screen

Чонин ничего не спрашивает, не интересуется даже, занят ли Чондэ. В один прекрасный день он просто выдергивает его наушники и смотрит своими радостными глазами, словно щенок перед прогулкой, как бы намекая пс-с, хён, не хочешь немного отвлечься? Чондэ не остается ничего, кроме как выключить песню и сползти с кровати, потому что это и правда утомительно – сидеть, и ничем не заниматься. Чонин – это такой человек-настроение, и Чондэ невероятно рад, что делит с ним одну комнату. Он тащит его в небольшой клуб, держа за руку и подмигивая временами; говорит много-много, и улыбается хитро, обнимая за плечи, когда представляет своим друзьям. – Это Чанёль. Я тебе рассказывал… помнишь? – А это Исин, он так здорово играет на гитаре. – Чувак, ты избранный, – говорит Чанёль, вылезая из-за барабанной установки. Тянет свою лапу для рукопожатия, большую и теплую, и смотрит на Чонина так, что завидно становится немного. – Мы тут играем, так, для себя, по большей части, – улыбается он. Чонину можно вручить медаль за внимательность: подмечать, узнавать, а потом показывать то, что так нравится всем. И Чондэ любит его всем сердцем, и не может по-другому, потому что повезло с таким другом невероятно. Тогда-то и появляется Исин. Он не просто теплый, он невероятно теплый, – с ним даже уютно в тишине, когда карандаш противно скрипит на бумаге, вырисовывая новые слова песни. Уютно, когда он клюет носом и улыбается сонно и счастливо, бормоча тебе пора домой. Уютно, когда ветер, холодный и пронизывающий, бьет в лицо и хочется спрятаться, но обязательно с Исином. Забрести в тихую кофейню и сидеть на одном диванчике, обсуждая минувшие глупости и просто ни о чем плохом не вспоминая. А еще Исин – это такой комок тепла, которому обязательно надо поделиться своими объятиями. Чондэ и рад, и не рад одновременно. Он не совсем понимает, как надо реагировать, когда на тебя наваливаются со спины и заключают в сеть, из которой выбираться не совсем хочется, но и оставаться не совсем правильно. Как раненая рыба, судьба которой на раскрытой ладони. Может, дело еще и в том, что Чондэ сложно принимать людей, когда они к тебе так тепло относятся. С Чонином в этом плане проще, потому что Чондэ давно привык к нему, привык к странностям как к должному. Наверное, все потому, что Чонин не совсем в одной лодке с Чондэ; ему надо находиться сразу в нескольких местах одновременно, а еще рассказывать про Чанёля – такого клевого и заботливого, ставшего главным героем чуть ли не всех историй. *** Чондэ влиться в компанию так же просто, как и нырнуть в воду. Говорить, подбадривать, а самое главное здесь – слушать, все идет на ура, потому что невозможно не слушать, когда приятная мелодия окутывает тебя с головой, а сами участники после этого великолепия набрасываются с объятиями и это правда важно для нас, когда Чондэ делится эмоциями. Репетиция длится не так долго, как обычно это бывает. Просто Чанёлю нужно в срочном порядке куда-то съездить, да и у Кёнсу – их вокалиста, тоже появились неотложные дела. Делать особо нечего, поэтому Чондэ просто следит за сборами: Чонин о чем-то болтает с Ифанем, тот его не совсем слушает, но это и не важно, потому что когда Чанёль собирается, к нему опасно приближаться слишком близко. Взгляд невольно цепляется за Исина – тот сонно убирает гитару, а потом и вовсе минут пять завязывает шнурки на кедах, успевая убирать ноги, когда мимо него проносится Чанёль. – Ты никуда не собираешься сегодня? – спрашивает его Чондэ, садясь рядом. В голову ничего дельного не лезет, но так хочется поговорить, возможно – сходить куда-нибудь. Исин улыбается широко и открыто, прищуривая глаза и мотая головой в разные стороны, что заставляет Чондэ нервничать больше. И Чондэ никогда не думал, что рассматривать свои пальцы будет так занимательно. – Мы можем сходить в парк, если ты хочешь, – говорит Исин, кладя руку ему на плечо. Погода, конечно, не очень располагающая к прогулкам, сентябрь как-никак, но на это становится все равно, потому что это Исин, потому что с Исином можно и в грозу с ветром быть рядом – даже страшно не будет. В парке людей почти нет, лишь несколько школьников встречаются по пути к скамейке, к которой ведет Исин, а потом добавляет: я сюда часто прихожу. Чондэ предпочитает не уточнять, заветное это место или, может, Исин приходит сюда с кем-то из друзей. – Здесь всегда тихо и даже ветра почти нет, – говорит он, устраивая свой рюкзак на краю скамейки и плюхаясь на нее. – Боюсь спросить, чем ты тут занимаешься, – Чондэ садится рядом, убирая волосы с глаз, когда Исин тянется к своему рюкзаку и достает блокнот, большой и с твердой обложкой. – Иногда песни пишу, иногда учу что-нибудь, – пожимает плечами Исин, открывая блокнот и переворачивая исписанные чуть ли не вдоль и поперек страницы; переворачивает страницы с какими-то рисунками еще быстрее, чем с текстами. Чондэ был бы не самим собой, если бы не сунул свой нос и сюда, потому что все что связано с Исином вызывает у него детский интерес; хочется узнать еще больше, хочется стать ближе. Спрашивает про рисунки и ловит на лице Исина тень смущения, когда тот замирает и переворачивает пару страниц, открывая рисунок. – Ты и рисовать умеешь, – вздыхает Чондэ и тянет руку к блокноту, скорее неосознанно. – Балуюсь иногда, – отвечает Исин, разворачивая блокнот и показывая зарисовки, непонятные немного, но от этого не менее красивые. Чондэ вздрагивает, когда его мобильник в кармане оповещает о новом сообщении голосом Вуди из мультфильма Уолтера Ланца, а Исин переводит на него взгляд, так и умоляя только не уходи сейчас. В сообщении куча дурацких смайликов и хён, ты можешь пока не возвращаться в общагу? от Чонина. – Это Чонин, – говорит Чондэ, пряча телефон назад. – Тебе придется меня развлекать сегодня, – добавляет он, улыбаясь Исину. *** Исин невероятный, как кажется Чондэ. В нем есть все, что так нравится людям. Он умеет ободрять, умеет поддержать разговор, умеет поднять настроение, когда то катится к черту, всего лишь одним сообщением и таким уже родным эй, не грусти? А Чондэ от этого теряется в который раз, потому что тот лезет со своими объятиями, когда Чондэ приходит к ним на репетиции, или же когда они пересекаются в университете. Это действительно больно, – думает Чондэ, когда солнце по имени Чжан Исин светит всем. Это больно, потому что Чондэ начинает его ревновать абсолютно ко всем. Чонин все чаще исчезает и появляется внезапно, заваливаясь поздно ночью в комнату и улыбаясь, словно довольный кот (он явно заразился этой улыбчивостью от Чанёля, – думает Чондэ), а потом быстро пересказывает свой день и так же быстро засыпает, подмяв под себя подушку. Конечно же, все его рассказы плавно скатывались к тому же Чанёлю, что тоже бьет не хуже тростинки по спине, раздирает кожу на груди, а потом вырывается скупыми слезами, которые исчезают в одеяле с очередным пожеланием спокойной ночи от Исина на экране мобильника. Чондэ будто наблюдает за всеми через этот дурацкий экран, где все счастливы и улыбаются, где Ифань все чаще остается с Исином в клубе, а Кёнсу вообще не хочет идти на контакт и налаживать отношения. Просто это действительно сложно, пытаться сблизиться с человеком, который от тебя старается держаться подальше. Все же, не такой я и избранный, – вспоминая слова Чанёля в их первую встречу, думает Чондэ, натягивая свитер, потому что конец сентября выдался холодным. Осень – это всегда холодно и грустно, насколько бы ты счастлив не был в данный период своей жизни. *** О дне рождения Исина Чондэ узнает за два дня, и то случайно, когда Ифань заикается о том, что в этот день не будут проводить репетицию. Исин смотрит виновато, а потом говорит, когда никого кроме них не остается, что не любит этот день. И эй, ты же не обиделся?, подходя ближе и хватаясь руками в районе ребер, проводя ладонями по мягкой ткани толстовки и притягивая к себе для объятий. – На тебя невозможно обижаться, – бормочет Чондэ, когда Исин утыкается носом ему в шею, а затем щипает по бокам. – Эй! Защекотать в самой неподходящей ситуации – это так в стиле Исина, что думать о плохом сразу желание отпадает. Но самый сок, конечно же, в том, что щекочет он, не отрываясь и не давая отстраниться, продолжая сопеть и посмеиваться в шею, вызывая сотню мурашек, отключая от реальности. Самое ужасное происходит прямо накануне: Чондэ подхватывает простуду, с которой не то, что на день рождение, да даже в магазин стремно выходить. Извиняется в сообщении, уверяя Исина в том, что они и без него отлично повеселятся, глотает я все равно не часть вашей команды, и чихает в трубку (и не только для того, чтобы убедить, что это заразно). Вспоминает первые дни общения, когда они болтали почти до утра по телефону, а потом редкие сообщения во время занятий и эй, ты еще там не уснул? до конца пар еще 20 минут~ . А потом думает, что не поздравить Исина будет самым настоящим свинством, поэтому достает камеру, подаренную когда-то отцом на пятнадцатое день рождения, устанавливает посреди комнаты и нажимает на play, усаживаясь напротив. В комнате темно, но глаза быстро привыкают к яркому лучу белого света возле объектива, освещаемого только его лицо и кусок картины с облаками за спиной, заодно и добавляющего немного больше смелости. Сказать все, что хочется. Сказать все, что давно хотелось. Сказать на камеру, потому что это кажется простым, потому что это не Исин с его ореховыми глазами и убивающей все внутри ямочкой на щеке. Сказать, а потом отправить ему, чтобы смотрел на Чондэ через экран, как обычно это делает Чондэ. Это больше похоже на допрос, во всяком случае, Чондэ предпочитает так думать: так легче открыться, прикрываясь самопринуждением. Пустота охватывает, когда слова даются тяжело, и он все равно глотает половину мыслей, глотает и слезы, так не вовремя рвущиеся. Нет, больше не будет боли. Кажется, что проходит вечность, когда с губ слетают последние слова, хранящиеся глубоко в сердце целый месяц, хотя в углу экрана показывает 00:15:23. А еще Чондэ очень надеется, что Исин досмотрит запись до конца, хоть он и молчит там долго, или вообще уходит из кадра, чтобы проглотить очередную таблетку. *** Чондэ не совсем помнит, как он заснул, не совсем понимает, что уснул он прямо за столом, уткнувшись носом в клавиатуру с открытым диалоговым окном, где на экране с превышенным лимитом расползалась одна единственная буква «V». Чондэ чудом умудряется не отправить всю эту прелесть, хватая звонящий телефон с высветившейся фотографией его и Исина. (Чондэ неоднократно пытался его сфотографировать тайком, чтобы поставить на контакт, но постоянно ему что-то мешало это сделать. Зато была одна единственная их фотография, где они вместе, где они улыбаются и даже счастливы рядом находиться.) – Мне срочно нужно тебя обнять, – говорит Исин и, кажется, даже дышит тяжело. – А? – до Чондэ не сразу доходит весь смысл слов, а потом он смотрит на уведомление о доставке сообщения трехдневной давности. Чондэ тогда сразу отправил видео, чтобы не передумать, а Исин не так часто проверяет свой почтовый ящик. Чондэ уже и забыть успел. – К чему такая спешка? Уже поздно, – пытается пошутить Чондэ, стирая набор букв, созданный его носом. – Ну не вредничай, а, надо очень, понимаешь? Чондэ предпочитает не думать о том, что могло бы быть скрыто за словами Исина, потому воспринимает все по-своему, особенно, когда все еще слышит из динамика тяжелое дыхание. – Ты бегаешь там? – спрашивает Чондэ, поднимаясь с места и нечаянно скидывая с колен книгу, от чего даже Чонин с соседней кровати начинает ворочаться, хотя обычно спит как убитый. – Через пять… пять минут, выходи, хорошо? Чондэ ничего не успевает ответить, собираясь с мыслями и думая, как бы проскочить мимо охранника. Исин, запыхавшийся весь, лохматый и взъерошенный, накидывается на Чондэ, стискивая в объятиях так сильно, что Чондэ на какое-то время забывает как это – дышать. – Дурак ты, дурак, – говорит он, прижимая его к себе сильнее. – Хён, – Чондэ пытается отстраниться, и хоть они давно не виделись и Чондэ успел чертовски соскучиться, такой Исин был ему все равно не в привычку. – Вот как тебя теперь оставлять одного, а? – кажется, Исин даже злится, когда всматривается в лицо Чондэ, наполовину освещаемое фонарем неподалеку. Они бредут по темной улице, и Чондэ ни капельки не удивляется, когда Исин тянется к его руке и переплетает их пальцы, сжимая их не так сильно, но ощутимо, давая почувствовать свое присутствие. – Мы могли бы и днем увидеться, теперь меня охранник не пустит точно, – тихо говорит Чондэ. – Зато у нас есть целых четыре часа, – Исин тянет его за собой, когда замечает парк через дорогу. Видимо, у него на них какой-то радар настроен. – А вообще, я рад, – добавляет он, останавливаясь. Снова тянет за руку, только теперь на себя, обхватывая рукой шею и обнимая. Просто Чондэ такой человек, которого нужно обнимать, а для Исина это самый искренний способ показать свои чувства.