***
Юникрон создал черное, бескрайнее полотно. Он назвал его Вселенной. Вселенная была безмерным, нескончаемым океаном тьмы и тишины. Одиноким. Поэтому Праймус нарисовал на нем звезды. В каждую звезду Праймус вложил частичку себя, чтобы эти маленькие, мерцающие огоньки никогда не померкли и не погибли. Юникрон не понимал, почему Праймус жертвовал собой ради такой незначительности, но он позволил ему. Праймус был создателем. До тех пор, пока Праймус создавал для него, Юникрон был доволен. Праймус создавал больше. Юникрон наблюдал. Он создал так много маленьких, мало полезных безделушек на бесконечном черном полотне Вселенной, что, наконец, она до самых краев заполнилась невообразимой красотой. Все это время Юникрон наблюдал, не смотря на то, что он не понимал. Он не понимал, что в конце концов Вселенной станет мало.***
Праймус стал задумываться, сомневаться. Его огорчало, что, сколько бы звезд он не нарисовал, тьма Вселенной продолжала просачиваться. Праймусу хотелось, чтобы звезды умели делиться, образовывать себе подобных, поэтому он создал Искры. Юникрон наблюдал, как Праймус порождал крошечные крупицы света, еще меньшие, чем солнца. Он не видел смысла в создании таких хрупких образований. Тем не менее, он не спрашивал. До тех пор, пока Праймус создавал для него, Юникрон был доволен. Праймус укрыл маленькие Искры в колыбели звезд и облаков. Он не отходил от них, страшась покинуть, думая, что Искры не выживут без постоянного внимания. Юникрон парил поблизости, но никогда не приближался слишком близко. Он не понимал. Праймус никогда не оставался со звездами, которые сотворил. Так или иначе, Юникрон не спрашивал. До тех пор, пока Праймус создавал для него, Юникрон был доволен. Праймус не отлучался от Искр, вкладывая все больше заботы и тепла в процессе их роста, чего не делал с предыдущими своими созданиями. Он окутал их в свою жизнь и поделился с ними своей сущностью. Юникрон оставался с Праймусом, но он не понимал. Так или иначе, он не спрашивал. Он не спрашивал. Пока яркость Искр не начала слепить. Когда он спросил его, Праймус впервые после создания Искр обратил на него внимание. Подумав несколько нанокликов, он дал ему таинственный ответ, который был более странным, чем маленькие, хрупкие, сияющие сферы, так любимые Праймусом. Он назвал их Жизнью, понятие, совершенно непостижимое для Юникрона. Юникрон, наблюдая за тем, как Праймус лелеет свои крошечные создания, впервые с момента рождения Жизни почувствовал еще одно, отличное от Любви, чувство. Ревность. Крохотные Искры постепенно приобретали сознание. Они больше не являлись украшением, с помощью которого Праймус желал усмирить подавляющую ауру Вселенной. Искры начали говорить с ним, шептать ему на языке, который не мог услышать Юникрон. Вскоре, они научились думать. Маленькие Искры научились чувствовать. Праймус был вне себя от радости. Его свечение стало настолько ярким, что тьма в необъятном, нескончаемом океане тишины исчезла. Не посоветовавшись со своей половиной, Праймус сам смастерил миниатюрные корпуса и бережно поместил Искры в надежную защиту. Оболочка ожила, и Праймус назвал их своими Детьми. Его Дети были очень любопытны и невинны, в отличие от своего создателя. Приобретя корпуса, их маленькие, слабые, деликатные Искры стали смелее. Больше не защищенные колыбелью из звездной пыли, они отправились в глубины Вселенной. Многие из них погибли. Одни зашли слишком далеко во тьму, другие подошли слишком близко к звездам – всех поглотил космос. Юникрон предзнаменовал их гибель, но он лишь наблюдал. Вскоре Праймус осознал свою ошибку. Его Дети были слишком слабы, чтобы противостоять силе безмерного океана, который был подвластен только Юникрону. Праймус сотворил дом для своих Детей. Это была маленькая планета в центре Вселенной, достаточно большая и комфортная. Его Дети были рады планете. Она притягивала их, не позволяя потеряться в глубоких просторах черного космоса. Дети Праймуса были счастливы в безопасности. Они начали общаться между собой, используя искаженную версию языка, при помощи которого общались Праймус и Юникрон. Они стали менять планету, строить себе убежища для своих маленьких форм. Стали использовать в полную силу оболочки, дарованные им Праймусом. Для небольшого числа крошечных созданий они были умелыми и умными. Их создатель гордился ими. Юникрона это не заботило. Он знал, когда Дети будут спокойны и довольны, Праймус вернется к нему. Праймус почти сделал это, но одно из его созданий начало всматриваться в черную бездну, которую они называли небом, и подумал, каково это - летать. Желание стремительно распространилось. Совсем скоро все Дети Праймуса желали этого. Праймус колебался. Он подарил своим Детям все, о чем они мечтали, но это его беспокоило. Вселенная вражески относилась к Детям. Они не выживут в ее подавляющем одиночестве, только если… Не посоветовавшись с Юникроном, Праймус нашел выход. Он подарил Детям крылья. Сикеры. Так назвал их Праймус, и они стали его гордостью. Они были прекрасны. Они были единственным творением Праймуса, к которым Юникрон питал похожие со своим братом чувства, потому что они были уменьшенной, хрупкой копией Праймуса. Праймус их обожал. Он любил их до безумия, без промедления исполняя любые мольбы и просьбы. С непоколебимым вниманием он слушал их молитвы и на все отвечал. Он дал им все, что считал прекрасным - совершенно другое, по сравнению с предыдущими дарами. К сожалению, Праймус больше ничего не дарил Юникрону. Баланс начал нарушаться. Ненависть не была чувством. Она была ядом. Праймус начал слабеть. Он так ослабел, что смог лишь наблюдать, как Юникрон уничтожает его Детей. Впервые после создания Жизни Праймус плакал. Его рыдания образумили его двойника, пробудили из сокрушительной бездны ненависти. Юникрон остановился, и планета была спасена. Тем не менее, в живых осталось всего тринадцать сикеров, напуганных и дрожащих над остатками их прежнего дома. Юникрон не знал вины. Он был лишь доволен, что Праймус получил урок. Юникрон оставил маленькую планету в покое, и Праймус ушел вместе с ним, покинув своих Детей. Они снова начали бороздить Вселенную – привычное и хорошо знакомое для них занятие, которое обоим нравилось. К сожалению, Праймус больше не создавал звезд. Время перестало существовать. Юникрон вел, Праймус следовал за ним. Когда они вернулись к маленькой планете, сикеры построили огромную машину и бросили вызов Юникрону за господство над Вселенной. Праймус умолял своих Детей. – Вы – часть меня, а я – Часть Него. Как вы можете любить меня, но ненавидеть Его, половину моей сущности? Праймус умолял своего разгневанного двойника. – Мы одно неделимое целое. Как ты можешь любить меня, но ненавидеть их, частицы самого меня, скрытые в их корпусах? Ни одна из сторон не услышала его мольбы. Так началась Первая Война. Праймус мог только с ужасом смотреть, как Юникрон прорывается сквозь защиту сикеров. Он мог только плакать от невыносимой боли и страданий, когда единственные оставшиеся из его Детей уничтожались один за другим. Сикеры были умными. Сикеры были быстрыми. Сикеры были проворными. Они были мастерами полета, они сражались с такой яростью, которой не было в Праймусе. Тем не менее, этих качеств было недостаточно. Когда последнее его Детя с криком агонии рухнуло на поверхность планеты, изувечив прекрасные крылья, у Праймуса больше не было сил смотреть. Он сделал выбор. Ужасная трещина исказила его сущность, и баланс был нарушен. Юникрон почувствовал этот разлом, а вместе с ним и самый мучительный шок в своем существовании. Праймус умирал. В то же мгновение Юникрон прекратил атаку. Он перестал уничтожать планету, которую почти разрушил, и посмотрел на последнее Дитя Праймуса. Сикер был на волоске от смерти, но его Искра все еще горела очень ярко. Юникрон знал, что он был обязан сохранить ту малую часть умирающего Праймуса. Не сказав ничего, Юникрон развернулся. Праймус звал его, но он не обращал внимания на свою ослабевающую половину. В полной тишине он скрылся во тьме Вселенной, оставив свою Любовь. Он растворился в глубинах черного, бескрайнего океана и полностью исчез из жизни Праймуса. Голос Праймуса разрывался от отчаяния, превратился в вопли агонии, но Юникрон не вернулся. Он запечатал свою сущность в бездействующей форме, закрыл все существующие связи со своей половиной. Он никогда раньше не замечал всей красоты звезд Праймуса, пока они не стали единственным светом для него.***
Праймус безмерно страдал из-за потери. Он продолжал плакать, но он не мог забывать о нуждах его оставшихся Детей. Он вылечил сикера и попросил его помолиться. Сикер желал дом, который был бы близок к его создателю и остальным окружающим его сикерам, чтобы жить вечно в таком месте. Праймус кивнул и сказал, что он выполнит просьбу. Он начал меняться. Его части пришли в движение, преображаясь до тех пор, пока сикер не смог бы вычислить знакомые теплые черты создателя из огромной, металлической планеты, которая медленно принимала нужную форму. Сикер запаниковал, что он больше никогда не сможет увидеть своего создателя снова. Одиночество ужасало, и он закричал от тревоги и печали. Праймус остановился, но не сказал ни слова. Сгусток света появился перед сикером, медленно принимая форму. Он трансформировался в красивый сияющий артефакт. Сикер внутренне знал, что эта вещь станет связывающим звеном между его Искрой и создателем. Праймус продолжил исполнять последнее желание Дитя. Он стал домом для своего Дитя, создав для него множество собратьев, чтобы рассеять одиночество Вселенной. Праймус был слаб, поэтому эти создания не были столь идеальны, как сикер. Многие из них не имели крыльев и не обладали всеми тонкостями, которые были присуще его Первым. Тем не менее, у них были светлые и добрые Искры. Праймус был уверен, что его Дитя будет счастливо.***
Праймус терял нить, соединяющую его с реальностью. Силы покидали его. Он умирал, но его Дети процветали, его наследие проживет сквозь ворны. Крошечные искры Света предоставят Юникрону немного чувства комфорта и безопасности. Баланс был утерян, но Жизнь была уравновешена. …Юникрон все глубже увядал в бесконечный океан. Праймус мог чувствовать его, хоть это чувство становилось все слабее и слабее. Впервые Праймусу стало холодно. На его поверхности Дети звали его богом. Они не знали, что это станет первым разом, когда он подвел их. Заметка от автора: Под понятием подвел Праймус имел в виду боль и страдания для своих Детей. Без его вмешательства, без его бдительности к их просьбам и нуждам, Дети стали беззащитны к невзгодам и потерям, разочарованиям и сожалениям. Время шло, вера Детей в него стала увядать, пока его, так же, как и его половины, существование стало не более, чем сказкой на ночь, переходящей из поколения в поколение. Праймус настолько ослабел, что он уснул. Он не знал, что звезды и далекие планеты, созданные им, также сотворили жизнь для многочисленных видов, хоть они и не были столь же красивыми, совершенными, как первые, созданные по его подобию.