Звездочка

Паренек бьет хлестким куском ткани наотмашь, не жалея своих сил, а меня и подавно. Сжимаю и разжимаю кулаки. Веревки, оплетающие руки и ноги уже натерли кожу, оставляя кровавые борозды и лиловые подтеки. Тело измучено и изодрано. Бич свистит, пронзая воздух и распарывая плоть. Паренек замахивается и ударяет вновь, вкладывая всю ярость. В ушах стоит звон, но молча, терплю, стискивая зубы. Не впервой. Кровь на лице засохла, образуя багряную маску. Веки смыкаются, но взор ещё устало взирает на людей. Девочка за спинами наблюдателей и моего мучителя отчаянно мечется, цепляясь тонкими ручками за железные края опоры. Уходи, звездочка. Уходи. Нечего тебе наблюдать за проливающейся кровью. Многое тебе предстоит увидеть, но пусть хотя бы картины моих истязаний тебя не преследуют в ночных кошмарах. Упрямишься, говоришь что-то одному из парней, тянешь его за ткань рубашки. Но от тебя, девочка, отмахиваются. Не слушают и не хотят слышать. Им главное выбить информацию, любым способом. Я давно покинул своих родичей. Отшельником живу на окраине этого богом забытого леса. Одному жить опасней и хуже. Но будучи одиноким, ты предоставлен сам себе. От матери мне остался старый дневник в кожаном переплете с давно пожелтевшим пергаментом. Древесным углем делаю заметки и зарисовки. Травы и растения. Полезные и ядовитые. Животные. Час желтого тумана. Безопасные воды. Укрытия на случай, если мой дом будет обнаружен. Слежу и изучаю, уже давно привык существовать в одиночку. Детям со звезд не понять, что скрывающиеся в лесах земляне намного опасней, чем можно представить. Они давно утратили человечность. Только инстинкты, только ощущения. Родичи мои, прячутся в темных дебрях лесов, птицами скользят в кронах, выслеживая. Их лица выкрашены в ритуальные краски. Тела их, как и мое собственное, но только раненное, испещряют защитные знаки. Мы верим, что они нас защищают, хоть немного. Копья, клинки и стрелы их смазаны ядом. Отравившись и не найдя противоядия неминуемо погибнешь. Я отыскал антиподы, едва не отправившись к душам предков от одной лишь шальной стрелы выпущенной охотницей Аньей. Из вязкого болота забытья вырывает резкое движение. Лишь спустя пару секунд, будто осознаю, что мальчишка загоняет металлический штырь в обмякшую ладонь. Хриплю и рычу. Мой затуманенный болью разум гаснет. Держусь из последних сил. Во рту все пересохло, а соль и сталь от крови отравляют все нутро. Картинки плывут перед глазами. Краски мутнеют и блекнут. Девочка ранит себя отравленным ножом. Порез проступает темным багрянцем на коже. Яд ещё остался на лезвии. Я вижу желтоватые разводы. Но его слишком мало, чтобы началось отравление. Глупая, звездочка. Так хочешь спасти мальчишку? Даже сквозь толстые стены я слышу его хрипы. Мечется в агонии. Яд постепенно пропитывает весь его организм. Девочка раскидывает передо мной мои же снадобья. Кровь стекает по её руке, окропляя холодный пол. Киваю на крайний флакон. В её взгляде облегченье. Улыбка смягчает её уставшее лицо. Темноволосый паренек хмурится, недоверчиво окидывает взглядом то меня, то девчушку. Испуганной птицей подлетает ко мне. Вытаскивает штырь. Подавляю болезненный хрип. Слышу переговоры. Они уходят. Мои мученья заканчиваются, хоть и ненадолго. Девочка приходит позже. Промывает мои раны. Холод воды обжигает запекшиеся раны, но хрупкие маленькие ладони успокаивают. - Линкольн. Мое имя Линкольн. Пусть погибну я, но хоть мое имя будет известно ей. - А я Октавия. Она оживает, робко улыбается и бережно стирает кровь с моего тела. Дикой кошкой рычит и скалится, когда приходит один из моих надзирателей. Сверкает золотисто-зелеными очами, но отступает, временно смиряясь. Бросает беглый взгляд на меня и покидает мою тюрьму. Девочка яркими вспышками появляется в моей темнице. Придя в очередной раз, я замечаю в её глазах молчаливую уверенность и непоколебимость. Острым лезвием разрезает мои путы, освобождая. Помогает натянуть одежду. Совсем как у них. Боль раскатывается по всему телу. Говорю ей, что ведь все равно узнают, что она помогла. Упрямится. Опять. В который раз проявляет поразительное упрямство. Не дай себя убить. Киваю. Чем ближе я к знакомым мне территориям, тем сложней меня убить. Уже собираюсь уходить, как останавливаюсь, будто что-то забыв. Прикасаюсь губами к её губам. Я слышал о том, что сотню лет назад земляне так выражали свои чувства. Не знаю, что такое чувствовать. Чувствовать, что-то больше чем инстинкт выживания и самосохранения. Я бы попросил девочку-звездочку меня научить, но это бесполезно. Мы больны. Мы потеряны. Мы привыкли жить без чувств. Мне жаль её. Девочку с красивым именем. Октавия. Маленький дивный цветок, к которому я прикасаюсь своими огрубевшими руками. Маленький дивный цветок, который зачахнет на груде костей. Отчетливо слышу биение ее сердца. Касаюсь на прощанье ладонью её лица и спутанных каштановых волос. Девочка не должна больше бояться. Она должна быть сильной, чтобы выжить. Понимаешь, звездочка? Она понимает и знает. Девочка больше не будет бояться. Когда я впервые увидел её - руки потянулись к её испуганным глазам, в которых плескалось отчаяние. Теперь в её глазах зелень перерожденных лесов и отблески далеких звезд.