Чего в сказках не бывает?

      Банально и глупо. Егору казалось, что во время полёта он успел запачкать штаны. Обидно до неизвестно чего! Гордый поступок — спрыгнуть вниз с крыши двадцатипятиэтажки! И об...ся?! Или всё-таки нет? В теории самоубийцы, шагающие с крыш, балконов, подоконников, обрывов (последнее романтичнее), погибают в полёте от разрыва сердца. Как теперь узнать, был приступ медвежьей болезни аль нет? Назад в жизнь ведь не вернёшься, не проверишь...       Стоп! Куда назад?! Он что, спал и просыпается? А как же прощальное письмо родителям, консьержка, не желавшая пускать его к мнимым друзьям в новостройку, взлом дверей на чердак и специфический запах битума на раскалённой июльским солнцем крыше? Как же ужас понимания, что земля приближается с невероятной скоростью и ничего уже нельзя исправить?       Мог ли он выжить после такого падения? Только по воле теории вероятности. Это сколько же у него должно быть сейчас переломов? Ускорение свободного падения, помноженное на его восемьдесят два кг... Или множить не надо? Физика всегда была для Егора тёмным лесом, который он старался обходить стороной. Та-ак, о чём это он? О переломах? Они должны жутко болеть. Или не должны? Наверное, шок. Если он выжил, во что верилось слабо (но ведь кто-то задавался идиотскими вопросами «выжил — не выжил»!), то сейчас он должен находиться в больнице, облепленный трубочками и накачанный «по самое не могу» обезболивающим. Иначе говоря, сейчас он должен находиться в бессознательным состоянии.       Возникает вопрос: как он, бессознательный, задаёт вопросы?