Мы всегда одни

      Синевато-фиолетовые вены паутинчатым узором переплетались под тонкой нежной кожей кисти. Девушка сжала кулаки, и тёмные дорожки, переносящие кровь, напряглись, ещё сильнее выделяясь на белой фарфоровой коже.       Рука легла на ствол дерева. Пальцы гладили шероховатую поверхность, углубляясь в борозды коры. Шелестящий ветер доносил обрывчатое пение лесных птиц, журчание ручья. Улавливался слабый естественный аромат полевых цветов, лесной прохлады, сырой земли. Голова закружилась от избытка кислорода, и девушка оперлась о дерево, рядом с которым стояла.       Она ждала уже больше десяти минут. «Чего?» — спросите вы. Талия и сама не знала. Конечно, это было глупо: заходить так далеко в лес, даже не зная, кто (или что) её там поджидает, но совершать глупости было у Талии в крови. Полукровки не могут иначе. Вдруг, на поляну вышел молодой парень. Его чёрные как смоль волосы были лохматые и спутанные. Кожа тонкая, практически полупрозрачная и невероятно белая, как лист бумаги. Контраст коже составляла абсолютно чёрная одежда: растянутая футболка навыпуск прикрывала висящие на бедрах джинсы, одетая не по погоде куртка, на несколько размеров больше, чем требуется. На пальце – кольцо с черепком, но смотрелось оно отнюдь не забавно, а как-то зловеще. — Нико? — Талия удивилась. Её голос дрогнул. — А ты кого ожидала увидеть? — холодно бросил парень.       Девушку насторожила его враждебность. Зачем сыну Аида вызывать её в лес, да ещё и так далеко? Все инстинкты охотницы кричали «Беги!», а любопытство твердило иное. — Ну не знаю! — так же холодно ответила она. — Ну уж, точно не тебя.       Нико сжал пальцы в кулаки так сильно, что его и без того бледные костяшки пальцев побелели ещё сильнее. Он закрыл глаза, чтобы подавить в себе накатывающую злость и шумно выдыхнул. В конце концов, он сам пригласил эту несносную охотницу на беседу. — Ладно, — выдавил он примирительным тоном. — У меня к тебе разговор. Но должен предупредить сразу, если он тебе покажется бессмыслицей, лучше уйди в начале. Мне, знаешь ли, не так-то просто открывать кому-то душу.       Талия хотела было спросить, почему именно она выбрана на роль отпускателя грехов. На ней слово «индульгенция» написано, или что? Но вместе с тем Нико показался ей таким знакомым. Он ей до боли напомнил саму себя. Так что девушка лишь с пониманием кивнула и уселась в глубокие заросли папоротника, зная, что рассказ предстоит, может, и недолгий, но морально трудный. Она наперед знала, в каждом слове, каждом звуке она узнает себя. — Знаешь, ты первая, кому я это рассказываю. Надеюсь, я не совершаю ошибку.       Он помолчал, собираясь с духом. — Ты как охотница наверняка часто чувствуешь одиночество?       Талию всегда бесили подобные вопросы, но сейчас она лишь глухо ответила: — Да... — Тогда ты должна понять меня.       И Нико начал свое повествование о нелегкой жизни сына Аида. Он рассказал абсолютно всё: о злой игре Купидона, с которой он недавно справился; о том, что он никак не найдёт себе места в жизни; о том что, он всё ещё не смирился со смертью Бьянки. Он изливал душу, и ему постепенно становилось легче. Нико слишком долго держал всё в себе, и теперь слова лились потоком. Он делился своим одиночеством и беспомощностью. Парень шумно выдохнул и замолчал. Нико ждал, что на его исповедь ответит Талия. — Знаешь, мы с тобой похожи. Мы, кажется, единственные одинокие во всем мире. Мы всегда одни. Нас никто не понимает.       Нико кивнул: — Ты могла бы скрасить мое одиночество, — он улыбнулся и опустился на папоротник, на котором она сидела. — Я тоже так думаю.       Странное дело — улыбка сына Аида так сильно понравилась Талии, что она не удержалась и, заглянув ему прямо в глаза, прошептала: — Мы всегда одни... — Теперь мы будем одни вместе. — Забавно. — Ещё как.       На его лице всё ещё сияла улыбка. Нико придвинулся к Талии так близко, что прядки его челки падали прямо на её веснушчатый нос. От него пахло хвоей. Почему именно хвоей Талия собиралась узнать попозже. Сейчас её больше волновали его губы. Они были всего в паре сантиметров от её. — Интересно, как меня убьёт Артемида, если я сделаю так? — Как? — поинтересовалась она.       Вместо ответа он поцеловал её. И пусть тот поцелуй длился всего миг, ради него Талия была готова отказаться от бессмертной жизни. — Знаешь, что бы с тобой не сделала Артемида, это случится завтра, а сегодня...       Он раскрыл руки, и она упала в его объятия.       Невероятно забавно лежать в папоротнике вдвоем, тем, кто всегда одни...