Скажи мне, что все просто

Джина открыла дверь своей комнаты и прислушалась – да, так и есть, из гостиной доносилась ругань и громкие крики, и кричала, разумеется, Шельма. Следовало ожидать, что она рано или поздно сорвется. После того, как их с Гамбитом вчера засыпало обломками здания, она ходила вся как натянутая струна – казалось, ее молчание звенело. И вот теперь кто-то задел эту струну и звуки полились один другого краше… — Шельма, прекрати! — Не затыкай меня, Скотт! Ты же сам видишь, она как гребаная ядерная бомба! Я понимаю, что ты с ней спишь, что любовь до гроба и все такое, но это не повод закрывать глаза на то, что каждый раз, когда она съезжает с катушек, гибнет по меньшей мере человек сто! Шельма была человеком в своем роде замечательным. Если она любила – от одного ее взгляда захватывало дух, от одного слова кружилась голова, но если ненавидела, то ненавидела люто, страстно и до самого конца. Полумер она не знала. И уж конечно не могла любить и ненавидеть одновременно. Гамбит не раз говорил, что в гневе она прекрасна, и это действительно так. Впрочем, он видел только вершину айсберга. — Шельма! – рыкнул на нее Логан, скорее всего, он уже слышал шаги приближающейся Феникс. Будь на месте Мари любая другая женщина, он бы наплевал на все моральные нормы и просто врезал ей, чтоб заткнулась, пока в спор не вмешалась Джина, что грозило им очередным локальным апокалипсисом. Но в случае с Шельмой еще неизвестно отключится она или нет, а вот драка гарантированно будет. — Что, «Шельма!»? Проблема не во мне! Это не я делаю барбекю из живых людей! Порывистые движения, горящие зеленые глаза, раскрасневшееся лицо – все это может увидеть каждый, но каков гнев на вкус и на ощупь знает только телепат. Джина бесшумно подошла к лестнице и посмотрела вниз. Шельма, проследив за взглядом Логана, резко обернулась. Волна ее ненависти прокатилась по лестнице вверх и разбилась об одиноко стоящую фигуру. Для кого-то – ничто, для кого-то — удар. Феникс побелевшими пальцами схватилась за перила и медленно выдохнула. — Я же извинилась. — Извинишься перед Гамбитом, когда он придет в сознание! – сквозь зубы прошипела Шельма и сделала шаг вперед. — И он, естественно, тебя простит! Мы каждый раз тебя прощаем и надеемся, что это не повторится, но в каждом новом бою приходится опасаться не только врагов, но и того, как бы в тебе не проснулась твоя «божественная сущность» и не разнесла к чертовой матери все на пять миль вокруг! — И что ты предлагаешь? Повисла пауза. Как бы Шельма ни была зла, даже она не могла открыто предложить ей самоустраниться из этой жизни вообще и из команды в частности. Никто из Людей Икс никогда бы не признал ни вслух, ни даже в мыслях, что если бы Феникса, а с ним и Джины, не существовало, все было бы гораздо проще. Но идея эта витала в воздухе и была для Джины Грей также осязаема, как предметы мебели в этой гостиной.

***

— Не сердись на нее, — Циклоп положил руку на плечо своей девушки и примирительно улыбнулся, — ты же знаешь, если что-то случается с Гамбитом, она срывается с цепи. Джина, конечно, знала, что он старается сделать все, чтобы она была счастлива, но этого было недостаточно и тепло его руки не успокаивало, а казалось только лишней тяжестью на ее плечах, которой уже и без того больше, чем может вынести человек. — Я все знаю, — улыбнулась она в ответ, — я же телепат. Шельме казалось, что Гамбит – единственный человек на всем свете, кому она нужна. И если его вдруг не станет, она окажется в полном, абсолютном одиночестве. Она ошибалась, но тем не менее это пугало ее больше, чем все роботы, монстры и мутантоненавистники вместе взятые. — Тренировка через полчаса. — Я буду. Забавно, но что такое одиночество лучше всех знала всеми любимая Джина Грей. *** Джина зашла в общую душевую и принялась стягивать насквозь мокрую одежду – Бобби пытался ее заморозить, из-за чего горячим паром окатило всех, кто был поблизости. Очередная пятиминутка «Угомони Феникса» окончилась полным провалом. Мимо, точно вихрь, промчалась Шельма, не забыв хлопнуть дверью так, что зазвенело в ушах. Она все еще бесится. И, конечно, она думает, что будь у нее такая сила, она справилась бы с ней лучше. На самом деле, они все так думают – кто-то чаще, кто-то реже. Мари быстро сорвала с себя мокрый, липкий костюм и направилась в душ. Шагнув под струи горячей воды, она громко выругалась и отскочила. Кожа ее правой руки от запястья до плеча была малиновой, она, как и все, попала под раздачу, но, видимо, не сразу это обнаружила. Она торопливо завернула горячую воду и подставила руку под ледяную струю. — Мне жаль. — Конечно, — кивнула Шельма. После внушения, которое сделал ей Циклоп насчет истерик и прочего нарушения спокойствия, она не позволила себе повышать голос, но про себя она выразилась более развернуто, помянув и Циклопа, и Айсмена, и, естественно, саму Джину трехэтажными добрыми словами. — Хватит! – Джина покачнулась и облокотилась на стену, чтобы не упасть. — Я многое могу вынести, но не это… — Что? – Шельма повернулась к ней неохотно, но что-то в глазах мисс Грей заставило ее замереть и слушать. — ЭТО! – Джина бросилась к ней и схватила за горло. В любой другой момент попытка была бы просто жалкой, но сейчас от неожиданности Шельма не успела не то, что прервать контакт, но даже вскрикнуть. Воспользовавшись ее замешательством, Джина обхватила свободной рукой ее талию и прижалась к ней обнаженным телом. И вот тогда мир для Шельмы перевернулся, но не с ног на голову, а точно сделал оборот по кругу. Теперь она была Джиной. И ее собственная ненависть обрушилась на нее саму, как лавина, и она падала, падала, падала вместе с ней целую вечность… прямо в ад. Брызги взметнулись вверх, когда они обе упали на пол душевой, но Шельма уже этого не видела – перед ней разверзлась огненная бездна, призывая ее криком хищной птицы. Она больше ничего не значила, она практически не существовала – пламя заслонило собой все, что она когда-либо знала. — Нет! – сипло выдохнула она, в расширенных зрачках невидящих глаз металось пламя. — А ты думала, я вам сказки рассказываю?! – закричала Джина и, вцепившись ей в плечи, тряхнула так, что у Шельмы клацнули зубы, — Думала, я с ума схожу от сознания собственного превосходства?! Ты этого хотела?! Наслаждайся!!! Она пропустила момент, когда ледяная вода вокруг них начала закипать, и когда засияли золотистым пламенем оба тела. Обычно, от прикосновения к Шельме жертва теряла сознание через несколько секунд, но Джина даже не почувствовала слабости – видимо, сила ее действительно была бесконечна. — Ну, скажи мне! Скажи, что ты справишься! Скажи, что это «полная фигня» и что ее можно контролировать! – голос сорвался, Джина закашлялась и почувствовала, как с ресниц испаряются слезы, — Скажи мне, что все просто! Шельма молчала и судорожно хватала ртом воздух, она старалась не шевелиться, потому что ей казалось, что стоит только двинуться с места и преисподняя, притаившаяся в ее груди, вырвется наружу. Одна слабость, одно слово, одна слеза и все утонет в огне… — Оно не так уж хорошо, да? – Джина склонилась так низко, что практически касалась ее губ своими, и прикрыла глаза, но даже так она видела страх. — Стоит соблазниться хоть одним-единственным проявлением агрессии, и ты понимаешь, что не сможешь остановиться, пока все вокруг не погрузится в хаос. Для такого человека как ты, это должно быть и вовсе невыносимо, верно? Шевельнись, ударь меня или просто подумай об этом, и ты выпустишь зверя, которого мы все так давно и безуспешно пытаемся посадить на цепь… Что-то снова изменилось. На этот раз неуловимо, словно в последний раз качнулись, перед тем как прийти в идеальное равновесие, чаши весов. Вода перестала испаряться еще над кожей и снова стала холодной. Воцарилась тишина. Впервые за много месяцев Джина не чувствовала, не видела и не слышала ничего, кроме того, что положено человеку. Тишина: ни трубного голоса чужой воли, ни чужих мыслей, ни чужих чувств. Только плеск воды и дыхание девушки, которую она до сих пор прижимала к полу, впиваясь ей в плечи, словно хищная птица. Шельма подняла руку и осторожным, неверным движением коснулась ее щеки. Потемневшие рыжие волосы тут же прилипли к ее запястью. — Тебе страшно, Джин. Никто и не подозревает насколько.