Персона 4: Сердце всего. Часть первая

             Наруками бил озноб и дрожь всю ночь, ему хотелось сидеть, лежать и стоять одновременно, бросало то в жар, то в холод, удивительно, как он вообще умудрился заснуть в подобном состоянии. Но даже во сне не стало лучше: всю ночь его донимали самые различные кошмары, среди которых ему особенно запомнился свой собственный труп, подвешенный вниз головой.       Однако во всех них была одна связующая нить: туман. Плотный, белый, липкий, от него было невозможно скрыться или убежать куда-нибудь. Именно оттуда появлялись и туда исчезали все эти образы и ужасы.       Странным оказалось другое: наутро Юу ощутил себя здоровым, полным сил и энергии, хотя в душевном плане всё, конечно, было не так просто. Ему не хотелось никуда идти сегодня, а тело же, наоборот, только и призывало подняться и вприпрыжку побежать в школу.       Он лениво поднялся и уселся на кровати, после чего глянул на часы в мобильном, который всегда клался им в пределах доступности. Времени оставалась ещё уйма, четверть шестого же, как-никак. Юноша потянулся, поднялся, после чего заглянул в окно и обомлел: та самая белая водяная дымка устилала всю Инабу, укрывая всё в пределе нескольких метров.       — Хуже не придумаешь, — тихо буркнул он сам себе.       Ханамура весело и задорно шагал по асфальту сквозь туман, забавляясь тем, что пытался узнавать и обозначать знакомые места, дома и улицы в этом киселе. И у него это получалось относительно неплохо, но туман всё равно выигрывал.       Юу шёл рядом, погружённый в свои собственные мысли. Причём столь глубоко, что даже Ёске стало любопытно.       — Юу! Чувак, что ты всё идёшь да молчишь, а? Так даже не интересно. Я тут распинаюсь, говорю что-то, а ощущение, словно с деревом разговариваю. Это… бесит меня! — наехал на Наруками белобрысый, лицом выражая некую степень неудовольствия.       — Думаю, — сухо вымолвил в ответ юноша, ни капли не желая продолжать диспут.       В ответ на это собеседник его окончательно разозлился и стал рычать что-то, непереводимое на человеческую речь. Когда ему это надоело, он просто смолк и начал идти с угрюмым лицом, периодически бросая взгляды на серебряновласого, который окончательно ушёл в свой маленький мир. Но потом и это его достало, и он стал идти просто с отсутствующим печальным видом.       Перед подъёмом в школу Юу остановился и замер. Туман в этом месте казался даже плотнее, чем до этого, но его затормозило совсем не это...       В этой плотной дымке он неожиданно, абсолютно чётко для себя, отметил неподалёку женскую фигуру, которая стояла к нему спиной. Она покачивалась, стоя на одном месте, руками держась за что-то. И она казалась знакомой…       «Ямано?» — сначала он сделал один небольшой шаг навстречу. Затем следующий. Потом ещё, ещё…       Женщина между делом пошатнулась, после чего начала сползать вниз. Он припустил со всех ног.       — Э? Наруками! Постой! — окликнул его Ёске, когда заметил некое движение, но того и след простыл. — Чёрт, он что, псих? — пробормотал сам себе подросток, — меня подожди, кому говорю! — и отправился за ним следом.       Однако эту тень, кем бы она ни была, поймать так и не удалось, но зато юноша так крепко налетел на телефонный столб, что аж расшиб себе лоб до крови. Морок же, смутивший его разум, окончательно исчез в никуда. И Юу даже не успел подняться толком, как через пару мгновений в него вмазался Ханамура.       — Слушай, Наруками, тебе не говорили, что ты порой ведёшь себя, как псих? — ворчал недовольный Ёске, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.       Новенький же уселся, потёр глаза и приложил ладонь ко лбу, пытаясь как-то унять боль. Убрав руку, он осмотрел её. Там оказалось небольшая полосочка крови, которая несколько двоилась в глазах. Буквально пара капель упала на землю. Наруками попробовал отыскать что-нибудь, чтобы приложить к ране. Шаря по карманам и школьной сумке, он нечаянно нащупал на земле подле себя какой-то кусок ткани.       — Извини, — поморщившись, сказал серебряновласый, борясь усилием воли с головокружением.       Он попытался встать, но это удалось лишь с помощью того столба, с которым сам же и ударился. Затем, когда взгляд окончательно сфокусировался, парень оглядел комок, зажатый в кулаке. Им оказалось нечто красное, мягкое и приятное на ощупь. Формой и фактурой ткани оно походило на носовой платок, причём женский. Также там красовалось несколько тёмных разводов — кровь, которая оставалась на руке, частично впиталась волокном.       — Можешь хоть что-нибудь мне объяснить, а? Или Ханамура Ёске уже не человек для великого Наруками Юу? — язвил юноша, находясь в сквернейшем расположении духа. И у него было право так обижаться на товарища. — Я серьёзно сейчас, братан! Если не хочешь со мной общаться, мол, я тебя достал, скажи мне, я и не буду. Что я, не человек, что ли?       Юу промолчал на этот комментарий, но в глубине души он понял, что вёл себя невежливо и некультурно. У него возникло некоторое опасение на душе, поскольку он не имел представления о том, какие может иметь последствия этот прецедент. И ему пришлось аккуратно упрятать свои внутренние гордость и презрение поглубже.       — По дороге расскажу. Но взамен ты пообещаешь не болтать об этом своим длинным языком, — сказанное несколько изумило Ханамуру, приведя его в растерянность, притом не иллюзорную.       Наруками же вновь поморщился, сунул платок в карман, после чего они вместе продолжили свой путь в школу.       Серебряновласый был мастером в том, чтобы заставлять людей думать о себе ровно то, что ему требовалось. Некое умение, выработавшееся с годами. Однако… в данном случае оно практически не пригодилось: Ёске не так трудно было в чём-либо убедить, он сам охотно поддавался на уловку, стоило только хорошенько извиниться. Такая податливость вызывала определённые опасения…       — Слушай, Наруками, тебе стоит хотя бы немножко больше доверять людям и говорить с ними о своих проблемах. Не думаешь? — уже находясь в обыденном состоянии, говорил русый парень с наушниками, хлопая Наруками по спине. — Но тебе стоило позвонить в полицию, это факт, — Юу снова поморщился, прикладывая к голове лист бумаги, пытаясь хоть как-то остановить кровь. Получалось пока не очень. — Ты меня слушаешь? — на всякий случай поинтересовался собеседник.       — Да… Кстати, а где в школе медпункт? — как бы невзначай спросил новенький у Ёске. Тот на мгновенье притих, задумался, потом медленно, словно бы вспоминая, сказал:       — В главном корпусе… первый этаж… стоп! Ты не ответил на мой вопрос! — резко опомнился Ханамура, сообразив, что серебряновласый попытался уйти от ответа.       — Первый этаж? Я запомню… — заметив косой взгляд товарища, быстро прибавил: — Обязательно позвоню… сегодня, после учёбы, не беспокойся.       Ханамура покачал головой, вздохнул… И вдруг широко растянул уголки губ и рассмеялся. В серых глазах напротив возникло непонимание, смешанное с удивлением.       — Ты смешно сейчас выглядишь, чувак.       Наруками вздрогнул, после чего принял растерянный вид, словно бы пытаясь понять, где он был смешным. А весельчак всё смотрел и улыбался.       — А ты можешь быть живым, если захочешь!       У серебряновласого поднялась бровь.       — Быть… живым? В смысле?       Сейчас Юу чего-то не понимал… если не сказать более. Они уже практически подошли к школе, и он попробовал убрать бумагу ото лба. Вроде, кровотечение остановилось.       — Да, я заметил, что у тебя зачастую не лицо, а просто маска какая-то.       Наруками мгновенно остановился и вонзил взор в Ёске, довольно серьёзно и грозно, будто бы предупреждая о некоей опасности.       — Даже, например, сейчас. Ты на меня зол, хочешь дать мне в морду и вообще со мной больше не общаться, верно? — Белобрысый тоже предпочёл сбавить скорость, после чего заглянул в глубину глаз Юу.       В них тлел и разгорался самый настоящий пламень злости и ярости, еле сдерживаемый его же владельцем. А вот провокатор же сохранял, на удивление, спокойствие. Со стороны всё выглядело так, будто бы они поменялись ролями, ибо теперь агрессия начала течь в обратном направлении.       — С чего…       — …ты взял? — окончил за серебряновласого фразу его товарищ. — Я по глазам вижу, по твоим жестам вижу. Да по тебе самому, в конце концов. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то лез тебе в душу?       Наруками ответил абсолютным безмолвием, но только его кулаки стали сжиматься, а дыхание стало тяжёлым, слегка прерывистым. — Ты никому не доверяешь, никому не открываешься, просто считаешь, что если ты не лезешь в душу к другим, то и они не должны лезть к тебе, верно?       — Заткнись, — голос звучал совсем по-иному. Словно бы из уст иного человека. Он отдавал хладом ненависти.       И пусть туман не позволял увидеть всё слишком отчётливо, всегда создавая некую размытость, но вокруг Юу он как будто даже становился гуще, темнее и плотнее. Он же сам сохранял неподвижность, продолжая лить в окружающее пространство столь гнетущую тишину, несколько опустив голову, что стало не видно этих пылающих очей.       — Но разве не одиноко так жить на свете? Разве не скучно? Ведь ты никого не любишь, но никто и не полюбит тебя. Все будут сторониться, бояться, и воспринимать, как зверя…       Последнюю фразу можно было бы сравнить с выстрелом пистолета. Ибо восприняв ея, серебряновласый поднял свои глаза, затем очутился около своего оппонента, после чего, лишь идя на поводу у собственного гнева, направил удар кулаком по носу своего обидчика.       Ёске успел приметить это движение заранее и несколько наклонил свою голову, чем направил эту атаку точно в око. Ответная реакция не заставила себя долго ждать: белобрысый контратаковал под дых, отчего у Наруками перехватило дыхание. Но разве это его могло остановить? И потому парни тут же сцепились руками. Использовав то, что Юу стоял в луже, то есть, не на совсем твёрдой почве, Ханамура умудрился повалить противника на землю, оказавшись тем самым сверху, сразу же перехватив горло и начав душить.       Но Юу и это не пришлось помехой: он использовал преимущество в физической силе, чем смог перевернуть Ёске, сам став верхним. Правда, оппонент не выпустил горло, только сей факт не помешал Наруками перехватить глотку Ханамуры, в результате чего оба замерли, придя в патовое положение. Ёске растянул губы в улыбке, пусть и дышалось тяжело, а он сам всё синел и синел. Юноша почувствовал, что его враг начинает слабеть, ибо ему самому началось дышаться легче.       — Вот видишь. Для этого и нужны друзья, — говорил белобрысый, пусть каждое слово и давалось тяжко. — Тебе ведь просто некуда подевать свой гнев и боль, вот на всех и кидаешься…       Очи серого оттенка широко раскрылись, после чего юноша с серебряными волосами разжал хватку и поднялся на ноги. Откашлявшись, сумел подняться и второй.       — Зачем ты это сделал? — тихо, холодно и безразлично отчеканил Наруками, пытаясь отряхнуться от грязи, в которой он теперь весь был.       — Кто знает? — усмехнулся в ответ Ёске, которому досталось не меньше. Юу прикрыл свои очи, будто бы в задумчивости… но вскорости приоткрыл их, сделав две узкие, будто змеиные, щёлочки, удостоив подростка с наушниками ядовито-презренным взглядом. После повернулся в сторону учебного заведения и начал держать путь дальше. — Просто… — Наруками приостановился и несколько повернул на него голову, — Я просто хочу стать тебе другом.       — Ты странный.       — Ха… — почесал свою взлохмаченную голову Ханамура. Наруками повернул голову обратно и продолжил подъём. Русовласый парень вздохнул, поправил наушники и резко схватился за глаз, ощутив, что ему срочно нужно что-то делать, пока не появился синяк. Подросток в спешке поднял свой портфель, который упал в пылу боя, и начал его приводить в порядок.       — Но знаешь… — Ёске поднял глаза, — Я не против, чтобы ты был моим другом, — вымолвил Юу, не прекращая шаг.       Оставшуюся часть дороги они шли молча. Но вот что непонятно: пусть они и не болтали, не дурачились, не обменивались никакими знаками и жестами, им обоим было комфортно друг с другом. «Странно это», — сказал серебряновласый мысленно самому себе.       — Ханамура, тебе кто вмазал-то так? — говорила Чие, сидя за своей партой и изучая издали огромный синяк, который пусть и был обработан должным образом, но всё же совсем не пропал. — Да и какой-то вид у тебя помятый. С кем махался?       — Просто ударился неудачно, во время перехода в тумане, — абсолютно спокойным, важным и ничего не говорящим тоном отвечал Ёске.       — Наруками-сан, а с тобой что произошло? — между делом переживала Юкико, но уже за Юу, который сидел с перевязанной головой.       — Встретился со столбом в тумане, — аналогичным образом ответил он. Вообще между этими двумя царила странная атмосфера, как успели заметить девушки. Они оба молчали, только периодически Ёске посылал многозначительные взгляды Юу.       — А-аргх… — зарычала Сатонака, будучи не в силах понять, что же случилось между этими двумя, что у них наступила своеобразная гармония в отношениях.       Амаги тоже осталась в недоумении, но решила, что лучше не приставать к этим двоим сейчас. Хотя у обеих девушек повис на языке вопрос: «А при чём тут туман?»       В середине дня по всей школе неожиданно сделали странное объявление о том, что ученикам настоятельно рекомендуется не покидать школу, а сидеть в классах и ждать нового объявления.       — Слышали, придурки, что вам сказано?! — рявкнул Мороока на успевший загалдеть коллектив. — Сидите и не чирикайте тут мне! А кто посмеет что-то выкинуть — отчислю и глазом не моргну! Поняли, дебилы?! И только попробуйте… — погрозил кулаком учитель, после чего вышел наружу.       — Опять Морока-сенсей всех запугивает. Он бы хоть новые угрозы, выдумывал что ли, гад, — проворчала Сатонака, повернувшись к Юу.       — Морока? — переспросил Наруками, явно не уловив соль прикола. Он в это время смотрел в окно, пытаясь хоть что-то разглядеть в тумане, который стал менее густым. Правда, всё равно было ни зги не видно.       — Ну, это погонялово у него такое — Морока. До нас ещё придумали, — вступил в диалог Ханамура, поднявшись со своего места и подойдя поближе.       — Как думайте, что могло произойти? — подала свой голос Юкико, которая стояла подле своей подруги и слегка нервно перебирала прядь своих чёрных влас в руках.       — М-м! — мечтательно посмотрела в окно Чие. — А вдруг и в нашем маленьком, захолустном городке случилось что-нибудь эдакое, а? — с оттенком предвосхищения мечтала девушка, даже от странного предвкушения слегка прикрыв глаза.       — Я не думаю… что это хорошо. А вдруг что-то плохое, а, Сатонака? — перевёл взгляд Ёске, с недоумением глядя на замечтавшуюся девчушку в зелёной толстовке.       — Я тоже так думаю, Чие. Ведь это нехорошо, когда происходит что-то плохое. Верно, Наруками-сан? — задумчиво покачала головой Амаги, глядя на Юу.       Тот сохранил молчание, но мысленно приметил, что девушка почему-то старалась держаться к нему поближе, будто бы имея к нему некоторый интерес, но с другой стороны, словно бы боялась и не доверяла, соблюдая ощутимую дистанцию в общении. Будто бы она говорила, находясь сама за неким ограждением, навроде клетки, прозрачной, но не пропускающей внутрь.       — Пожалуй, — наконец кивнул головой юноша, размышляя о том, что сегодня явно не получится уйти из школы слишком рано.       Его это печалило по-своему, поскольку он хотел побыстрее возвратиться домой и отдохнуть, как следует. Но видно судьба была иного мнения.       — Да ладно вам! Я… тоже понимаю, что когда плохо кому-то, это нехорошо, — попыталась выкрутиться Чие. Но, словно бы в подтверждение слов Ханамуры, на улице раздался вой сирен машин экстренных служб. — Упс… — вздрогнула девушка, чуть побледнев.       — Сглазила, — поморщился на это Ёске, положив руку на лицо.       — А что это я сразу, когда ты об этом первым обмолвился?! — в мгновение ока перешла в контрнаступление Сатонака, не желая оказаться повинной в чём-либо.       — Мне кажется… спор немного не уместен, — подала голос разума Юкико. Её лицо приняло не совсем здоровый оттенок, что только выдавало ея внутренний страх и ужас.       — Э-эм… Что скажешь, Наруками? — осторожно спросил мнение серебряновласого белобрысый, с некой надеждой поглядывая на товарища.       Все остальные тоже посмотрели на серебряновласого. Тот мгновение помолчал, затем кратко ответил, окидывая взглядом всех присутствующих:       — Разузнаем. Обязательно…       Однако долго ждать новостей не пришлось: они сами нашли их. По школе поползли жуткие слухи о том, что одна из учениц нашла самый что ни на есть настоящий труп. И от этого невольно пробирал до самых костей холод…       Через несколько часов их всё же выпустили из Ясогами, предварительно предупредив о том, что следует быть осторожными и внимательными. Юу поднялся со своего места, взял портфель под мышку и направился к выходу. Там его уже ожидал Ханамура, который выскочил из класса ранее, подобно пуле.       — Наруками! Пошли, проведём расследование! Только ты и я, чувак! А этих девчонок за бортом оставим! — улыбаясь, говорил Ёске, опираясь на один из ученических шкафчиков, во множестве стоявших у входа.       — Расследование? Ну… — задумался Наруками, взвешивая все «за» и «против» такого предприятия.       Он подошёл к закреплённому за собой шкафу, после чего проверил его лишний раз, убрал туда какие-то вещи, вынул обувь для улицы, заодно разбинтовал голову и прощупал место удара: боль ещё ушла не до конца, но рана уже зарубцевалась, поэтому можно было идти наружу и так. Разве что юноша прибрал волосы так, чтобы лучше скрывали эту отметину.       — Давай, партнёр! — неожиданно похлопал весельчак новенького по спине. Тот вздрогнул от такого вторжения в свою территорию, но потом расслабился, вздохнул и ответил:       — Вроде бы я не давал тебе права называть меня партнёром. Однако я не против. Идём, — он говорил спокойно и взвешенно: сейчас его душа находилась в некоем равновесии с ним самим, что было странно, даже более чем…       — Оке, Наруками! Тогда я потом угощу тебя тем, что ты точно не смог поесть в большом городе: наши сочные, свежие и прожаренные до хрустящей корочки бифштексы!       Осталось неизвестным, что почувствовал при этих словах Юу, но перспектива поесть бифштексы выглядела привлекательно. — А я ещё знаю отличненькое местечко, где можно было бы наесться ими до отвала…       Серебряновласый сглотнул, после чего хотел дать согласие, как…       — Эй, Ханамура, урод, ты никого случайно не забыл? — раздался крайне недовольный тон позади, а затем тяжёлые шаги, которые всё приближались и приближались.       — Чёрт, Сатонака! — побледнел белобрысый, ни капли не сомневаясь в том, кому мог принадлежать голос. — Блин, у неё же нюх на еду, как у ищейки…       Юу предпочёл уйти с линии поражения Сатонаки, которая выглядела уж очень грозно…       — Какой там у меня нюх, Уродомура? — потирала кулаки девушка, явно подготавливаясь к удару.       Позади неё виднелась усталая Амаги, с озабоченным и даже растерянным видом.       — А… я угощу тебя! Я ведь тебе задолжал, как-никак, верно? — Ханамура начал вертеть головой в поисках какой-либо поддержки, а, если быть точнее, своего «партнёра».       Правда, его уже и след простыл.       — Должен? Правильно, помнишь. И будешь помнить, пока не выплатишь мне всё, вплоть до последней иены. Просёк, тварёныш?       Она вновь оказалась на расстоянии угрожающей близости, а белобрысик вновь не знал, что ему с ней делать.       — Юкико, ты ведь пойдёшь с нами? — на мгновенье повернулась девчушка уже к своей подруге. Та несколько поморщилась, потом сложила руки и поклонилась Сатонаке:       — Извини, Чие, меня срочно вызвали в гостиницу. Я не могу. Я должна там помочь, — как-то уж слишком грустно и обречённо говорила Юкико, словно бы отправляясь на эшафот. Она опустила взгляд в пол и старалась никому не смотреть в глаза.       — Ну, ничего не поделаешь, — тяжело вздохнула Чие, однако, стоило отметить, что в её тоне незаметно проскользнула нота недовольства. Она скрестила руки на груди и бросила уходящей Амаги: — Постарайся уж там! — подбодрила пацанка черновласую. Но ту это как-то даже ещё больше расстроило.       Наруками с Ханамурой оценили этот краткий диалог, как возможность к бегству, да вот только рука одной очень недовольной персоны в зелёной толстовке тут же поймала весельчака с наушниками за ворот.       — А вы, парни, не пытайтесь даже свалить. Догоню — урою, поняли? — ухмыльнулась Сатонака, повернув голову обратно, удостоив каким-то даже коварным взором этих двоих, которые тихо сглотнули.       — Мы попали… — в ужасе прошептал Ханамура, пытаясь пятиться назад и съёживаясь под «чьим-то» гневным взглядом.       — Мы не вернёмся живыми… — заключил Наруками, у которого начал подёргиваться глаз.       Троица, включая Чие, Юу и Ёске, спускалась вниз, по дороге обсуждая насущные им вопросы. И этим вопросом являлась, как ни странно, причина, по которой полиция посетила и их захолустье. Они неспешно преодолевали метр за метром, а девушка всё между делом очень сильно выражала свои эмоции и фантазию, воображая самые нелепые или ужасные варианты происходящего.       Ханамура, пусть и не сразу, но всё же включился в эту немного жутковатую игру, и вот они уже на перебор спорили о случившемся. Наруками помалкивал, самому себе решив не забивать голову подобными материями. А вот этим двоим тема казалась привлекательной, что неудивительно: особенность города такова, что здесь порою и десятилетиями ничего не менялось, а любое событие — есть событие.       Конечно, эти двое всерьёз не воспринимали тот факт, что здесь могло по-настоящему случиться убийство. Да и ещё в таком маленьком и сонном городке, где все друг друга знают. Ни белобрысый, ни пацанка не верили в школьный слух, но и придумать тему для разговора «круче» и «интересней» не могли.       При этом им хватало ещё наглости в унисон говорить о том, что преступление, каким бы оно ни было, это ужасно. Вот только не понять одного: ладно эта коротко стриженая мегера, она то местная, а этого придурка с наушниками кой чёрт потянул обсуждать подобное? Но прояснить это было сейчас невозможно, а вот туман уже практически спал, что давало надежду на самое лучшее.       Серебряновласый заметил, что они подошли к полицейскому ограждению. Оно находилось прямо на пути подростков, поскольку это был кратчайший путь как до школы, так и от неё, соответственно. Возле него собрались любопытные школьники и прохожие, которым хотелось туда пробраться, но всех не пускала полиция. На лице Сатонаки живо заиграл чертёнок, и он дёрнул её подбежать вплотную. Юу с Ёске многозначительно переглянулись.       — Извините, можно пройти туда? — задала девушка провокационный вопрос служителю закона, глядя на него исподлобья.       Это был самый обычный мужчина средних лет, немного усталый на вид, которому, судя по всему, уже порядком надоело отгонять любопытных.       — Извините, девушка, но я не могу, полиция там сейчас ведёт расследование, поэтому просим вас не мешать ему… — помотал он головой, стараясь сохранить нейтральное лицо.       — А что произошло? — юноши приблизились к ограде, но несколько поодаль от основной толпы, покуда девчушка продолжала опрашивать.       — Пока это конфиденциальные подробности, поэтому просим Вас покинуть это место и пойти другой дорогой… — абсолютно формально и не предполагая дальнейших прений, вымолвил полицейский.       — Но господи-ин полицейский, пустите, пожалуйста, у меня дом в той стороне… — врала и не краснела Сатонака, не стесняясь использовать свой шарм.       Она намеренно начала заигрывать со служителем порядка, правда, он, к его чести, совсем не стремился поддаваться на её чары. И пусть ни он, ни остальные на эту уловку не поддались, но внимание она отвлекала, как надо.       Когда же к ней подключились остальные одноклассники, сообразив её план, Чие умудрилась незаметно подмигнуть двум парням, которые стояли несколько поодаль. Заметив знак, Ёске кивнул Юу, после чего они оба пробрались в «запретную зону». Конечно, серебряновласый не относился к разряду людей, готовых сунуть свой нос везде и всюду… Но порой природное любопытство, подначиваемое извне, способно заставить даже самого адекватного человека совершить глупость.       Наруками и Ханамура тихо, но достаточно быстро двигались вглубь. Вот они заметили несколько полицейских машин, скорую и даже пожарную службы.       — Что тут… творится… — борясь с накатывающим и подступающим чувством страха, прошептал белобрысый.       Он невольно сглотнул и начал оглядываться по сторонам, приходя во всё больший и больший ужас, не пойми даже от чего. Наруками же старался сохранить хладнокровие, потому он внимательно водил глазами, пытаясь обнаружить источник, как заметил, что возле одного телефонного столба ставили лестницу, словно бы желая что-то снять оттуда. Его взгляд поднялся выше и заметил нечто, отчего у юноши невольно чуть не вывернуло желудок, но усилием воли он смог всё же удержать себя в руках.       — Эй, Юу! Что случилось? — вздрогнул Ханамура, заметив, что его приятеля пошатнуло, посему он поспешил подставить плечо.       Новенького невольно начала пробирать дрожь, он побледнел, а дыхание стало частым и тяжёлым. На немое вопрошание друга серебряновласый ответил тем, что поднял руку и вытянул указательный палец, показывая куда-то. Когда его приятель проследил за направлением, он сам издал вопль, который тут же привлёк внимание окружающих людей.       На телефонном столбе, вися в дьявольски неестественной позе, находилась женщина, с закатанными глазами и мёртвенно-бледным цветом лица. Её голова висела книзу, а ноги оказались скрещены таким образом, что стопа, находившаяся под коленом вместе со второй ногой, за которую она и была подвешена, образовывали перевёрнутую цифру четыре. На лице женщины застыла маска боли, скорби, смерти и деймоса. Руки повисли, словно бы у тряпичной куклы, потерявшей всякую волю к движению.       Даже посмертно она сохранила какое-то обаяние, шарм, которые, если при жизни чаровали и привлекали, то теперь же… только пугали и отвращали, заставляли замереть на месте от дьявольского ужаса.       Юу хранил безмолвие, понимая, что она есть никто иная, как Ямано Маюми, телеведущая, с которой он имел уже возможность столкнуться. Но та была живой, а эта…