Закономерность

Вне зависимости от частоты появления гостей в доме или квартире каждого человека, у него есть люди, которых он видеть всегда рад... ...или же не рад никогда. Даже если сам он – страна. – Оля-я-я! – кто бы мог узнать в этой радостной девушке суровую Наталью Арловскую? – Наташа, – с теплой улыбкой Украина обняла любимую сестру. Ответ на первый вопрос – только Украина. – Я так рада тебя видеть, – совершенно искренне проговорила Ольга Брагинская, отпуская Беларусь. – Проходи, не стой на пороге. Любите ваших маленьких сестер. Даже если они уже не такие уж маленькие. Даже если их боится сам Большой Брат Россия. – Как там братик Россия? – с неким маниакальным блеском в глазах спросила Наташа, сидя с чашкой чая в гостиной. – Он часто говорит обо мне? Он меня вспоминает? Он сердится, что я ушла от него? Он... – Он пару раз говорил о тебе, – поспешно прервала увлекшуюся расспросами сестру Ольга. – Ему жаль, что теперь мы с тобой живем отдельно от него. Он иногда навещает меня. Кстати, сейчас он уехал к нашим балтам, он говорил мне. – Ясно, он любит тебя больше, – надулась Наташа. – Ну что ты, – Украина пододвинулась ближе. – Он относится ко мне ничуть не теплее, чем к тебе. – Теплее, – возразила Наташа. – Я ревную, знаешь ли... Украина машинально огляделась по сторонам. – Ты стесняешься? – недовольно спросила Беларусь. – Нет, но ведь нас может услышать кто-то вроде Польши или Литвы, – пролепетала Ольга. – Стесняешься! – обличающе ткнула пальцем ей в плечо сестра. – Только не надо врать, что тебе все равно. Украина промолчала. Наташе, видимо, было нечего прибавить, нечего весомого, и она тоже молчала, вертя в руках пустую чашку из-под чая. – Давай погуляем, – неожиданно произнесла она после долгой неловкой паузы. – Сейчас. – Давай, – коротко ответила Украина. Равновесие, хлипкий консенсус был уже нарушен, как оно и бывало всегда в те разы, когда какая-то из них навещала другую. Но теперь Украину это волновало меньше, ведь все это было частью некой программы, с завидным упрямством претворявшимся в жизнь Ее Величеством Некой-Хреновой-Закономерностью. Погода на улице была по-майски теплой, но, как обычно, слишком переменчивой: во второй половине дня пошел дождь. Всю дорогу Беларусь поедала взглядом сестру, даже когда они под руку шли домой под двухцветным зонтиком Ольги. Украина понимала: когда они придут домой, Беларусь не преминет сказануть что-то такое, отчего она, Ольга Брагинская, жутко смутится и снова обеспокоится о толщине и наличии ушей у стен. Они сидели на диване, снова пили чай. Странный (с точки зрения постороннего) взгляд Наташи ничуть не смягчился, даже наоборот – стал как-то пронзительней, как если бы это были рентгеновские лучи. На улице было темно – тучи заволокли еще недавно такое чистое и ясное небо. Хлестал дождь, который мог бы дать сто очков вперед обычной английской мороси. – Я соскучилась по тебе, – наконец сказала Наташа. – Я по тебе тоже, – коротко отозвалась Украина. – Я тоже соскучилась. Беларусь придвинулась ближе и крепко обняла сестру за талию. Украина погладила Наташу по голове, а та потянулась к ее губам и поцеловала ее. Нет, не по-сестрински. – А если нас однажды увидит Иван? – задала Украина свой обычный вопрос, который она высказывала ровно столько раз, сколько такие ситуации случались. – Да не умрет же он от этого, в конце концов, – пробормотала Беларусь. – А то, что не убивает нас, то делает нас сильней, – она крепче обняла Ольгу и уткнулась лицом ей в шею. – Кто так сказал? Знакомая фраза... – заметила Украина. – Какой-то немец, но это ведь не важно, – ответила Наташа, щекоча губами шею Украины. – Ну да, – прикрыв глаза, пробормотала Ольга и положила руки на спину Наташе. – Совсем не важно. – Оль? – через пару минут такого стояния Наташа подняла голову. – У, – коротко отозвалась Украина. Наташа приподнялась, быстро поцеловала ее в губы и шепнула: – Может, куда-нибудь пойдем? – Можно в мою комнату, – Ольга на секунду прикоснулась губами к губам сестры, будто боялась, что ее кто-то увидит. – Да ну-у-у, – протянула Наташа. – Это уже неинтересно. Знаешь, а у меня есть идея. – И какая же? – А вот сюрприз, – Наташа взяла сестру за руки и потянула куда-то далее по коридору. – Сейчас узнаешь. *** – Кладовка? – удивленно спросила Украина. – Именно, – Беларусь расплылась в улыбке. – Смотри, как романтично, – она кивнула на ящики и коробки, слабо видные в интимном полумраке комнаты. – Романтика среди колбасы и овощей, – высказалась Ольга, критически оглядывая помещение. – Но, вообще, я не против, если тебе не мешает запах сала. – Пахнет оно, конечно, замечательно, – ответила Беларусь, наклоняясь к одному из ящиков. – Но ты все равно пахнешь вкусней, – она разогнулась и, поймав Украину за талию, прижала к себе. Ольга положила руки на плечи Наташи и склонилась к ее губам. Обычный, легкий, почти сестринский поцелуй перерос в страстный, с языком, такой, что Ольга глухо застонала. Беларусь запустила руки в волосы Украины и заставила ту наклониться сильней. Оторваться пришлось, когда воздух в легких закончился. – Ну что, продолжим? – с улыбкой предложила Беларусь, переводя дыхание и одновременно теребя ленту на блузке Ольги. – Продолжим... – пробормотала та и поймала блуждающую по ее груди руку Наташи. – Наташ, снимай платье. – А ты помоги... – игриво шепнула девушка и сжала свободной рукой вторую руку Украины. И Ольге пришлось расстегивать пуговицы на платье зубами, как бы мимоходом щекоча губами оголявшуюся кожу. На этом платье Беларуси пуговицы были от выреза до талии, что было как раз кстати. Сзади оказался ящик, на который Беларусь села. Все еще держа руки Ольги, она потянула сестру к себе. Ольга подошла и опустилась на колени. – Наташ. – У, – отозвалась Беларусь, гладя волосы Ольги. – Ноги раздвинь. – Какая ты нетерпеливая, – промурлыкала Наташа и послушалась. Затем она поерзала, чтоб Украине было удобней, и, снова положив ей руки на голову, притянула сестру к себе. На некоторое время в кладовке воцарилась почти полная тишина, прерывавшаяся, однако, шумным дыханием Беларуси. – Знаешь, что странно? – неожиданно спросила Украина, подняв голову и выныривая из-под платья Наташи. – Что-о-о?.. – томно спросила та. – От этого ящика пахнет салом! – убежденно ответила Ольга и даже подняла указательный палец для пущей убедительности. – А что, не должно?.. – не меняя тона, спросила Наташа. – Ну, если я не ошибаюсь, тут водка как бы должна быть. – Может, ты перепутала, – нетерпеливо ответила Беларусь. – Да так ли это важно? Прошу, продолжа-а-ай... – конец фразы утонул в ее страстном стоне, поскольку Ольга угадала ее просьбу, не дослушав до конца. Наконец, Наташа, разрумянившаяся и тяжело дышащая, слезла с ящика и прислонилась к стенке, одергивая платье. – Оля, ты чудно это делаешь, – пробормотала она, довольно улыбаясь. – Повернись спиной, – и, дождавшись, пока Украина исполнит просьбу, положила руки ей на живот и принялась, повернув голову так, чтоб видеть, расстегивать пуговицы на комбинезоне сестры. Закончив, она приподнялась на цыпочки и несколько раз страстно поцеловала Ольгу в шею, проводя по ней язычком, что заставило обычно спокойную Украину застонать от удовольствия. Затем Наташа обошла Ольгу и красноречиво кивнула головой на тот самый ящик. Украина послушно села и принялась возиться с тесным комбинезоном, пытаясь его снять. – Давай я тебе помогу, а то нет мочи смотреть, как ты так эротично извиваешься, – облизнув губы, со смехом произнесла Беларусь. Она взялась руками за штанины у щиколоток сестры (сапоги были сняты еще в са-а-амом начале) и потянула их на себя. Комбинезон не поддавался. – А чтоб его... – произнесла Беларусь и удвоила усилия. Комбинезон поддался, но как обычно, слишком внезапно и резко: по инерции Наташа качнулась назад и упала на пол. Украина обеспокоенно нагнулась к ней, натягивая длинную блузу ниже на бедра. Беларусь подняла комбинезон, оказавшийся у нее на лице, села и захихикала. Украина облегченнно вздохнула и улыбнулась. – Ложись, чего уж тут, – и Беларусь, решив не вставать, на коленках подлезла к ящику, на котором сидела Украина. – Какие неудобные рукава, – заметила Наташа, подтягивая их повыше и пододвигаясь поближе к Ольге. Она положила руку на бедро Украины и провела кончиками пальцев по нему. Ольга прикрыла глаза и задержала дыхание. – У меня руки не слишком холодные? – деловито спросила Беларусь. – Нет... все хорошо, продолжай, – прошептала Ольга. – Ну, ты смотри. Если тебе будет холодно, говори, – менторским тоном проговорила Наташа. – Л-ладно, – произнесла Ольга, сквозь зубы втягивая воздух, так что это было больше похоже на стон. Если Наташа во время любовной ласки просто тяжело дышала, то ее обычно такая рассудительная и спокойная сестра, не сдерживаясь, стонала. – Твои стоны так заводят, – хмыкнула Беларусь, когда Украина со вздохом откинулась на стоящий сзади высокий ящик. – Не вставай с ящика... – она сама взгромоздилась на него и теперь стояла на коленях над своей сестрой. Украина приподнялась, обвила Наташу руками за шею и впилась жадным поцелуем ей в губы. Наташа охотно выгнулась в объятиях Ольги и прижалась к ней, обхватывая своими бедрами ее бедра. Пальцы Беларуси скользили по шикарному бюсту Украины, мимоходом расстегивая еще не расстегнутые пуговицы на блузке. Шумное дыхание Наташи смешивалось со стонами ее сестры, когда обе девушки начали двигаться. Сливаясь в жадных поцелуях и вцепливаясь ногтями в спины и талии друг друга, они ерзали на ящике. Так длилось примерно пять-десять минут, по истечении которых Ольга снова откинулась на ящик сзади, а Беларусь неохотно слезла с ящика и механическим движением поправила подол расстегнутого сверху платья. – Может, пойдем отдохнем? – спросила Украина. – А ты уже устала? – с притворным удивлением спросила Беларусь и весело рассмеялась. – Ладно, пойдем, – она протянула руки сестре и помогла ей слезть с ящика. Украина подобрала комбинезон, сапоги, в очередной раз оттянула вниз блузку и, рука об руку с Наташей, направилась к выходу. *** «Охренеть», – оторопело подумал Иван Брагинский и в который раз приложился к бутылке украинской водки. – А ты уже устала? – смех Наташи, которого всегда так боялся Иван. – Ладно, пойдем. Чтобы его не заметили, Иван с бутылкой в обнимку быстро отполз за ящик. Раздались шаги, хлопнула дверь. Потом он осторожно высунулся, выполз из-за своего ящика к тому, из которого он стащил полдюжины бутылок и на котором его родные сестры... Наташа и Оля... «Нахуя я только полез воровать синенькую?..» – размышлял Россия, допивая «горiлку». Ну что же, любишь сестрину водку – люби и материал для немецкого кино лицезреть. «Мои сестры...» – отупело подумал Брагинский и живо вспомнил, как они друг дружке... И как целовались. О, как они целовались... «Блядь, блядь, блядь...» – Россия затряс головой, стараясь выкинуть эти мысли из головы, и со смутным чувством стыда и вины отдернул руку, которая сама собой поползла в брюки. Закономерность нарушилась. ____________ A/N: Не знаю, существуют ли какие-то каноны фем-слэша, поэтому делалось все без оглядки на какие-либо источники (исключая собственный мозг. Спинной). Натальин характер несколько изменен, потому что очень не хотелось вводить БДСМ в отношениях. Я вообще не люблю все эти штучки с семе-укешностью и ролью в сексуальном поведении. Надо сказать, и Ольга тут не совсем «в характере»; причина та же. Напоследок: автор любит критику и комментарии. И да - это бесстыдное выклянчивание, покорно соглашусь.