Засыпай, на руках у меня засыпай

Читаем под: Ария - Потерянный рай Кап. Кап. Кап.       Капли дождя падают с хмурого, серого неба, превращая чуть рыхлую землю в месиво грязи. Воздух влажен и свеж - любой бы глубоко вдохнул и подивился бы непривычной свежести в лёгких. Зелень травы и прочей окружающей растительности сейчас особенно сочна и насыщена. Шелест ливня, эти дивные непрерывные звуки, очищают душу. Становится так легко и… как-то даже грустно, что ли…       Позади стоят верные члены Разведывательного легиона, но они, измождённые тяжёлым боем, не радуются прохладе, а лишь хмуро смотрят на мокрую землю, приложив правые руки к груди. У кого-то по щекам, смешиваясь с крупными каплями дождя, катятся слёзы, у кого-то дрожит губа, кто-то позволяет себе даже тихо всхлипывать, но всё равно солдаты стоят ровно, не смея ссутулить спину или опустить плечи. Именно так стоит прощаться с товарищем. С тем, кто пожертвовал всем ради других, без колебаний отдав свою жизнь, как бы ему ни говорили, что её надо беречь, какую безмерно высокую цену она имеет в этой войне.       Хотя… Какая к чёрту война?       Разве из-за потери главного оружия человечества сильнейшая из сто четвёртого выпуска сейчас безмолвно рыдает, смотря пустыми, мёртвыми глазами в одну точку и не находя сил встать с колен, пачкая светлую одежду? Разве поэтому женоподобный светловолосый мальчишка, гениальный стратег своего поколения, словно маленькая девчонка, утирает кулаками красное лицо, пачкая его грязью, и всхлипывает, иногда выдавая особо высокие писки? Разве поэтому сейчас те, кто так сильно дорожил этим человеком, не в силах проститься с ним, как подобает солдату?       То, что осталось от сто четвёртого отряда, никогда не выглядело столь подавлено, как сейчас. Потеря того, кто толкал своей решимостью на подвиги и вселял надежду, коснулась каждого: даже Саша Брауз, которую, казалось, кроме еды ничего не интересует, обняв голову руками, рыдала навзрыд. Что уж говорить о «ветеранах» Легиона. Эрвин Смит, человек-загадка, никогда не думал, что может привязаться к подчинённому, такому безалаберному и юному, ставшему ему почти что названным младшим братом, которого у него никогда не было. Эмоциональная учёная, стоящая рядом с командиром, в точности копировала его позу: отрешённый взгляд на серое, будто насмехающееся, небо, опущенные плечи и полуприкрытые глаза с дрожащими капельками дождя на ресницах.       Все упорно пытались не смотреть вперёд, туда, где, склонившись над телом несостоявшегося защитника человечества, на сырой траве сидел капрал Леви, взваливший бездыханное тело на перекрещенные ноги. Один вид всегда такой гордой и сильной спины, которая сейчас сгорбилась, не в силах выдержать эту нагрузку, вызывал такую горечь, словно вы сами обретали способность чувствовать то, что сейчас испытывает этот человек. Поместив голову на темноволосую макушку и одной рукой приобнимая остывающее тело, а другой гладя по плечам, будто успокаивая, Аккерман, прикрыв глаза, тихонько напевал на ухо пареньку: Засыпай, на руках у меня засыпай. Засыпай под пенье дождя. Далеко, там где неба кончается край, Ты найдешь - потерянный рай.       Небо чуть прояснилось, дорожки лучей оросили землю далеко отсюда. Сердце присутствующих сжалось: казалось, все слышали песню капрала, чувствовали душой, сопереживая и скорбя вместе с ним. Вдруг Леви почувствовал, как кто-то присел сзади него на корточки, дотрагиваясь до плеча, и, сатанея, было хотел приструнить наглеца, как его остановил до неистово щемящей боли в сердце знакомый и такой родной голос, ласкающий ухо знакомыми нотками: Бояться не надо, Душа моя будет рядом. Твои сновидения До рассвета охранять.       Широко распахнув глаза, мужчина резко обернулся, но никого не увидел. Всё было по-прежнему. Кап. Кап. Кап.       Капрал не знал, каково это - плакать. Поэтому он не заметил в россыпи пелены дождя дорожек своих собственных слез, которые, скатываясь по лицу, падали на закрытые навсегда веки ещё совсем молодого юноши, который успел в свои семнадцать лет попробовать терпкий вкус суровой жизни.       Солдаты всё так же твёрдо стояли, не смея смотреть на солнце, мелькающее в просветах облаков.

***

      Резко открыв глаза, мужчина тут же их закрыл: утренний свет непривычно резко резанул по сетчатке, оставляя наслаждаться после себя мутными белыми пятнами. Недавние картины быстрыми кадрами прокручивались в мозгу, сразу выстраивая цепочку событий целиком. «Эрен…», - только успел капрал в мыслях произнести это имя, как сбоку что-то, очень тёплое и прижимающееся к мужчине всем телом, привстав на локте и недовольно протерев рукой глаза, пробубнил, зевая: - Капрал, вы уже проснулись? Который час? - не успел Йегер зевнуть снова, как почувствовал всю тяжесть руки Аккермана, пришедшуюся несчастному прямо по голове, на что тот ойкнул и сразу же окончательно проснулся, с крайне недовольным и чуть обиженным видом потирая больное место. - За что?! - Никогда… - прошипел Леви, - никогда, слышишь… не смей больше петь перед сном нечто подобное… - О чём вы? Я же… А-а-а-а-а… «Потерянный рай», да? - ответом послужил недовольный взгляд. - Но почему? - Не твоё дело. - Но песня же кра-… - Я сказал - нет. - Ладно, - насупился было Эрен, но его тут же притянули обратно в объятия, прижимая так, что, казалось, из этой хватки никогда не выбраться. - Капрал… вы так меня задушите… - Заткнись и спи, - хватка чуть ослабела. Через некоторое время, убедившись, что парень мирно посапывает, Аккерман, играясь рукой с мягкими волосами Йегера, тихо стал напевать, прикрыв усталые глаза: Подставлю ладони, Их болью своей наполни. Наполни печалью, Страхом гулкой пустоты. И ты не узнаешь, Как небо в огне сгорает, И жизнь разбивает Все надежды и мечты.       …И вновь забылся сном. Но на этот раз на лучи солнца, продирающегося сквозь серые облака, улыбаясь и вдыхая влажную прохладу, смотрели все. Эрен как никто другой радовался очередной маленькой победе человечества над гигантами, в общем порыве сбиваясь с друзьями в кучу для одного большого объятия. А капрал, подставив лицо одному такому лучу, смотрел и улыбался глазами своему личному лучику счастья.