Переулок

Когда всё это началось?... — Мелло… — выдохнула Джейн, когда он мягко укусил чувствительную кожу шеи, отчего побежали мурашки по коже. Могло показаться, что он не услышал, но Мелло тут же накрыл ее губы страстным, требовательным поцелуем, который твердил: «Заткнись, дай мне закончить». А еще: «Потом, не сейчас». Но потом он тоже не выслушает. Джейн судорожно дышала, чувствуя, как теплые руки бледного, ледяного Келя обводят контур ее бедер, поднимая юбку, пока не вздернули ее выше талии. Когда она стала позволять ему такое? Когда она начала отдаваться целиком и полностью, покоряясь ему? … Он придавил ее к стене, вновь прижимая свои губы к ее шее, языком оставляя влажную дорожку вверх, к подбородку, к сухим губам, которые требовали поцелуя. Но он мучил Джейн, облизывая ее губы языком, не врываясь внутрь. Пришлось податься вперед, но он откинул голову назад, ехидно улыбнувшись. Он облизнул свои горячие губы. Как же красиво он это делает… Наконец, он поцеловал ее, показывая, что он здесь главный. Что ситуация под его контролем. Ненужно. Она и без того полностью отдавалась ему, подчинялась… Это было так неправильно. Необходимо. Он грубо стянул ее влажные трусики вниз ровно настолько, чтобы она могла раздвинуть ноги. Это стало просто необходимой составляющей ее и его жизни. Ни в коем случае не их. Именно ее и его. Этот экстаз стал необходим, без него не представлялась жизнь на земле.. Когда все это началось?.. Рука обвела линию ее талии, скользнула ниже пупка, еще ниже, пока не нашла вожделенное отверстие, сочившееся влагой. Мелло скользнул пальцем внутрь, вверх. Грубо, жестко, но это было так… Я подалась вперед, кинувшись ему на грудь. Он не издал ни звука, хотя, безусловно, его физиономия расплывалась в довольной ухмылке. Я двигалась в такт его движениям. Вдыхала жар, исходящий от него. Чувствовала его всем своим существом, пусть мы и не были обнажены… Второй палец скользнул внутрь, глубже, еще грубее, чем раньше. Я издала тихий стон и впилась ногтями в его спину, покрытую мантией и рубашкой. Я чувствовала, как он дрогнул. Когда я только успела обхватить его спину? Его движения ускорялись, а я двигала влажными ягодицами, извиваясь в его объятьях. Давай же, Кель, я готова. Всегда, всегда, прежде чем вставить, он возбуждал меня, доводил почти до пика, но, чувствуя, что я кончаю, что мои мышцы сжимаются, он вынимал пальцы и входил своим уже до боли набухшим членом внутрь, где было совсем горячо, скользко, желанно. Он не вынимал пальцы, продолжая двигать ими внутри меня. Глубже, быстрее… назад, вперед… вверх, вниз… внутрь, наружу… покусывая чувствительную кожу моей шеи, тяжело дыша, хрипя. Так, будто ему это доставляет безграничное удовольствие. Наверное, может быть, не знаю… Второй рукой он обхватил мою талию и прижал к себе, продолжая ласкать меня другой рукой. Теперь он залез под рубашку, лихорадочно ища застежку лифчика. Зачем… остановился… Нет… не сейчас… не мучай… Он, наконец, расстегнул лифчик. И вынул из меня пальцы. Недовольно выдохнув, я обмякла и свалилась всем своим телом ему на грудь. И потерла бедрами друг о друга. Михаэль мягко оттолкнул меня к стене. Подняв взгляд, я увидела, что он облизнул свои пальцы. Которые только что были во мне. Внутри. Я поморщила нос. Он резко прижался ко мне и прильнул пальцами к моим губам. И улыбался. Довольно улыбался. Так, будто победил в дуэли. Будто он первым пришел к финишу, а теперь требует награду за победу. Указательным пальцем он провел по моей нижней губе. Глубоко дыша, я высунула язык и его кончиком обвела контур влажной плоти. Он грубо сунул оба пальца мне в рот. Я закрыла глаза, облизывая пальцы. Влажные. С привкусом. Моим привкусом. Он понимал. Я могла попробовать себя на вкус. Когда всё это началось?.. Я слышала, как он расстегнул брюки. В этой тишине «молния» разрывала барабанные перепонки своим пронзительным звуком. Ухмылка не сходила с его лица. Полюбуйтесь. Лесстер и Кель здесь, у стены, в темном переулке. Хотелось бы посмотреть на это со стороны. О чем я только думаю. Не волнует. Он расстегнул кожаную жилетку. Я все еще облизывала его пальцы. Вкуса не осталось. Даже жаль. Я сглотнула, когда он прижался ко мне. Казалось, ближе некуда. Мои лопатки прижались к стене. Нет. Вжались в стену. Слились с ней. И я почувствовала Мелло внутри, почти в животе, чуть ниже, между ног. Прекрасно. И с чего это началось? Грубыми толчками он вынуждал меня ударяться спиной о стену. Заставляя ныть лопатки от боли. Очередные синяки, но это того стоит. Это стоит волны очередного оргазма, который был так необходим. Мой рот освободился от его пальцев, и я, наконец, смогла глубоко вдохнуть, а затем тяжело выдохнуть. Лишь бы не застонать. Неописуемо. Даже противно от осознания необходимости грубого перетраха с Келем. С Келем. Я снова поморщилась. Он сжал мои ягодицы, прижимая меня к себе. Если бы можно было узнать, когда мы впервые сблизились. Будто тот кусок моей жизни стерли из памяти, а необходимость продолжать это дерьмо осталась. Жилетка спала с его плеч. Он резко вышел, а потом снова ткнулся в меня. Грубо, без всякого терпения. Продолжая толкаться, заставляя позвонки гореть от боли на пару с лопатками. Я зажмурилась и, похоже, впилась ногтями в его спину. Когда я, черт возьми, успела обхватить его спину? Вздымающаяся, вспотевшая грудь Михаэля Келя обнажена, освобождена из плена влажной рубашки. Его плоть полностью в моем распоряжении. Я гладила его горячую грудь, которая, казалось, вот-вот взорвется, настолько сильно она вздымалась. Это самый настоящий экстаз. Я еще никогда не дотрагивалась до него, тогда как он лапал меня от макушки до пяток. Несправедливо… Я впилась ногтями в его мягкую кожу. Мелло потянул мою голову назад, за волосы, предоставляя мою шею в свое полное распоряжение. Пришлось отпрянуть от его груди, оставив неглубокие вмятины от ногтей. Какое-то безумие. Михаэль Кель хочет оставить очередной яркий засос на моей бледной коже. Всегда, пожалуйста. Продолжая толкаться во мне, он прижался к моей шее губами, облизал место очередного кровоподтека и присосался, как клещ. Я закрыла глаза. Непередаваемые ощущения. Безумные. Так хотелось застонать от удовольствия, но его рука прижалась к моему рту, не позволяя издать ни звука. Чувствовать Мелло внутри и на обнаженной коже шеи. Это просто невообразимое удовольствие. Он мягко укусил меня. Побежали предательские мурашки удовольствия и боли. Неужели я мазохистка? Не-вол-ну-ет. Смирись, Лесстер. Тебе совершенно наплевать на то, что Мелло – преступник. Он расстегивал мою рубашку. Одна за другой пуговицы выпрыгивали из петелек. Его руки дрожали от нетерпения. И вот, последняя пуговица расстегнута, он торопливо стягивал с меня лифчик. Правая рука. Левая рука. Вот он приник к ложбинке между грудями, глубоко дыша. Неописуемо. Прекрасно. Казалось, он хотел задохнуться во мне. Задохнуться мной. Его движения, толчки ускорялись. Казалось, что я сойду с ума. А что думал он? Он рыкнул, отпрянув от моей груди, зажмурив глаза. Как и я. Я тоже закрыла глаза. Зажмурилась. Не видя, но зная, что он тоже не видит и знает. И что же он думает об этом? Вот, что меня волнует. Что он думает об этом? Ему уж точно не наплевать. Его это волнует так же, как и меня. Теперь я окончательно убедилась, что, помимо наших различий, есть вещи, которые нас объединяют. Нам обоим необходимо, чтобы это дерьмо продолжалось. Мы оба не хотим знать, почему нас так тянет друг к другу. И нас обоих сводит с ума вопрос: когда все это началось? Я снова кинулась ему на грудь, прикусив нижнюю губу. Он сжал мои ягодицы так сильно, что, безусловно, там появятся синяки. Волна оргазма охватила нас одновременно. Ради этого стоит не обращать внимания на избитые лопатки и позвонки. Его рука уже была прижата к моему рту. Не зря. Он знал, что я застону. И мой стон затерялся в глубине глотки. Я почувствовала, как саднит место укуса. Я ощутила пронзительную боль в лопатках, которая нескоро пройдет, оставив после себя синяки. А он прикусил нижнюю губу, все еще жмурясь. Так жаль. Хочется, чтобы все проходило в подходящей обстановке. Но возбуждение превосходит мелкие неудобства. И это тоже нас объединяет. Так, когда же это всё началось?..