Два одиночества

Рицка заметил, что Соби стал улыбаться как-то иначе. Не мог не заметить, ведь именно на это лицо был устремлен его взгляд, на этого человека направлены мысли. Вот уже полгода. Честно говоря, это были счастливые полгода, мальчик не мог этого отрицать. Однако, обернувшись назад, он мог сказать, что упускал из вида множество деталей, которые сейчас сложились воедино. Картина вырисовывалась печальная. Улыбка Соби, раньше казавшаяся такой странной, вымученной и неестественной преобразилась. Окрасилась в теплые тона, приобрела плавные черты и перестала фонить фальшью. Рицка хорошо различал ложь, легко отделял ее от правды. Вот только в случае с Агатсумой его чуйка дала сбой. Можно же было догадаться. Наверное. То, как Соби дрессировал его, то, как он пытался слепить из него старшего брата… И эти поцелуи. Сладкие, нежные, до невозможности трепетные. Ядовитые насквозь. Ведь Рицка – это все, что осталось от Сеймея. Последняя его частичка, внешне почти копия. И совершенно иной внутри. Соби целовал не Рицку. Он целовал память о Сеймее. Их было только двое, кто искренне переживал его смерть. Их мать могла неделями не вспоминать о существовании второго сына. Собственно, как выяснилось позже, их с Чистым Бойцом объединяло только это. Знал ли Сеймей, оставляя младшему брату своего Стража, чтобы тому не было одиноко после его «смерти», что сделает только хуже? Да, Рицка не спорит, Соби притупил боль потери, но… Лучше та боль, чем эта. Яд слов, действий, обещаний, поцелуев пропитал мальчика, вытравил на сердце имя человека, которому все это притворство наверняка осточертело. Закрепил право собственности за Соби, которому лишний орган и даром не был нужен. Сердце у него имелось свое, и на нем выгравированы совсем иные иероглифы. С Рицкой их связывает только фамилия. Так глупо. Он ведь умный, развитый не по годам, но эту маленькую аферу раскрыть не смог. Его слишком мало предавали, он не привык к этому чувству. Видимо, придется. Он бы наверное и дальше жил в своем придуманном мире, где существовала взаимная любовь, если бы сегодня не случилось двух вещей. Первое: он в толпе, мельком увидел брата. Ошибки быть не может, Рицка в совершенстве знает каждый изгиб этого лица, каждую морщинку. Сеймей был в компании какого-то темноволосого взрослого парня с длинными волосами и выразительными зелеными глазами. Раньше за такие глаза жгли на костре. Брат выглядел усталым, бледным, а его спутник… Пожалуй, выражение его лица было близко к безнадежности. Всего мгновение. Краткий миг. Рицка даже не успел окликнуть Сеймея, настолько был ошарашен его увидеть. Но, мальчик бы только порадовался воскрешению любимого брата, он ведь помнил про обещание Соби. Он верил, что тот не оставит его. Сейчас Рицка четко осознавал, что те обнадеживающие слова были сказаны блондином под давлением. Он собирался их сдержать, он не знал, что его обожаемый Агнец жив. И мог пообещать что угодно мальчишке, с которым ему навязали быть счастливым. Он честно старался это сделать. Но, это только первый гвоздь в крышку гроба рицкиного мира. Теперь, изменившееся поведение Соби нашло объяснение: он тоже видел Сеймея. И считает, что тот скоро заберет его. Что скоро он прекратит играть роль влюбленного и вернется к тому, с кем играть не нужно. К тому, кто и так любим. Последним же стала сегодняшняя находка. Простенький альбом в кожаном переплете. Черные вытертые корочки и всего тридцать одна страница. На каждой один и тот же человек. Прорисован любовно, детально. От шерстинок на задорно торчащих ушках, до складок на джинсах. Идеальные черты, мягкая улыбка, добрый прищур глаз. Не Рицка. Соби никогда не рисовал его. И когда мальчик заикался об этом, неизменно соглашался и благополучно «забывал» в итоге. Рицка не настаивал. И вот… Как ножом по сердцу. Соби любил и любит Сеймея. Только его и никого больше. А Сеймей… Ему нужно было исчезнуть, правдоподобно исчезнуть. Отследить такого сильного Бойца, как Соби в Системе легче легкого, потому его нужно было «оставить в живых» и куда-то пристроить на время. Да и младшему братишке нужен присмотр, особенно учитывая состояние их матери. Одно просто идеально подошло другому. Вот только Соби ничего нельзя было знать об инсценировке. Он бы не удержался от поиска Агнца и порушил бы тому игру. Все пробелы в рассказах Агатсумы и собственных наблюдениях мальчика заполнились. Но, судя по тому, что Сеймей открыто разгуливает по улицам… Его проблемы разрешились. Вот только он не пришел за Соби ни через неделю, ни через две. И Рицка подслушал из телефонного разговора Стража, что брат знает, что Рицка привязался к Соби. Сеймей боится причинить младшенькому боль. И что-то еще. Про Нисея. Вроде того, что он в том же положении, что и ушастый брюнет. Он тоже не нужен. Соби по-прежнему улыбался, но теперь его улыбка была еще более искусственной, чем раньше. Он замкнулся в себе, стал много рисовать и почти не разговаривал. Рицка думал, что больнее чем то, когда он узнал правду уже не будет. Он ошибался, это было во много раз хуже. Мальчик задыхался в отчаянии Соби. Скоро взрослый начнет его ненавидеть. ……… Соби бездумно смотрит на чистый холст. Уже час. Не двигаясь, дыша медленно и редко, и так же моргая. Если не следить за движением грудной клетки, можно решить, что он уже мертв. А возможно, в душе он агонизирует. С того момента, как Рицка увидел брата прошел месяц. Ни он, ни с ним так и не связались с требованием вернуть Стража. - Соби, - тихо зовет мальчик и парень выходит из апатии. Привычно нацепляет на лицо участливую улыбку. - Да, Рицка? - Хватит, Соби. Ты мучаешь несчастный холст столько времени. - Ничего не приходит в голову, - виноватое пожатие плечами. Такой знакомый жест, такой родной и чужой одновременно. - Нарисуй его. - Кого? – непонимание во взгляде голубых глаз прогоняет из них мутную пелену. - Сеймея. Нарисуй Сеймея. - Рицка? – на выдохе, беспомощно. - Нарисуй, - повторяет брюнет. – И уходя, оставь его мне. - Уходя? – натянутая улыбка. – О чем ты, Рицка? Сеймей… м…мертв. Рицка устало качает головой. - Нарисуй, Соби. И уходи. Он ведь запрещает тебе вернуться из-за меня. Скажешь, что я тебя прогнал. Скажешь, что я тебя не люблю. И что мне ничего от него не нужно. Никогда. - Котенок, - Соби смотрит на резко повзрослевшего ребенка с сожалением, но, кажется и не думает его отговаривать. – Не любишь… А… - Уже не имеет значения. - А картина? Рицка усмехается. Холодно и отстранено. - Сожгу. И пепел отправлю по почте. Не волнуйся, я найду куда. Скажи ему, что он похоронен и оплакан, что он может не воскресать. - Рицка, он хотел, как лучше, - оправдывает Соби, как и положено верному Бойцу. - Посмотри на меня, Соби. Мне лучше? Взрослый осекается, поджимает губы. И начинает смешивать краски. ….. Кучка сизого пепла аккуратно запечатана в конверт. Рицка, как и обещал, нашел адрес брата. Он не переживал по этому поводу, квартира явно была съемной, и найти другую, проблем у Сеймея не составит. Соби ушел. Уже почти не больно. Рицка живет дальше, топит эмоции в общении с друзьями, отвлекает себя, как может. И, вроде, даже начало получаться. Он научился готовить, ставя акцент на европейскую кухню, потому что Соби предпочитал национальную. Неожиданно начал писать стихи. Друзья говорили, что дико депрессивные, но хвалили. Научился мастерски притворяться перед доктором Кацуко. Для нее он остался наивным ребенком. Жил он теперь один. Кацуко-сенсей, прознав о неадекватности матери Рицки, отправила ту на лечение, сгрузив опеку над несовершеннолетним мальчишкой отцу. Которому было абсолютно все равно, как тот живет. Он исправно присылал деньги на проживание, платил за квартиру, но сам не появлялся. Именно это оказалось самым трудным. Рицка отвык от одиночества. Вот и сейчас, проводив Юико и Яёя, которые у него гостили, он вновь остался наедине с тишиной пустого дома. Мальчик встряхнулся. Нужно постирать школьную форму, а то не высохнет до утра, а он на нее сегодня сок пролил. Еще нужно подмести пол, помыть за гостями посуду, убрать остатки угощения в холодильник и подумать над завтрашним меню. Ах, да! Еще же уроки. Дел невпроворот. Звонок в дверь заставляет подростка выключить воду и отставить недомытую тарелку в сторону. Рицка озадаченно нахмурится. Кто это может быть? Может, Юико что забыла? Она может. Мальчик открывает дверь, даже не глядя в глазок. И удивленно застывает. - Привет, - добродушно улыбается длинноволосый зеленоглазый брюнет. - Привет, - на автомате отвечает Рицка. - Меня зовут Акаме Нисей. В ушастой голове тут же щелкает. Это тот самый парень, что был с братом! Боец, кажется. - Чего тебе надо? - Оя, какой ты бука, - шутливо грозит пальцем Нисей. – Что, даже не впустишь? - Мне нечего сказать Сеймею, - отрезает Рицка, намереваясь захлопнуть дверь. Но незваный гость придерживает ее рукой. Весь его легкий тон как ветром сдуло. - Я не от него. - А? - Так впустишь? - Проходи. Нисей устраивается на кухне, осматривается и останавливает свое внимание на мальчике, пока тот домывает посуду. Рицке неуютно под этим пристальным взором, он нервно полощет хвостиком, прижимает ушки и передергивает плечами. В конечном итоге не выдерживает и резко разворачивается, натыкается на изучающий насмешливый, но не злой взгляд и тушуется. - Так чего тебе надо? - Я и сам не знаю, - бесхитростно отвечает Акаме. – Наверное, хотелось увидеть брата Сеймея. Сравнить. - И как? – получается резко. - Вы абсолютно разные. Рицка не знает, что сказать. Этот странный парень смущает его. Манерой говорить, интонациями, поведением, словами. Он не верит словам, но по-прежнему прекрасно различает интонации. И Нисей не врет. Он предельно искренен. И это тоже пугает. Размышления мальчика прерывает странный звук. Рицка хмурится, пытаясь понять его источник… И едва не начинает неприлично смеяться, понимая, что это урчит в животе у нежданного посетителя. - Есть будешь? – предложение вырывается само собой. - Спрашиваешь! – довольно. И Рицка со смешанным чувством наблюдает, как уплетают его пасту. С такой скоростью, словно его несколько дней не кормили. - Ты отлично готовишь, - хвалит парень, не смущаясь просить добавку. – У тебя явно талант. - Просто кто-то очень голодный, - парирует Рицка. Он отлично знает свой уровень. Съедобно и даже вкусно, но ничего запредельного. - И все же, - настаивает Рицка, когда Нисей сыто отставил тарелку. – Зачем ты пришел? - Недоверчивый какой, - бурчит парень. – Ну, возможно мне просто не куда было пойти. Видеть этих двоих, сил моих больше нет. И еще делают вид, что озабочены кем-то, кроме себя. Лицемеры. И резко переходя. - Можно я у тебя переночую? - Э?! - Да ладно, приставать не буду. Честное слово Стража. Понимаешь, ты – Жертва. Сильная Жертва. А я неприкаянный Боец. У меня на тебя инстинкты срабатывают. - Держи свои инстинкты при себе, - мрачно. И вновь ни грамма лжи. И что с ним делать? - Я… вообще… очень милый тип… - зевает Акаме. – С окружением не срослось… вот я… и… - Нисей? – удивленно, глядя, как тот положив голову на руки довольно причмокивает во сне. Так быстро сморило, или притворяется? Мальчик трясет визитера за плечо, но реакции не добивается. И правда, спит. - Нисей, - Рицка удваивает усилия. – На кухне спать нельзя. До кровати дойди. Ну, как бы не был заморожен в последнее время Рицка, а оставить все как есть не мог. У Нисея же потом спина болеть будет просто зверски! Рицка знает, он как-то раз так уснул. Волшебное слово вырывает Акаме из цепких рук Морфея. - Кроватка, - улыбается парень, повисая на Рицке и позволяя отбуксировать себя в спальню. Но, соприкоснувшись с горизонтальной поверхностью, отпускать гостеприимного хозяина не спешит. Ежится. - Холодно. Младший Аояги мысленно соглашается, согреть комнату перед сном он не успел. - Теплый, - еще одно емкое пояснение, и мальчишку прижимают сильнее, заваливая на кровать. - Эй! - Тст! – строго. – Спи. Рицка недовольно выдыхает, возится в кольце рук в тщетной попытке выбраться. На него лишь еще раз цыкают и прижимают собой к матрасу. Подросток смиряется с ролью живой грелки, суля этому гнусному манипулятору на утро все кары мира. И подозрительно быстро проваливается в сон. ….. Ощущение одиночества отступило, нехотя, обещая вернуться. Но потом. Сейчас же Рицке было тепло, уютно и ничего менять в сложившейся ситуации не хотелось. Он расслабленно потягивается, лениво приоткрывает глаза. Тут же сталкиваясь взглядом с подозрительно довольными зелеными глазами. - Утречка! – шепотом рапортует Нисей. Ночью они притерлись к друг дружке еще ближе, спутываясь конечностями. И теперь этот клубок плотно прижимал тело к телу не оставляя даже намека на маневр. Рицка краснеет. - Доброе утро, - получается как-то неубедительно. С тех пор, Нисей приходит каждый день. Ужинает, помогает убрать посуду, играет в видеоигры пока Рицка занят уроками и по какой-то причине и с помощью явно магии, каждую ночь оказывается в постели мальчика. А как-то даже помог с уроками. И после этого не уставал следить за успеваемостью мальчишки, щедро ее подпинывая. Вскоре, в шкаф Рицки перекочевали чужие вещи, а сам дом перестал быть для Акаме временным ночлегом. Стало привычно, что, помимо чая, на кухне появился кофе. Молотый. И Рицка научился его варить. Нисею нравится. В ванной оккупировалась вторая щетка, шампунь и гель для душа. Нисей проводил захват территорий незаметно, не давил, как Соби, отвоевывая пространство тихо и даже как-то ласково. И, самое главное, не лез целоваться. Хотя, настрой парня стал ясен Рицке практически сразу. - Это что?! – гневный окрик Нисея настиг Рицку на пороге ванной. - Что? – не понимая. Перед его носом потрясли пачкой сигарет. - Ты куришь? - Нет, - растерянно, но тут же беря себя в руки. – А даже если да, какая тебе разница? - Рицка, - опасно щурясь. – Я не Агатсума, я глупостям потакать не буду. Ты не куришь. И точка. Это вредно. - С чего ты взял, что имеешь право мне указывать? – фыркая. Почему-то вмешательство Акаме Рицку совершенно не злит. Вот почему так? - Потому что я тебя приручаю. - Чего?! - Этот чертов Агатсума! – зло. – Ты к себе близко не подпускаешь, не доверяешь совершенно. Я столько раз пытался тебя поцеловать, но у тебя такая реакция, что… - Но… - пытается возмутиться мальчик на подобное откровение. - Поясню сразу. Да, ты мне нравишься. Нет, твой брат мне ничего не приказывал, это моя инициатива и если Сеймей о ней узнает, вполне может и покалечить. Нет, я не пытаюсь тебя как-то использовать. Что еще? Да, я действительно хочу тебя целовать (и не только, чего уж врать), нет, просто так. Без всякой передачи Силы. Нет, мне плевать, что ты талантливый Агнец. Захочешь - Систему больше никогда не увидишь. И да, мне плевать, что мы разноименные и плевать, если ты не дашь мне свое имя. Да, если появится твой природный, я его… нет не убью. Но претендовать на тебя он не захочет. Рицка на все выше сказанное только и может, что растерянно хлопать глазами, да открывать и закрывать рот. Вот такого он не ожидал никак. Да, блин! Даже возразить не получается! Нечем! Нисей заранее отмел все его возражения. И снова. Ни капли лжи. - И я решил таки закончить медицинский и устроиться на работу. Должны же мы на что-то жить. - Ты учился на врача? – удивляется Рицка. - Ага. Патологоанатома, - смеется Акаме. - Паяц, - констатирует мальчик. - Как-то так, - согласно. Подтаскивает подростка к себе. Утыкается носом в вихрастую макушку, умиротворенно выдыхает. - Так можно? - Нет, - складывая руки на груди. - Вредина, - ласково, все же целуя мальчишку в висок. Тот на удивление спокоен. - Тебе нет, мне да, - продолжает мысль Рицка, неуклюже клюя парня в губы. - Ого, - впервые на памяти Рицки Нисей теряется. Ушастый интриган с интересом прослеживает процесс осмысления. В конце концов, жизнь не закончилась на Соби. Ставить на себе крест рано. Возможно, его вытащит из этой трясины именно Нисей? - Кстати, ты что-то говорил о возможном выходе из Системы? - Ты хочешь? - Пожалуй, нет, - признает мальчик. - Почему? Раньше… Рицка перебивает. - Это еще одна ниточка, о которой не следует забывать. Может аукнуться. - Тогда можно создать новую ниточку, - загадочно улыбаясь. - М? - Потом узнаешь. Лет этак в восемнадцать. Рицка так часто краснеет в присутствие этого невозможного человека! Нисей улыбается своим мыслям. Малыш наверняка понял его неправильно. Ушки… К ушкам он хочет подобраться, ну может годика через два. Его совершенно не волнует закон, если Рицка не будет против. Но тело мальчишки сформируется достаточно годам к шестнадцати. Сейчас же это будет слишком больно. Нет, ушки и Нисей подождут. А вот в восемнадцать… В каких там странах разрешены однополые браки?