Под пристальным взглядом

Главное здание научной лаборатории было построено в основании горы. После ряда неприятных инцидентов, что пережил остров - эксперимент с сероводородом, борьба двух фруктовиков за звание капитана - , лабораторию запорошило толстым слоем снега. Сейчас об исследовательском центре напоминали лишь отдельные куски строения, неприкрытые сугробами. Но и те нельзя было назвать незаметными: металлический фасад здания был обведён сигнальной, черно-желтой расцветкой. Внутри помещение было более обжитое, но, тем не менее, всё вокруг просто кричало о предназначении этого места. Множество труб, железные стены, массивные шурупы, пол из стальных пластин. Никаких излишеств и красоты, даже комната для отдыха была обустроена сухо: всё тот же металл, из которого были выполнены барная стойка и книжный стеллаж, два небольших выцветших диванчика сливового оттенка. Хотя сейчас даже комнату отдыха можно было назвать рабочим помещением: везде расставлены склянки различных форм и объёмов с разнообразными жидкостями. А Цезарь с маниакальной одержимостью крутится туда-сюда, мешая химические растворы. Его всецело охватил процесс, что порой он не замечал, как сам превращался в светло-лиловый и бледно-голубой газ, переплетаясь с прозрачным воздухом в плавном вальсе. Но как только до Клауна доходило, что в этот раз он не один, что всего в паре метров тихо и незаметно сидит Шичибукай, чей взор спрятан под стеклами солнцезащитных очков, научный деятель приходит в себя, частично принимая человеческую форму. Дофламинго сверлит клубящуюся спину пронзительным взглядом, и от этого движения ученого становятся резче. Нет-нет, он не боится, но пристальное внимание к своей персоне бесспорно смущает и выводит из себя. Цезарь бесконечное количество раз поправляет отросшие волосы. Этот жест роднится с чем-то нервным. И Донкихот находит милую забаву в смущении ученого. Он ни на секунду не опускает глаза, будто должен словить каждое движение тела, каждый взмах руки. Губы мужчины растягиваются, обнажая белоснежные зубы. Клаун видит это боковым зрением, решительно не понимая, что от него хотят. - Джокер? - тонкая бровь в неуверенности ползёт вверх, а ладонь обтянутая перчаткой откидывает темную прядь в сторону. - Сядь. - Мужчина встаёт с и кивает на ближний . Обладатель логии покорно исполняет приказ, не видя смысла не подчиняться. Донкихотом овладевают незримые нити желаний, он подходит к Мастеру, сгребая руками копну волос, перебирая пышные локоны и зарываясь в них пальцами. Цезарь замирает, обескураженно хлопая глазами. Приятные прикосновения к волосам отдаются легкой, приятной дрожью во всем теле, даруя расслабление. Накрашенные веки под действием неги смыкаются, клубы полугазообразной формы превращаются в тонкие нити, плавно извиваясь. Но приятный тактильный контакт прекращается, когда блондин, собирая волосы в хвост, перевязывает их бордовой лентой. Откинув голову назад, Мастер снизу вверх смотрит на мужчину, вглядываясь желтыми глазами в стекла бликующих в свете лампы очков. Небесный Дьявол наклоняется, запечатлев на фиолетово-синих губах властный поцелуй. Румянец оседает на бледных скулах, в ушах гулом раздается эхо удаляющихся шагов, а в груди Цезаря разрастается мягкое тепло.