Воспоминания.
Самый разгар боя. Адреналин кипит в крови, активизируя все рецепторы и навыки, заставляя действовать быстро, отмечая краем глаза, что рядом сражается Сириус, а дальше — и другие члены ордена. В голове чёткая мысль, что Рон, Гермиона, Луна, Джинни и Невилл в безопасности, их уже забрали отсюда Грюм и Люпин. Гарри впервые сражался так мощно. Всё, что было раньше, являлось чем-то куда менее ярким, словно он не давал выхода своей настоящей силе. Силе, о которой и сам не подозревал. Сейчас же он ясно чувствовал, как в нём скручивается магия, будто острая пружина. Поттер явно выигрывал и в какой-то момент оглушил своего противника и повернулся к Сириусу, а ещё через краткое, неуловимое мгновение, всё внутри оборвалось. Он видит зелёный луч и крёстного, который исчезает в арке. Сначала у Гарри случился ступор, а в голове скользнула мысль, что в который раз это чёртово заклятье отнимает у него близкого, дорогого человека. Обиды не было, только ярость, злость и тяжёлая ненависть. Густая, вязкая ненависть, которая затапливала всё внутри него. Поттер зашипел, чувствуя, как его сжимают крепкие, сильные руки Римуса. Люпин что-то говорил, а Гарри не слышал ничего, кроме отвратительного, мерзкого смеха Беллатрисы Лестрейндж. Гарри чувствует, что его магия взлетает, как поднятая ветром пыль. Она яростная и жестокая. Римус не может удержать такую силу и мощь, поэтому Гарри вырывается и бежит за Беллой. Он видит только её чёрное платье впереди, слышит смех женщины и плевать хочет на то, как захлопывается сзади дверь. Они оказываются в большом зале с огромным количеством каминов и окон, завешанных портретами действующего Министра Магии. — Я убила Сириуса Блэка! — кричала Беллатриса, кружась в центре зала. Гарри зашипел и женщина осеклась, чувствуя, как вязкая, тяжёлая магия затапливает всё помещение. Она обернулась и шокировано уставилась на внешне спокойного Гарри, лицо которого не выражало ничего, только сведённые брови выдавали его недовольство. Такого Поттера Лестрейндж никогда не видела, такой он пугал её. Глаза юного мага были тёмными, но отнюдь не стеклянными, скорее спокойно-яростными. Беллатриса хихикнула, делая несколько шагов назад, пытаясь сбежать через каминную сеть, но нет. Все камины были запечатаны почти неконтролируемой магией. По крайней мере, Гарри её не направлял, скорее, позволял ей направлять его. Но затмения разума не было, Поттер чётко и ясно понимал, что делает и зачем, как он это делает и к чему следует готовиться. — Круцио, — спокойно, почти безразлично и достаточно тихо произносит Гарри, взмахнув палочкой. Красный луч стремительно летит к ничего не понимающей Беллатрисе, сбивая её с ног. Упав на пол, она закричала, познавая всю мощь и ярость хорошего человека. Несмотря ни на что, Лестрейндж, да и все остальные, считала Гарри Поттера человеком хорошим, с огромным сердцем и огромным терпением. Но теперь именно ей довелось переполнить чашу терпения именно этого человека, который являлся невероятно сильным магом. Она корчилась на полу, теряя остатки разума, билась в конвульсиях и кричала почти нечеловечески. Длинные ногти скребут по каменному полу, отрываясь от пальцев. Её голова постоянно бьётся об пол, разбиваясь в кровь. Чёрные волосы слиплись от крови, которая текла даже из глаз. Гарри молча и почти безразлично смотрел на обезумевшую от страданий и боли женщину, чувствуя, как его собственная магия возрастает и разбивается о стены помещения и скручивается вокруг него самого. Белла всё кричала, и Поттер поймал себя на мысли, что эти крики и скрежетания его порядком раздражают. Сочтя эту мысль варварской и жестокой, Гарри поднял палочку: — Авада Кедавра, — впервые в жизни холодно бросил Поттер, выпуская зелёное проклятье и прерывая страдания Лестрейндж. Женщина резко вскрикнула и замерла в неестественной позе. Гарри безразлично скользнул взглядом по мёртвому телу и скривился. Ему плевать на смерть Беллатрисы, а магия клокотала внутри и снаружи, переплетаясь с яростью и холодной ненавистью. — Гарри... Поразительно, на что ты, оказывается, способен, — послышался сзади довольный голос. Голос, который Поттер способен был узнать из тысяч других. Шипящий и приглушённый, он был подобен ледяному ветру, пронзая до самой души. Гарри обернулся, осматривая Волан-де-Морта: тёмные одеяния скрывали худощавую фигуру, придавая ей величественность и устрашающую могущественность, лицо имело зеленоватый оттенок, а глаза-щёлочки почти скрывались под массивными надбровными дугами. Он не был похож на змея, только на странного ящера. Эта мысль развеселила юношу, и Поттер усмехнулся, жёстко и предвкушающе. — Да, я, как видишь, тоже могу убивать, — ответил Гарри. Они оба двинулись по кругу, как дикие звери, присматриваясь друг к другу. Оба понимали, что та дуэль, год назад, не была настоящей. Волан-де-Морт тогда ещё не восстановился полностью, а Гарри в тот момент не владел своей истинной силой. Теперь и только теперь это будет дуэль на равных. Дуэль двух сильных, если не сильнейших, магов. — И что на это скажет Дамблдор? — спросил Волан-де-Морт, внимательно следя за своим вечным врагом. У обоих палочки были наготове, оба были готовы в любой момент кинуться в атаку и защищаться. Они следили друг за другом, не спеша делать первый шаг. Две магии летали вокруг них, переплетаясь и грозя вот-вот схлестнуться в ожесточённом бою. Атмосфера в зале накалялась всё больше. Ни один из двух кружащих магов не обращал внимания на рвущуюся под напором других магов защиту. Вот-вот сломаются двери и маги прорвутся сквозь камины. Никто не видел мёртвого тела некогда самой верной приспешницы Тёмного Лорда. Медленно, не сговариваясь, две магии переплелись и обновили защиту, усиливая её в разы. — Его тут нет, — ответил Гарри. Оба были спокойными, но только с виду: внутри у обоих клокотала ярость, холодная ненависть и жажда боя и победы. Они понимали, что кто-то из них умрёт сегодня, а может быть, умрут и оба. Им было плевать, потому что оба думали: «Если я и умру, то только вместе с этим живучим гадом». Даже Волан-де-Морт, который так долго стремился к своему бессмертию, жаждал этой победы или смерти. — Но он узнает, — парировал Том. Этот разговор тянул время, позволяя присмотреться к противнику, понять ход его мыслей и тактику. Сейчас они были, как на шахматной доске, забыв о том, что ни у одного нет армии. Их войском была магия, способная на очень многое. — Это будет потом. Пусть скажет то, что скажет, — почти философски заметил Гарри, замирая на месте. Том остановился напротив. Два хищника замерли, подготовка была завершена. Вот-вот начнётся самая главная в жизни обоих битва, которая решит исход Второй Магической Войны и их судьбы. — Это хороший день, чтобы умереть, Гарри Поттер, — сказал Волан-де-Морт, поднимая палочку. — Пожалуй, тут ты прав, — ответил Гарри, поднимая свою палочку. Магия сконцентрировалась за спинами своих носителей. Больше не будет произнесено ни слова, больше не будет едких замечаний, криков и чего-то подобного, только бой и сплетения вихрей магии. Они дерутся между собой несложными заклинаниями, но вокруг них пылало Адское Пламя, рыча диким львом, и кружила вода, в подобии мощного змея. На пол сыплются осколки стёкол, не задевая двух магов. Их магия сплетается огнём и водой вокруг и над ними, а Том и Гарри ведут свою собственную дуэль, словно два полководца, которые сражаются почти независимо от своей армии. Где-то мелькали молнии и яркие вспышки от схлестнувшейся магии. Они не устали, но оба чувствовали, что достаточно изучили противника, а противник достаточно изучил его самого, и конец близок. Вот-вот прозвучит последнее проклятье, и кто-то погибнет. Палочки останавливаются одновременно и одновременно напрягаются тела, магия замирает за спинами своих носителей. Она защитит их и будет с ними до самого конца. — Авада Кедавра! — слова разбиваются о сильнейшие потоки магии. Она взвивается двумя мощнейшими вихрями, унося жизни двух сильнейших магов. Они были рождены, чтобы совершить революцию в магическом мире, чтобы подчинить себе саму магию. Они вместе падают замертво на пол, а магия спокойно оседает на стенах. Она сделала всё, что требовали её носители, и теперь может немного отдохнуть.Конец воспоминания.
Драко сидел, не веря в то, что услышал. Гарри не мог пытать, а потом убить человека. Он и раньше понимал, что за всеми этими секретами скрывалось что-то воистину страшное, ужасающее сознание. Никто и никогда не говорил о том, что увидел в тот день в одном из залов Министерства Магии, а посмотреть, видимо, было на что. Малфой не знал, что бы чувствовал он, пройдя через такое, но что-то внутри ему подсказывало, что он бы сломался. Сломался бы и любой другой. В пятнадцать лет Гарри пережил многое, взял на себя убийство, уничтожение главного врага всего Магического Мира, взял на себя дела сразу двух великих родов Британии, не дав им пасть и раствориться во мгле, потеряв своё влияние в обществе. Человек, воспитанный в семье маглов, вынужден был поднять на ноги и так осунувшиеся рода, вести переговоры и учиться тому, чего не знал никогда. Драко не был уверен, что смог бы совершить нечто подобное, это вообще было за гранью его понимая. — После того, как в меня попал луч Авады, я почувствовал прохладу и странное головокружение и... умер. Просто умер на какое-то мгновение, которое превратилось в длительное время...Воспоминания.
Гарри открыл глаза и осмотрелся: он сидел в каком-то автобусе, совершенно белом и почти пустом, одетый в синие джинсы и белую рубашку с закатанными рукавами. Босые ступни касались прохладного пола. Рядом сидел спокойный и умиротворённый Том. Опираясь руками на сиденье впереди, он насвистывает какую-то странно знакомую мелодию. Его спокойный взгляд карих глаз был устремлён вперёд. Как ни странно, но злости не было, ярость прошла, а внутри осталась лишь гнетущая пустота. — Ты умер? — хрипло спросил Гарри. Том повернул к нему голову и улыбнулся, немного сощурив глаза. Так по-детски, что и не верилось. Было так странно видеть в этом человеке знакомого с детства друга. Здесь нет обид и злости, здесь они на равных, впервые способны рассказать друг другу о том, что на самом деле чувствуют друг к другу. — Да, — ответил Риддл. Гарри вздохнул. Легче от осознания этого факта ему не стало. Пустота внутри давила. Юноша знал, что это за пустота. Раньше на её месте жил большой сильный зверь. Любовь. Она была его личным хищником. Сильная, с острыми клыками и когтями, она функционировала, заполняя собой его душу, а теперь её не стало. После смерти Седрика его личный зверь был ранен, тяжело, даже смертельно. Постепенно рана затягивалась, но гнойный нарыв проходить не хотел. Сегодня смерть Сириуса вскрыла этот нарыв, позволив гною попасть в кровь, заражая её, отравляя сильного зверя. Любовь умирала в конвульсиях, когда Гарри, убивая Беллатрису, собственной рукой выдирал её сердце из груди. Больно, безжалостно, сурово. Теперь на него давила пустота и было холодно. — Я тоже умер? — спросил Поттер. — Нет, ещё нет, — ответил Том, снова отворачиваясь и продолжая насвистывать ту самую песенку. Гарри точно знал, что слышал эту песенку раньше, но вспомнить слов никак не мог. Риддл же был именно таким, каким Поттер помнил его человеком. Высокий, красивый, аристократичный с тёплыми карими глазами, вьющимися каштановыми волосами, бледной кожей, правильными чертами лица. Сильный, уверенный в себе, магический. — Почему? — спросил Гарри. Юноша ничего не понимал, но Том, как и прежде, знал всё и всё мог объяснить. Поттер так не умел. Он не был и в половину так силён и умён, как Риддл. Тогда почему же он смог ему противостоять? — Потому что ты сильнее, чем я, — сказал Том, прерывая свою песенку, а после опустил глаза. — Гарри, мы с тобой очень похожи, думаю, ты это заметил. Два одиноких, непонятых лигра, бродящих между мирами в поисках своего места. Я бы хотел второй шанс, но, боюсь, поступил бы так же, — задумчиво произнёс Риддл. Гарри сглотнул под его пристальным взглядом и отвёл глаза. Ему вдруг стало очень больно и тоскливо, и хотелось плакать, а Том только улыбался. Мягко и светло, как и сам Поттер когда-то, как любящий старший брат. Их жизненный путь был действительно похож, как будто они — два брата: старший и младший. И Гарри хотел бы сейчас прижаться к нему, чтобы старший пожалел и помог справиться с той болью, которая терзала его изнутри. — Почему? — всхлипнул юноша. Из его глаз не лились слёзы, но пустота внутри пылала зияющей дырой. Выжженной, орошённой солью. Том вздыхает, прижимая к себе расстроенного юношу, ещё совсем ребёнка. Сейчас он корил себя за то, что заставил этого мальчика повторить его собственный путь. Разница была лишь в том, что за Риддла всё решала судьба, а за Гарри решал он. — Так устроен мир. Кто-то рождается, а кто-то умирает. Ты очень сильный маг, Гарри, и теперь твоя сила возрастёт во много раз. Природа и пространство будут в твоей власти, как были в моей. Не совершай моих ошибок, — Том всё так же улыбался, поглаживая растрёпанные чёрные волосы. Гарри не знает, что сказать и как. Ему больно, тяжело и одиноко. Он потерял всё. Всё, чем жил и дорожил. Успокаивали только аккуратные поглаживания Риддла и знакомый до дрожи мотив. Где же он слышал его раньше? Этот вопрос будет занимать его ещё не один день. — Я не хочу, — говорит он, цепляясь бледными пальцами за рубашку Тома и сиденье впереди. Риддл качает головой и отстраняет от себя юношу, крепко держа его за плечи и глядя в печальные, растерянные зелёные глаза. — Выйди из автобуса, тебе ещё слишком рано умирать. Смысл жить есть всегда. Я только прошу тебя запомнить меня вот таким, пожалуйста, — говорит Том. На просьбу это мало походило, скорее, на чёткий приказ. Гарри приказы не любил, но это же Риддл, как его можно не слушаться... Поттер сглотнул ком в горле и, кивнув, поднялся, двигаясь к выходу. Он не хочет жить, не хочет прощаться, не хочет помнить, но всё же оборачивается у самого выхода, чтобы запомнить сияние карих глаз, ободряющую улыбку и уверенный кивок головы. Он обещает себе помнить, жить и бороться. Улыбнувшись, Поттер выходит из автобуса, проваливаясь в темноту. Всего секунду он видит Сириуса, Седрика, маму и папу и думает, что хоть с кем-то успел попрощаться. — Прощай, Томас Марволо Риддл, наследник Салазара Слизерина, самый могущественный маг этого века, — тихо шепчет Гарри перед тем, как распахнуть глаза. Очнувшись на полу в Министерстве, Поттер чувствует невероятную боль в спине — видимо, он упал на какие-то осколки. По щекам текут слёзы, руки в крови, а в душе пустота. Он медленно поднимается, понимая, что уже никогда не станет прежним. Он постарел на несколько десятков лет, но запомнил. Навсегда.Конец воспоминания.
Гарри открыл глаза и поднялся, чтобы очертить пальцами золотые буквы. Легче после рассказа не стало, только хуже. Все, кого он любил, мертвы. — Что тут делает могила Волан-де-Морта? — спросил Драко. Информация его шокировала. Теперь становилось ещё более очевидно, почему раньше его парень говорить на эту тему не хотел. Это было сложно, больно и очень тяжело, а Гарри справлялся с этим так долго и совершенно один. — Не Волан-де-Морта... Тома. Тут все воспоминания Томаса Марволо Риддла, — сказал Поттер, ведя рукой по золотым буквам имени мужчины. В голове тут же всплыл тот самый мотив. Гарри вспомнил его спустя два месяца, когда в очередной раз приехал в дом, где провёл единственный год со своими родителями. Он вспомнил, как когда-то, когда он не мог заснуть в доме тёти и дяди, в его голове пел красивый мужской голос с лёгкими шипящими интонациями: Sound the bugle now — play it just for me As the seasons change — remember how I used to be Now I can't go on — I can't even start I've got nothing left — just an empty heart I'm a soldier — wounded so I must give up the fight There's nothing more for me — lead me away... Or leave me lying here Sound the bugle now — tell them I don't care There's not a road I know — that leads to anywhere Without a light I fear that I will — stumble in the dark Lay right down — decide not to go on Этот голос успокаивал и дарил немного грустной надежды. Он звучал мягко, но так обречённо, что Гарри иногда задумывался: как же ему помочь этому странному голосу, что он может сделать? Возможно, это не просьба о помощи, а наставление ему самому: Then from on high — somewhere in the distance There's a voice that calls — remember who your are If you lose yourself — your courage soon will follow So be strong tonight — remember who you are Ya you're a soldier now — fighting in a battle To be free once more -Ya that's worth fighting for И голос подтверждал его догадки, напевая немного мощнее, но всё так же мягко, осторожно, без давления. Успокаивая, усыпляя и пророча длинный путь. Драко смотрел на задумчивого, мягко улыбающегося Гарри, который с восхищением и наслаждением смотрел куда-то в пространство. Тёмный принц, потерявший своего короля. Он всё ещё восхищался им, но готовился сам взойти на трон. Малфой и сам не знал, почему думает именно так, но думал и наслаждался тем, что он — единственный, кто имеет право называть этого принца своим. — Ты любил его? — спросил Драко, поднимаясь и обнимая своего парня. Гарри вздрогнул и откинул голову ему на плечо, глядя в потолок склепа. Тёмный свод был подобен ночному небу, усеянному тучами. Поттер порой подумывал воскресить дом в городе, а потом отказывался от этой идеи. Эти руины были памятником, символом, поэтому восстановить его означало уничтожить память о том дне. Уж лучше жить в замке Поттеров, который находился в Шотландии, но Гарри не хотел. Ему нравилась квартира в Лондоне, живом и великом, поэтому он не торопился куда-то перебираться. — Это сложный вопрос. Мы так долго были врагами, что в итоге стали чем-то сродни братьям. Знаешь, когда ты начинаешь понимать противника, как самого себя, то неизбежно начинаешь любить его. Том во многом придавал мне сил, он сделал меня сильным, упорным и научил бороться, ценить жизнь и никогда не забывать, кто я есть, — ответил Поттер. Драко улыбнулся, целуя шею своего парня и вдыхая приятный запах его волос. Такой родной, нужный и любимый. Малфой чувствовал, как стена между ними рухнула, позволяя увидеть Гарри такого, каким он был: сильного, но ранимого, весёлого, но умеющего печалиться, короля, но всё ещё принца, дикого зверя, который мурлычет под умелой лаской. — Гарри, ты выйдешь за меня замуж? — спросил Малфой. Поттер приоткрыл рот, оборачиваясь к довольному Драко. Вопрос застал его врасплох, и он не знал, как правильно реагировать. Малфой рассмеялся, глядя на удивлённого Гарри. Он бы ни за что не расстался с Гарри, не отпустил его от себя. Да, история действительно была не из приятных, но это было совершенно не важно, ведь теперь Драко знал правду, а, значит, Поттер действительно доверяет ему и готов открыться, позволить заглянуть в свою душу. — Ты уверен, что это хорошая идея? — спросил Гарри. Теперь уже Малфой удивлялся, глядя на Поттера. Он уже давно хотел сделать предложение своему парню, но, видимо, Гарри совершенно не горел желанием скреплять их отношения браком и говорить о них обществу. — Что это значит? — спросил Драко. Гарри нахмурился, не уверенный, как лучше ответить на этот вопрос, как рассказать правду, которая в полной мере заденет собственнические инстинкты Малфоя. — Это значит, что последний, кто сделал мне предложение, — мёртв, — ответил Поттер. Драко сжал пальцы на тонком запястье Гарри. Ничего подобного он уж точно не ожидал. — Седрик делал тебе предложение? — хрипло спросил Малфой, чувствуя, что вот теперь он действительно ревнует. Гарри вздохнул и кивнул, не глядя в глаза Драко. Он не думал, что дело дойдёт до разговора о его личной жизни и, тем не менее, Поттер был готов рассказать правду. Теперь уж точно раскрывая всё. — Да. Он сделал мне предложение за неделю до третьего этапа Турнира. Я согласился. Мы вместе решили, что официальное предложение он мне сделает после того, как мы вместе выиграем Турнир. Следующим утром мы сделали себе татуировки. Мне — волка, потому что это был его Патронус, а ему — змею, потому что Седрику нравилось, как я говорю на парселтанге. Через несколько дней его не стало. Знаешь, почему я особенно сильно ненавижу Аваду? Никогда не успеваешь попрощаться. Тот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, а на самом деле отнял у меня любимого человека и надежду на счастье, — сказал Гарри и, не позволив Малфою что-то ответить, продолжил: — Ты — тот, кто смог вернуть мне эту надежду. Мне всегда будет кто-то угрожать — такая уж у меня жизнь... Но тебя я потерять не хочу, — сказал Гарри. Драко вздохнул. Он не думал, что у Поттера и Седрика всё было так серьёзно. Ведь дело чуть не дошло до свадьбы. Малфой с трудом представлял, как бы сложилась его жизнь, если бы Волан-де-Морт не убил Диггори. Стыдно признать, но сейчас Драко был в некотором роде даже рад его смерти. Вот только Гарри вряд ли с ним согласится. Поттеру было больно вспоминать о том дне. Дне, когда он подумал, что потерял смысл жизни. После смерти Седрика Гарри осталась только боль и тяжёлая жажда мести. Но после смерти Тома лучше не стало, только хуже... А потом появился Драко, и боль прошла. — Это не важно. Всё это позади, — сказал Малфой, становясь на одно колено и доставая синюю коробочку. — Ты выйдешь за меня? — повторил свой вопрос Драко, открывая коробочку и демонстрируя кольцо. Гарри, сглотнув, посмотрел на тонкое серебряное кольцо с аккуратным алмазом в великолепной оправе. Поттер был действительно шокирован этим предложением, но и счастлив одновременно. Он любил Драко и был готов позволить лишь ему одному надеть на палец кольцо, а на шею — ошейник. Лишь ему одному он готов подчиниться полностью. Всецело. — Ты его давно с собой носишь? — почти риторически спросил Гарри. Малфой покачал головой и усмехнулся. Видимо, Поттер быстро пришёл в себя, раз уже смеётся, а глаза сияют озорным блеском. Он рад был этому блеску и улыбке. — С месяц уже, — произнёс Драко, надевая на палец Гарри кольцо. Было совершенно не важно, что вслух Поттер согласия не дал: его глаза и улыбка говорили в разы больше, чем способны были донести слова. Малфой поднялся и поднёс руку парня к своему лицу, целуя её. Гарри усмехнулся, облизывая губы и внимательно глядя на свой палец с обручальным кольцом. — Месяц? И так долго молчал? — притворно удивился Поттер. Малфой хмыкнул и резко дёрнул парня на себя, обнимая и целуя полные нежные губы. Гарри улыбнулся в поцелуй, обвивая руками шею Драко и отвечая на этот поцелуй. Не разрывая этого контакта губ, бывший слизеринец легко перенёс их прямо в родную квартиру. Больше всего сейчас он хотел прикоснуться к своему Гарри. Поттер улыбнулся, как дикая кошка, и облизнулся, сверкая зелёными глазами. Отстранившись, он медленно обошёл Драко со спины, прижимаясь к нему всем телом и зарываясь носом в платиновые волосы. Малфой хмыкнул, следя за пальцами Гарри, которые очень медленно расстёгивали маленькие пуговки на его рубашке. Куда делся плащ, блондин не знал, да и не важно это было сейчас. Поттер покрывал кроткими поцелуями острые плечи, постепенно стягивая рубашку. — Я не был уверен, что тебе это нужно. Шесть месяцев ты изводил меня своими поездками, танцами со всякими девушками, ужинами с парнями, улыбками в камеры и молчанием обо всём том, что рассказал сегодня. Ммм… мне так хотелось увести тебя куда-нибудь и поцеловать, оставить свою метку на твоём теле, чтобы все знали и видели, что ты не свободен, — с придыханием ответил Драко, пока Гарри медленно спускался поцелуями от плеч вниз по спине, вдоль позвоночника к пояснице и обратно. Малфой млел от этих нежных прикосновений. Поттер медленно расстегнул ремень его брюк, чувствуя явный бугорок под ширинкой. Лизнув поясницу, Гарри щёлкнул пальцами и Драко уже стоял босиком на их пушистом ковре. Порой брюнет просто обожал свою магию, а ковёр он выбирал сам. — Неужели я вёл себя так ужасно? — спросил Поттер, поднимаясь поцелуями к шее и снимая с Драко мешающие ему брюки. Малфой усмехнулся, переступая через собственную одежду и садясь на кровать. Гарри смотрел такими глазами, что можно было сойти с ума. Сейчас Поттер был похож на затаившегося, готового к прыжку хищника. Прекрасный, опасный и очень возбуждающий. — Уж поверь, — сказал Драко, любуясь этим опасным, но своим собственным зверем. Гарри притворно задумался, покусывая губу. У него было несколько идей о том, как загладить свою «вину», а ещё он знал, что у Малфоя тоже есть идеи на этот счёт. Драко любил покомандовать, и Поттер уж точно не хотел ему препятствовать. — И как мне искупить свою вину? — хитро спросил Поттер, всё так же стоя на месте и глядя в глаза Малфоя. Драко довольно облизнулся, скользя взглядом по всё ещё одетому Гарри. Он хотел его и уж точно не собирался себе в чём-то отказывать. Этот день принадлежал ему. — Раздевайся и иди сюда, — почти приказал Малфой. Поттер с дьявольской улыбкой стал раздеваться: куртка, рубашка, обувь, джинсы... Одежда слетала с его тела медленно, оголяя кожу с идеальным загаром. Драко всё время удивлялся: откуда только у Гарри такой загар? У юноши было великолепное, хорошо тренированное тело с бронзовой кожей. — Так и будешь меня рассматривать или коснёшься уже? — спросил Поттер, усаживаясь на колени Малфоя и целуя его. Драко ответил на поцелуй, беря инициативу в свои руки. Он крепко сжимал талию своего уже жениха, чувствуя, как его тонкие пальцы скользят по спине и плечам, лаская тонкую кожу и посылая по ней мурашки. Гарри же таял в сильных, но нежных руках. Разорвав поцелуй, Поттер толкнул Малфоя в грудь, заставляя лечь на спину. Снова улыбнувшись своей дьявольской улыбкой, Гарри стал спускаться поцелуями по груди парня, не оставляя меток, но дразня аккуратными прикосновениями губ и скольжением языка, который медленно оставлял влажные дорожки на молочной коже, очерчивал ключицы, соски и пресс. Драко с наслаждением принимал эти ласки, зарываясь пальцами в волосы парня. Поттер с улыбкой подтянулся на руках обратно к лицу Малфоя, целуя его и, с помощью магии, лишая их обоих остатков одежды. Драко, почувствовав освобождение от нижнего белья, резко перевернулся, подминая Гарри под себя. Он с едким наслаждением оставлял багряные метки на атласной нежной коже, кусая её и зализывая ранки. Поттер постанывал и изгибался под властным напором Малфоя, который с жаждой оставлял на завоёванном теле свои следы. Гарри царапал его спину и плечи, отвечая на поцелуи и позволяя владеть своим телом. — Я говорил, что ты слишком сексуален в чёрном? — спросил Драко, скользя раскрытыми ладонями по стройным ногам, сжимая бёдра. Гарри посмотрел на него из-под полуопущенных ресниц и усмехнулся пухлыми, покусанными, алыми губами. Совершенное искушение в чистом виде. — Что-то такое я припоминаю, — задумчиво ответил Поттер, раздвигая ноги и приглашая на правление, если подобная формулировка возможна. Драко усмехнулся и резко, даже слишком, вошёл в желанное тело, замирая на несколько мгновений. Гарри вскрикнул, укусив плечо своего парня. Слизнув выступившую из раны кровь, Поттер расслабился, откидываясь на подушку. Малфой лизнул губы Гарри и стал двигаться, постепенно наращивая темп и целуя плечи и шею своего жениха. Поттер скрестил ноги на талии Драко и прятал стоны наслаждения в поцелуях плеч и шеи. Касаясь любимого тела, Малфой чувствовал, что ещё немного — и пружина возбуждения в его теле распрямится. — Люблю тебя, — шепнул Гарри, толкая Драко в мир чистого наслаждения. Поттер довольно прикрыл глаза, чувствуя собственную разрядку. Это было похоже на удар электричества, которое смешивается с кровью. — Я тебя тоже... И скоро весь мир узнает, что ты принадлежишь мне, — с улыбкой ответил Драко, укладываясь рядом с Гарри и рассматривая его тело. Поттер приоткрыл один глаз и хмыкнул, впрочем, не возражая. Ему было плевать на общество и его мнение. Он раскрыл любимому человеку всю правду о своей жизни и не жалел, а со всем остальным они справятся. Вместе.