в крайней степени обидную для нее реплику, лишь еще сильнее нахмурилась. – Главное делать то, чего хочется именно тебе. И неважно, будешь ли ты сливаться с другими людьми, или же будешь выделяться. Не нужно обращать внимание ни на восхищения ни на насмешки. А что до тех, кто не уважает чужие вкусы…Разве тебе не должно быть наплевать на их мнение?...       Я закончил свой монолог. Глория не сказала ни слова, лишь резко поднялась, взяла сигарету и закурила, судорожно втягивая носом воздух. Мы молчали. Лишь дождь барабанил по крыше, стекая по оконным стеклам, а ветер срывал и так плохо державшиеся на деревьях листья...