Убежать от судьбы

      Я просыпаюсь потому, что кто-то стучит в дверь моей палаты, но, не дожидаясь приглашения, свободно входит в нее. Я медленно открываю глаза, осознавая, что все тело пропитано холодным потом, словно этой ночью мне снился кошмар. Но сна я совсем не помню. Пытаюсь пошевелить рукой, но иглы, воткнутые в вену на тыльной стороне моей руки, мешают двигаться и доставляют дискомфорт. Тем временем незваный гость приближается к кровати, но я могу разглядеть лишь мужественный силуэт, потому что лица в таком освещении разглядеть фактически невозможно. Человек еще несколько секунд стоит над моей кроватью, явно стараясь разглядеть черты моего лица, а потом садится на обтянутое светлой кожей кресло, что до сих пор стоит рядом с моей больничной койкой. Тишина с каждым мгновением становится все невыносимее и тяжелее, во всяком случае, для меня. Теперь мне страшно даже запустить воздух в свои легкие, потому что это может выдать меня. Чувствую, что человек неустанно сверлит меня взглядом, и тело произвольно начинает ерзать от волнения и неудобства. - Я сильно ошибался, - послышался очень знакомый, родной голос, который всегда приятно ласкал мой слух, - когда выгнал тебя.       Я молчу, но пристально вслушиваюсь в каждое слово, стараясь уловить колебания в его голосе. Так непривычно слышать тон, с которым он разговаривает, его несомненно обворожительный акцент и забавное произношение согласных букв. Теперь приходит осознание того, настолько сильно я тосковала по нему и по всему, что связано с ним. Мы не разговаривали около недели, пока врачи до самого конца старались привести его в норму. - Просто, - он продолжил через некоторое время, - мне стало так страшно потому, что я могу потерять тебя слишком быстро.       Глаза уже привыкли к темноте, и теперь я могу разглядеть, как он сжимает переносицу большим и указательным пальцами. Его монолог снова прерывается. Я слышу его учащенное дыхание, которое выдает его волнение. Не могу не отметить, что в этот момент мне так сильно хочется дотронуться до его руки хотя бы кончиком пальца, но, кажется, он рассыплется прямо под моим прикосновением. - Неделя шла так медленно, что мне хотелось бросить все это к чертям, - он тихо смеется, но смех его кажется таким опечаленным. – Ты не оставила меня, а я не хочу оставлять тебя. Особенно сейчас.       Я делаю глубокий вдох и прислушиваюсь, ведь голос его начинает дрожать. Мне хочется прижать его к себе, но понимаю, что монолог не завершен. Держу себя в руках, стараясь не проронить ни слезы, хотя они уже просятся наружу. - Ты хочешь, чтобы я остался? – он спрашивает, безжалостно разрывая затянувшуюся тишину, нависшую между нами. Парень знает, что я все это время не сплю, а лишь слушаю и наблюдаю, но дает мне время обдумать все, за что я несказанно благодарна ему. – Потому что если ты хочешь, чтобы я ушел, то ты можешь сказать мне. Я приму любое твое решение.       Я не отвечаю, сама не понимая тому причину. Слова застряли где-то в горле, мне боязно даже сделать вздох. Сейчас он наверняка подумает, что я прогоняю его в ответ на тот случай, но это не так. Вижу, как он медленно поднимается, а мои пальцы сами сжимают простынь до такой степени, что даже сквозь ткань ощущать на коже ногти не очень приятно. Через несколько шагов он останавливается, оборачиваясь в мою сторону. Борюсь с дикой болью во всем теле и сажусь, все еще сжимая ткань. - Останься, - говорю так тихо, чтобы он смог услышать.       Парень облегченно вздыхает и возвращается на место, но не спешит прикоснуться ко мне, будто он боится подхватить что-то неизлечимое. И в эту же секунду понимаю, что не только он боится, но и я тоже. Боюсь, что одно лишь прикосновение может изменить многое в эту ночь, поэтому сама не спешу прильнуть к нему с распростертыми объятиями. Замечаю, что его рука тянется к выключателю, который расположен вблизи моей кровати. - Стой, - он застывает на несколько секунд, - мне не хочется включать свет.       И он слушает меня, смиренно положив руку на подлокотник кожаного кресла. Возможно, он думает, что мои глаза просто не привыкли к яркому свету больничных ламп, но причина кроется в другом. Чего не сделаешь ради того, чтобы он не видел белоснежные бинты, повязанные на мои запястья. В прошлый раз, когда он узнал об изрезанных когда-то мною венах, мы попали в аварию, которая разделила нас на долгие месяцы. Сейчас, когда он снова со мной, я не хочу вводить его в ярость и отчаяние. Не хочу снова заставлять его разочаровываться во мне. И теперь каждый день важен для нас обоих, потому что их осталось не так много. - Почему ты не оставила меня? – неожиданно спрашивает он. - Каждый день и каждую ночь, - начинаю я, силой выдавливая из себя слова, - я сидела у твоей кровати и ощущала только лишь пустоту и чувство вины перед тобой. В первый месяц я так отчаянно хваталась за твою жизнь, следила за каждым твоим вздохом, надеясь, что ты вот-вот проснешься.       Я делаю небольшой перерыв, потому что ком подкатывает к моему горлу с такой силой, что я уже не могу сдерживать слезы. Они катятся по щекам и падают на простынь, иногда попадая на тыльную сторону руки. Я все еще неподвижно сижу, но уже не смотрю в сторону парня, а куда-то вдаль. - Но ты не просыпался, - я продолжаю, но теперь он слышит, насколько сильно дрожит мой голос, - и тогда я пообещала дождаться тебя здесь. Прошел еще месяц, надежда начинала угасать, а врачи все твердили мне о том, что тебя уже ничего не держит. Тогда я проплакала несколько дней подряд, отказываясь от еды и лекарств, которые они так старались силой впихнуть в меня. Монолог обрывается только из-за того, что я смахиваю слезы, которые не прекращают скатываться по моим щекам. - А потом они сказали, - я сделала глубокий вдох, - что я посадила свое здоровье настолько, что мне осталось всего ничего. Я пыталась покончить с собой несколько раз, потому что думала, таким способом я помогу себе остаться с тобой. Маме и Лиаму пришлось уехать в Ньюпорт по своим делам, а я осталась совсем одна.       И тут я чувствую, как он садится рядом и крепко, но аккуратно прижимает меня к себе. Я даю волю эмоциям и плачу, уткнувшись в его плечо. Наконец-то могу почувствовать его запах и тепло его тела. Может быть, у него температура и он весь пылает, но это не имеет значения, как для него, так и для меня. Уже тот факт, что он рядом, делает меня намного счастливее, чем раньше. - Ты никогда не будешь одна, - тихо произносит он, обхватив мое лицо своими теплыми ладонями, - я всегда буду рядом с тобой.       Эти слова становятся для меня успокаивающим средством, которое мигом прогоняет все слезы прочь. На улице начинает светлеть, и дело приближается к рассвету. Шторы, которые висят поверх стеклянной двери на входе в палату, опущены. Теперь я с легкостью разглядываю его лицо, которое озаряется улыбкой, вижу его сияющие небесно-голубые глаза. Он притягивает мое лицо настолько близко к себе, что я чувствую его горячее дыхание на своих губах, а потом чувствую нежный и нетребовательный поцелуй, на который с радостью отвечаю. Он делает все так аккуратно, словно считает меня хрупкой фарфоровой куклой. Парень отстраняется от моих губ, а потом отодвигается на небольшое расстояние так, чтобы видеть мои глаза. - Может быть, это не самый подходящий момент, - он говорит тихо, а потом на несколько секунд замолкает, потому что кто-то проходит мимо моей палаты, - но мне нужно сказать тебе это, пока не стало поздно.       Я сжимаю челюсть, когда он вновь замолкает, не отводя от него взгляда. Парень отпускает мое лицо и теперь ладонью одной руки обхватывает мою шею сзади, все еще рассматривая лицо. - Знаешь, - он продолжает, а я начинаю часто моргать в недоумении, - за все время, которое мы провели вместе, ты подарила мне надежду. Надежду на спасение. Прежде всего, я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты сделала для меня. - Не стоит, - я шепчу, а лицо расплывается в улыбке. - Стоит, - парень все еще держится за мою шею, а я прикасаюсь к грудной клетке, которую только что несколько раз подряд пронзила колющая боль, - ты приняла меня таким, какой я есть. И у нас было очень мало времени, чтобы узнать друг друга еще лучше, чем мы могли бы узнать, но я верю, что жизнь благосклонна и подарит нам второй шанс на то, чтобы быть вместе. - Она уже подарила нам этот шанс, - говорю я, копируя движение его руки, и тоже обхватываю его шею. Игла доставляет моей руке дискомфорт, но я все же продолжаю: - она сделала это, когда вернула тебя ко мне.       Я люблю его. В моей голове крутится лишь одна фраза, которую я не осмеливаюсь произнести в его присутствии. Это чувство постепенно наполняет все мое тело, провоцируя спазмы в животе, которые все называют «бабочками». В этой комнате только я и он. Мы такие разные, но в это же время одинаковые. Когда-то, когда мы еще не знали о существовании друг друга, нас разделяло расстояние, а совсем недавно – кома. Но неизлечимая болезнь уже в который раз свела нас вместе, и только за это можно отблагодарить ее.       Тем временем ночь сменяется утром, а первые солнечные лучи врываются в больничную палату. Мы все еще сидим и смотрим друг на друга, до этого не проронив ни слова. Интересно, о чем он сейчас думает? Я разглядываю его лицо, которое почти не изменилось, лишь немного похудело из-за долгого отсутствия. И до сих пор не могу поверить, что это он. Именно он сидит сейчас передо мной и смотрит в мои глаза, а я смотрю в его, и больше нам ничего не нужно. Тишина ни капли не напрягает царящую вокруг обстановку потому, что я не ощущаю неловкости после произнесенных нами слов.       Я делаю неглубокий вдох и чувствую, что мои легкие можно будет выплюнуть наружу, если немного постараться. Чувствую боль и начинаю задыхаться, что несказанно пугает парня. Он нажимает кнопку вызова дежурной сестры, не отпуская моей руки, а моя свободная ладонь лежит поверх грудной клетки. Я жадно глотаю воздух, издавая странные и пугающие звуки, но вскоре вижу девушку, переступившую порог моей палаты. - Мистер Хоран, - говорит она, доставая из моей прикроватной тумбочки кислородную маску и баллон, - Вам следует покинуть нас до тех пор, пока Мисс Оллман не станет лучше.       Найл борется с желанием остаться и выходит из помещения, постоянно оглядываясь назад, а в это время медсестра надевает на меня маску, запуская через нее кислород. - Он уже знает? – спрашивает она, закрывая дверцу, за которой всего несколько секунд назад находился предмет. - Не все, - я отвечаю, наслаждаясь долгожданные порцией кислорода, проникающего в мои легкие.