Когда волнуется река

- Пачкун, - кошка сделала выпад вперёд, резко выпуская когти, но она не нанесла воину удара, нет. Она лишь ухмыльнулась, приподняв губу и обнажив острые клыки, с удовлетворением наблюдая, как Речной вздыбил бурую шерсть, качая кончиком хвоста. - Успокойся, - приторная злоба из её медовых глаз исчезла, когти мягко вошли в лапы, и кошка села, с шумом смяв под собой траву. Пачкун невольно поразился, как Звёздная воительница мгновенно преображалась. Секунду назад - дикая воительница, готовая порвать ему горло, а сейчас - внимательная слушательница и Звёздная охотница со спокойными ярко-янтарными глазами, и лишь та самая улыбка говорила о действительном характере кошки. - Что ты хотела от меня, Плескунья? - Пачкун не любил эту кошку всем сердцем, и хоть в то время он был ещё малым учеником, Плескунья ещё тогда зарекомендовала себя как очень саркастичная, язвительная и самовлюблённая воительница - так всё и было. И сейчас он был наготове, открыто показывая всю свою враждебность и неприязнь к бывшей соплеменнице. - Пачкун, - вновь повторила она с долей раздражения и укором в медовых глазах, взглядом приказывая воину сесть. Пачкун нехотя последовал её указу, садясь. Но что-то холодное пронзило его тело, и он нервно содрогнулся, чуть не согнувшись пополам. Это был страх. Не ложный, не фальшивый, а реальный - он передался ему от Плескуньи, словно окунув с головой в ледяную воду сезона Голых Деревьев. - Послушай меня очень внимательно - это касается Яркой и ваших с ней будущих котят.       Яркая? Нет, если с ней что-либо случиться, Пачкун никогда не простит, а если случится что-то с его детьми, частичками родной крови, частичками его души, характера... - Что ты хочешь сказать? Не тяни! - воин попытался перекрыть свой страх и покалывающее волнение в лапах, скрывая его за маской ярости, но он видел, что Плескунья видит его маску, потому тот лишь вздохнул и сел. Его хвост нервно подрагивал, словно бы лежал на тысячи кошачьих когтей. - Одна из твоих детей может погубить Речное племя, будь очень осторожен, - произнесла она, и теперь в глазах доселе могущественной воительницы плескался холодный ужас, от которого Пачкун мысленно содрогнулся, но виду не подал. - Тебе и твою дочь многое ждёт впереди, - тише добавила она почти шёпотом, но воитель услышал её слова.       Звёзды заструились по гладкой и ухоженной шерсти рослой кошки, сверкая все ярче, переливаясь, то потухая, то вновь зажигаясь, а глаза кошки мгновенно начали отливать струящимся серебром луны - она таяла в ночи.

***

      Эта ночь была темнее самого тёмного уголька, сравнима лишь с пустынной бездной безнадёги - во всех её понятиях. Звёзды скрылись за клокастыми тучами, лишь коготь-месяц посверкивал на небе. Смерть в то время окутала детскую своей пеленой, чёрной как грачиное перо, и ничто не вселяло надежды в юную целительницу Ежевичинку, что самостоятельно принимала роды лишь во второй раз. От количества крови у крапчатой кошки сильно рябило в глазах, и она с трудом удерживалась, чтобы не закрыть глаза, чтобы больше не видеть всей этой крови, всего этого ужаса.       Маленький комочек выкатился на подстилку, он последний и единственный, что выжил. На секунду Ежевичинка нервно отшатнулась, но затем опустила вздыбленную шерсть и посмотрела в затуманившееся глаза Яркой. - Яркая, твои котята... Они почти все мертвы, мне очень жаль, - она скорбно опустила голову, глядя голубым взглядом в землю, и лишь тихий писк выжившего котёнка привёл её в чувство. - Ежевичинка, послушай, я чувствую, что скоро умру. Звёздные предки не милостивы со мной, но... Я рада, что моя дочь будет вместе со своим отцом, - прошептала королева, с трудом приподнимая голову и кладя свой хвост на лапы Ежевичинки. - Нет, я не позволю тебе умереть, - дерзко отрезала она, хоть и на глазах уже наворачивались слёзы, но заметив гордость в глазах сестры, она скорбно наклонилась, тихо прошептав, - Твоя дочь станет великой предводительницей - я буду приглядывать за ней, а сейчас я провожу тебя в последний путь, - она понимала, что не должна реветь как котёнок, но когда сердце рвётся на части, как сдержаться? Но Ежевичинка всё же подавила в себе этот приступ слабины и нежно лизнула сестру в ухо. - Позаботься о Пятнышке, - прошептала Яркая напоследок, а затем едва заметно улыбнулась. Картины заструились перед глазами обоих сестёр, и Яркая застыла навсегда. С той же самой нежной улыбкой. - Пачкун, - Ежевичинка уткнулась носом в плечо воина, застывшего на пороге.       «Вот о чём ты говорила, Плескунья».