Temptation

Алексей тяжело вздохнул и принялся стягивать с себя форменный комбинезон. Вкалывая на заводе, он мог рассчитывать на нормированный рабочий день, но сегодня возникла непредвиденная ситуация на линии окраски деталей и ему пришлось задержаться после смены. Хотя торопиться ему было совершенно некуда, его альфа был в командировке и дома не ждал никто. Вот только тяжесть внизу живота и тянущая боль в пояснице говорили о скором наступлении течки - и это было очень плохо. Алексей - все почему-то упорно называли его Аликом - довольно тяжело переносил свои "больные" дни. Несмотря на наличие постоянного партнёра уже в течение двух лет. Омега очень удивлялся, почему другие устраивали целое шоу из своей течки, с закатыванием глаз, с животным стремлением немедленно добраться до своей альфы, с воплями и стонами, делающими акт простого совокупления чем-то особенным. - Просто твой альфа - не совсем твой! - со знанием дела просвещал его знакомый омега. - Вот встретишь, если встретишь, конечно, настоящего, тогда поймёшь. Этого он тоже не понимал, ему казалось - ну какая, в общем-то, разница, тот или другой? Удовлетворение, оно и есть удовлетворение, - вещь необходимая и физиологически обоснованная. Так к нему омега и относился, без всякого пиетета. Он и альфу себе выбрал не сразу, с толком и с расстановкой, поддавшись на ухаживания руководителя отдела своего же завода, на котором работал пять из своих двадцати четырёх лет. Многие до этого делали ему авансы, внешностью парень обижен не был, со своими глубокими карими глазами и тёмными локонами до плеч он нравился многим. Невысокий и хрупкий, типичный омега, Алик спокойно принимал свою половую принадлежность и никогда не делал из этого трагедии, ценя, прежде всего, покой и комфорт. Подсобка, в которой переодевался Алик, была небольшим помещением, совмещённым с залом сборочного цеха, с парой шкафов, диваном и столиком. Этого набора мебели вполне хватало для нужд рабочих, и он уже потянулся свободной от рукава комбинезона рукой к своей полке с одеждой, как резкий спазм свёл внутренности и заставил буквально присесть. Омега вдыхал спёртый воздух комнаты открытым ртом и с досадой ощущал лёгкий зуд в заднем проходе. "Вот только этого мне не хватало! Началось!" Теперь ведь и до дома добраться будет проблемой. Не всегда на его пути встречались умеющие держать себя в руках особи, однажды Алик еле отбился от парочки озабоченных юных альф, которых привлёк его запах. Но, стараясь надеяться на лучшее, парень выворачивался из своей робы, стараясь шевелиться поменьше и не пачкать всё вокруг. И в ту же минуту снова замер, отчаянно вцепившись в ободранную деревянную поверхность шкафа. Его едва не сбил с ног сильный и терпкий аромат взрослого альфы. Пьянящая сладость луговых трав и горьковатый привкус полыни - омега на языке почувствовал этот сочный зовущий вкус. Отказали все чувства, кроме обоняния и нарастающего возбуждения, незнакомого, болезненно-сладкого и неизбежного. Тело тут же отозвалось на присутствие где-то поблизости самца тёплой влагой между ягодиц. Алик с ужасом смотрел на распахнутую настежь входную дверь, которую он не удосужился даже прикрыть, и теперь его запах, запах течного омеги, с потрясающей лёгкостью распространится далеко вокруг. Конечно, его уже почуяли. Молодой мужчина был вполне опытен в этом вопросе. Оставалось только ждать, вцепившись в рукава так и не снятого комбинезона, и дышать через раз, стараясь не терять голову от этого восхитительного аромата. Послышались тяжёлые шаги, и на пороге показался высокий мужчина. Сердце Алика тяжело стукнулось о рёбра и стремительно ухнуло вниз. Он обессилено прижался к стене, не зная, куда деваться от захватившего его судорожного желания. Он ведь не раз видел этого крупного, не гнушающегося физическим трудом мужчину с жёсткой гривой светлых, выгоревших на солнце волос. Новый начальник шестой линии в третьем цехе. Он всегда привлекал внимание громким голосом с характерной хрипотцой много курящего человека и интенсивной жестикуляцией. Он не был привлекателен в полном понимании этого слова. Лицо избороздили обильные мимические морщины, но от этого оно казалось живым и выразительным. Большие серые глаза с затаённой усмешкой наблюдали за окружающим, крупный, чувственный рот чаще язвительно улыбался, чем делал выговоры. Слыл он парнем свойским, но чрезмерно вспыльчивым и совершенно не воздержанным на язык. Алик, должно быть, знал его, но не помнил имя и представить себе не мог, что окажется вот в такой ситуации рядом с ним. Широкие плечи альфы почти задевали дверной проём, он со спокойным интересом разглядывал прижавшегося к стене испуганного омежку. Его внимательные глаза обшаривали худенькое тело, и парнишка точно знал, куда тот сейчас смотрит, втягивая в подрагивающие ноздри запах его течки. Алик боялся даже пошевелиться, он чувствовал, как смазка стекает по внутренней стороне бедра от каждого вдоха, ему казалось, что сам воздух наполнен удушающим, властно раздирающим все внутренности желанием. Мужчина коснулся рукой дверного косяка и медленно прошёл вглубь комнаты. Омега глаз не мог отвести от неожиданной грации его крупного тела, горделивого разворота плеч, спокойной уверенности каждого движения. Он даже не понимал, почему боялся. Никто не укорит его в измене, с природой не поспоришь, но парню казалось очень важным не сдаться, не пойти против своих принципов, уподобляясь тем омегам, которые раздвигают ноги, едва запахнет самцом. Альфа подошёл слишком близко. Низ живота свело в тугой узел, Алик прижал к груди руки, сжатые в кулаки, словно защищаясь, но при этом выпустил одежду, и комбинезон, зашуршав складчатой тканью, упал к его щиколоткам, обнажая стройные бёдра, выпачканные смазкой. Знакомый незнакомец с шумом втянул в себя воздух и неожиданно тепло улыбнулся, отчего вокруг его глаз тут же собрались в обаятельный хоровод тонкие лучики морщинок. - Ну, что делать будем? - он откровенно разглядывал омегу, склоняя голову к плечу, втягивая гладко выбритые щёки внутрь, задумчиво складывая при этом губы трубочкой. Вопрос откровенно ошарашил Алика. "Ну конечно, он опытный, почти старый уже, умеет себя в руках держать. А я готов на колени упасть и зад отклячить". Ему как-то не приходило в голову, что видит сейчас перед собой этот опытный. Нежную кожу стройного тела омежки, красноречивую выпуклость между ног и насквозь промокшее нижнее бельё, а также упрямый вызов в красивых глазах. - Пожалуйста, уйди! - Алик старался придать голосу уверенности, но она с каждым словом оставляла его. Мужчина внезапно запрокинул голову и засмеялся, открывая сильную шею в растянутой кромке старой линялой майки. Его откровенный гогот стебанул по нервам похлеще кнута. У несчастного парнишки уже сил не было даже на то, чтобы глаза прикрыть, чтобы спрятаться от собственного стыдного вожделения. Отсмеявшись, непередаваемо издевательским, громким смехом, он облизал нижнюю губу. - Ты же сам всё прекрасно понимаешь и чувствуешь, малыш, - подходящего ближе альфу уже откровенно забавляли вся ситуация и непонятно почему упирающийся омега. - Отпусти... пожалуйста, - ещё раз попросил Алик, почти теряя сознание от его близости. Хищные черты лица словно заострились, мужчина слегка наклонился и дотронулся до его ноги, провёл рукой снизу вверх, почти задев пах, поднёс к лицу влажные пальцы и бесстыже облизал их, глядя прямо в глаза совершенно очумевшему юноше. - Отпустить? - чувственные губы растянулись в похабной усмешке, и альфа коснулся его лица. - Ты вкусный, маленький! Ты же хочешь, да? - мозолистые подушечки пальцев задевали губы, голова омеги кружилась, и он перестал понимать, что происходит вокруг него. - Хочешь? - низкий хриплый голос проникал, казалось, под кожу, Алик сам себе казался одним сплошным комком желания. Но мужчина просто стоял, нависая над ним, трогая рукой его лицо и не отводя стремительно темнеющих глаз. Омега приоткрыл рот и обхватил губами его жёсткий, как корень дерева, палец, сдаваясь разом, признавая его превосходство. Никогда в жизни с ним не происходило ничего подобного. Он в ногах у альфы готов был валяться, умоляя взять его. Именно у этого альфы. - Да, да! - почти выкрикнул парень, с облегчением падая в услужливо распахнутые объятия. - Меня, кстати, Миша зовут, - выдал тот, как будто это имело сейчас хоть какое-то значение. По-хозяйски прошёлся горячими жесткими ладонями вдоль спины, обнимая омегу всего и сразу, подцепил маечку, одним движением сорвав её. Алик постанывал, срываясь на пошлый скулёж, тёрся щекой о пропитанную сводящим с ума запахом футболку. Его бросало то в жар, то в холод, и было больно едва не лопающемуся от напряжения члену. А Миша не спешил, шумно вдыхая воздух в волосах потерявшего голову омежки, ладонями скользнул под резинку трусов, сжал ягодицы, разводя в стороны, щупая пальцами сочащуюся смазкой дырочку. Парень выгибался в его руках, целовал склонённую к нему шею, лихорадочно вздрагивая от каждого прикосновения. Альфа стянул с него трусы до середины бедра и, целуя властно, почти кусая его губы, приласкал поджавшиеся в ожидании яички, обхватил рукой небольшой, налитый кровью член Алика, сам подрагивая от подступающего к горлу желания. - Подожди, Миш, я не могу так! - омега схватил его за запястья, то ли отталкивая, то ли притягивая ближе. - Ну что ещё? - нетерпеливый, злой тон возбуждённого мужчины почти напугал парня. - У меня же есть альфа... - договорить ему не дали. Миша рыкнул, встряхнув его за плечи, и по-звериному облизал мягкие припухшие губы Алика: - Чёрта с два! Считай, что до меня у тебя и не было никого, - хриплый, страстный шёпот доходил до омеги, словно через ткань. - Ты что, и вправду ничего не понял, Алик? Ты же мой и только мой, - альфа не переставал трогать и сжимать до синяков хрупкое тело, льнущее к нему горячо и бесстыдно. "Он даже знает, как меня зовут..." - последняя здравая мысль, посетившая омегу, была тут же сметена новой порцией возбуждённого шёпота: - Малыш, пососи меня, - и сильные руки требовательно нажали на плечи, потянув его вниз. И он покорно встал на колени, неловко расстёгивая мелкие пуговицы, обнажая сильные, литые бёдра. Плоть альфы казалась просто огромной в его тонких пальчиках. Алик с наслаждением облизывал блестящую головку члена, обводя языком каждую складочку и венку, изнемогая от желания ощутить его внутри себя. Теперь он слышал стоны альфы, который придерживал его затылок, стремясь погрузиться глубже. Омега потянулся рукой к своему паху, но на него рявкнули приказным тоном: - Не смей трогать себя! - и тут же потянул парня вверх, прижал к стене, яростно вгрызаясь в плечо, уничтожая на своей собственности чужие метки. Алик вскрикнул от боли, но его мужчина не давал ему передышки и уже в следующую минуту подхватил под худенькие бёдра, широко разводя их в стороны. Вот теперь они оказались лицом друг к другу - Алик, крепко обнимающий двумя руками за шею своего альфу, приклеившийся к нему всем телом, обхвативший стройными ногами мощный изгиб мускулистой спины, и распластавший его по стене Миша, вспотевший, с прилипшей к высокому лбу отросшей чёлкой, пожирающий глазами свою омегу. Он развёл его ноги ещё шире и одним резким движением посадил на себя. Алик взвыл от боли и долгожданного удовольствия. Альфа медленно и размашисто задвигался в нём, стараясь войти глубже. Парень извивался, заходясь стонами облегчения, его анус отчаянно пульсировал в предвкушении скорой разрядки. - Какой же ты сладкий, малыш... - Алика вело от этого голоса и бесстыжей откровенности берущего его мужчины. Миша, придерживая одной рукой вцепившегося в него омегу, просунул другую между их тел и крепко сжал член Алика у основания. Тот немедленно охнул от болезненного разочарования, моментально поняв, что он сделал. - Я не хочу, чтобы ты кончил сейчас, я хочу трахать тебя долго, пока сам не попросишь пощады, - влажные губы касались ушной раковины, голос не отпускал, завораживающим трепетом отзываясь во всём теле. - Не попрошу... - выдохнул Алик и выгнулся, насаживаясь глубже, стискивая коленями желанного мужчину. - Попросишь! - Миша хрипловато хохотнул и, подхватив плотно и целиком сидящего на нём омегу, легко и без усилий понёс его к дивану. Расселся свободно, широко расставив ноги, откинувшись потной спиной на изголовье, без труда обхватил широкими ладонями щуплые бёдра Алика. Потянул в стороны, расправив его на себе в совершенно развратной позе, заставив хрупкую омежку выгнуться дугой и стонать от наслаждения. Сбросил с себя растянутую майку, обнажая великолепный торс, поросший жёсткими, начинающими кое-где седеть волосками. Омега пожирал его глазами, не в силах вдохнуть от этого возмутительно-возбуждающего зрелища. Алик задвигался на нём сам, ощущая в себе восхитительное чувство заполненности, вскрикивая, когда Миша проезжал своим членом по комку нервов внутри его горящего жарким огнём естества. Альфа еле дышал, жадно всматриваясь в искажённое судорогой удовольствия лицо омеги, лаская его грудь и сжимая ягодицы, требовательно тянул на себя, входя с каждым рывком до основания. Движения становились всё беспорядочнее и чаще, Миша срывался в крик, держась из последних сил. И Алик, замученный бешеной скачкой, почти теряющий сознание от желания разрядки, закусив сухие, растрескавшиеся губы, не выдержал и слабо простонал: - Пожалуйста... Его тут же рывком сняли с бёдер, развернули и поставили на колени, бесцеремонно ткнув лицом в подголовник дивана, тяжёлые жёсткие ладони огладили его бока: - Раздвинь ноги, маленький... Шире! - омега чувствовал себя слабой, безвольной куклой, с которой сильный и властный господин способен делать всё, что пожелает. Но почему-то именно это осознание приносило острое, ни с чем несравнимое, почти физическое наслаждение. Миша положил руку ему на спину, заставляя прогнуться навстречу ему, другую руку просунул под мягкий живот, обхватив ладонью плоть омеги, изнывающую в ожидании ласки. Склонился, целуя плечи и вылизывая тонкую шею: - Я же говорил, ты будешь просить сам! - стоящий колом член с пошлым хлюпаньем медленно погрузился в тугую дырочку, из которой, не переставая, сочилась смазка. Пальцы альфы, сомкнутые в кольцо, заскользили по стволу Алика, который и минуты не продержался. - Кончай, сладкий мой, сейчас! - по телу омеги прошла горячая волна, взрываясь в голове тысячью искр, все стоны застряли в горле, невесомость окутала плотным туманом, сквозь который он услышал, будто издалека, оборвавшийся крик самца и почувствовал сильную пульсацию в заднем проходе. Мгновенно сжалось всё внутри, альфа кончил в него, сцепляясь с его телом внутри жаркой связкой. Они замерли, не двигаясь, оторваться друг от друга им предстояло не скоро. Удовлетворение, полное и окончательное, одно на двоих, словно перетекало между их телами. Алик, обессиленный знакомыми, но совершенно неизведанными доселе ощущениями, испытанными, словно впервые в жизни, прижимался лбом к холодной обивке дивана, даже не пытаясь сейчас сообразить хоть что-нибудь. Миша аккуратно вышел из него, обцеловав судорожно подёргивающуюся спину, снова по-барски расселся, притянул к себе свою омежку и взял в плотное кольцо сильных рук. Алик прижался щекой к его груди, уютно свернувшись клубочком в тёплых объятиях своей персональной защиты от внешнего мира. И тут же, внезапно вспомнив кое-что, поднял голову, забавно вывернув шею и пытаясь поймать Мишин взгляд. - Завтра приезжает мой... - мозолистая ладонь со всего размаху прихлопнула его нежные, истерзанные поцелуями губы. - Ещё одно слово, вот про то, что у тебя где-то, с кем-то, как-то... и, Алик, я не шучу! - стальной блеск серых глаз, смотрящих на него в упор, сказал гораздо больше, чем жёсткий, безаппеляционный тон в голосе альфы. Омега прижал тонкими пальчиками его ладонь к своему рту, целуя её изнутри. Глаза заволокла лёгкая плёнка слёз, и он, кажется, только теперь начал понимать, что это такое - когда ты есть у кого-то, а кто-то есть у тебя.