этот зимний день

Хината не трус — Хинате не хватает уверенности в себе. Рыжий феномен, цокает скептично Кагеяма при первой встрече, но неожиданно привыкает. Кажется, не проходит и полного месяца. Все заканчивается, когда они договариваются поехать на велосипедах в горы (вообще-то, они ездят в горы каждый день, добираясь до школы, но это… другое), а Хината приходит к месту встречи за час до. Мерзнет. Нет, Шоё замерзает, с любимым шоколадным молоком Тобио в руках. Что-то внутри брюнета щелкает, он подходит к мелкому и прижимает его к своей груди, грубо, за затылок. Хината ойкает, но тепло, так вежливо подаренное Кагеямой, принимает. — Я никогда не бывал на крышах. — признается Шоё позже. Честно, доверяя свое сердце по-зимнему голубому небу и Кагеяме. Тобио тает от этого. Все заканчивается. — Я боюсь высоты. — продолжает рыжий. Тобио нравится цвет его волос. И то, как естественно небрежно они растрепаны. — Со мной тебе не будет страшно? — Кагеяма хмыкает; слова нелегко даются. — Кагеяма-кун… Не-а, не будет. — Шоё посмотрел вверх, на небо без облаков, задумавшись. Черт, он необычайно мил, когда погружается в мысли. — Наверное. Тобио резко тормозит велосипед. — Эй, ты определись! Хината, засмеявшись, поехал вперед без рук на руле. — Осторожнее, Шоё. Черт. — чертыхнувшись, Кагеяма рванул следом. Если мелкий упадет, Тобио будет чувствовать себя виноватым (почему-то). — Я есть хочу. Хината необычайно мил… всегда. Кагеяме просто надоело каждый раз, когда Хината делает что-то такое милое, думать об этом. И он решил признаться себе в том, что Хината мил не тогда-то и тогда-то, а постоянно. В нем какое-то неподдельное очарование. Его нельзя отрицать. — Ты что, ничего с собой не взял? Мы же на весь день договаривались ехать. В горах нет магазинов, ты, горе! Вздохнув, Кагеяма остановился, поставил велик на подножку и снял с себя рюкзак. Хината только глазами похлопал, немного смущенный. И вдруг вспомнил, как смущался, когда Тобио впервые назвал его по имени. Это было в тысячи раз сильнее того, что сейчас. А он к Тобио так и обращается по фамилии. На большее неуверенный в себе Хината способен только в мыслях. И то не всегда. — Ешь. Кагеяма протянул Шоё палочки. Это бенто он готовил сам. Цукки вякнул бы что-то вроде разве королю не должен готовить личный повар, но Тобио не волнует, пока глаза Хинаты вот так сверкают. Счастливо сверкают. — Итадакимас! Не один Шоё счастлив. Тобио счастлив тоже: он съедает свою порцию первый, выдыхая устало я наелся и, как будто невзначай, откидываясь на спину Хинаты. Прикрыв глаза, Кагеяма наслаждался едва разборчивым трепом Шоё с набитым ртом, пока тот не доел. — Я не люблю есть один, но до сегодняшнего дня я всегда ел в одиночестве. Так что, эм, спасибо, Шоё. Рыжий феномен резко закашлялся, оборачиваясь к Тобио. — Ч-ч-что т-такое, Кагеяма-кун?! И правда, что со мной такое. Но с Хинатой рядом хочется быть идеальным. Новым самим собой. Тем, кто не оттолкнет Шоё одним своим взглядом. Почему-то, брюнет уверен, что эта святая простота хочет быть его другом. Это радует. Возможно, Шоё станет тем, кто не оставит Тобио вновь одного. Первым человеком, в котором не разочаруется Кагеяма. — Ничего-ничего. Поехали дальше? Какое-то время они с Шоё и правда, не разговаривая, едут. Но… — И тебе спасибо, Кагеяма-кун. Тобио не ожидал, поэтому и смутился. Велосипед какое-то время не поддавался Кагеяме, и он ехал причудливым зигзагом. Даже спиной можно было почувствовать улыбку Хинаты, который ехал чуть позади. Хорошо, когда ты полезен дорогому тебе человеку. Когда он черпает уверенность из твоего присутствия. Хорошо, когда с другом и обычная поездка на велосипедах становится чем-то драгоценным. Когда друг — не просто друг, а родственная душа. Которую ты порой задушить хочешь. Когда она опаздывает или, наоборот, слишком рано приходит. Когда она не отвечает на звонки или, наоборот, слишком часто звонит. Впрочем, Кагеяме нравится и то, и другое. А этот зимний день запомнится им обоим.