Без лишних слов

      Мария Хилл привыкла быть сильной, скрывать свои чувства, прячась за маской агента. Но теперь, когда она все еще чувствовала на своей коже осторожные прикосновения всегда жесткой Виктории, Хилл была в растерянности. Она не могла снова дать слабину, но другая её часть: та Мария, что жила глубоко внутри и могла позволить себе слезы в подушку, переживая смерть товарищей-агентов, была уверена, что это ее долг — она не может уйти не попрощавшись, сделать вид, что ничего не произошло.       Для Марии тот раз был случайностью — просто одна ночь, когда Хилл устала: ей надоели правила и хотелось послать всю привычную жизнь ко всем чертям. А Виктория оказалась рядом. Без нотаций о морали и долге каждого агента, без лишних слов, которые не нужны были Хилл, которые все равно были бы пустыми. Хэнд просто была рядом, делясь с Марией тем, чего ей так не хватало — простым человеческим теплом. Хилл знала, что утром все будет, как всегда: она агент Щ.И.Т.а, у нее есть обязанности, а все остальное не имеет значения. Она точно знала, Виктория сделает вид, будто ничего не было; как знала и то, что все это будет маской — для Хэнд каждое мгновение прошедшей ночи не было ошибкой или случайностью. Мария все еще помнила, как сквозь сон слышала голос женщины. Хэнд укрыла ее обнаженное и в тот момент беззащитное тело одеялом, погасила тусклый ночник и осторожно, словно боясь спугнуть, открыв себя, коснулась щеки Марии губами:       — Спокойной ночи, агент Хилл, — после чего бесшумно покинула комнату, чтобы больше не вернуться, чтобы на следующий день все стало по-прежнему.       Мария Хилл медлила: все происходящее теперь казалось ей неправильным. Все, к чему она привыкла, рушилось на глазах. Мир изменился: Щ.И.Т. не будет прежним, ее жизнь не будет прежней. Но переменам ее не сломить. Мария боялась только одного — признаться себе. Признаться, что она опоздала, не успела понять, что для нее было важно, что когда-то случившееся не было ошибкой. Хилл осторожно, словно боясь открыть себя, опустила красную розу перед безжизненно-серым камнем — она точно знала, Виктория любит красное. Пересохшими, чуть дрожащими губами, Мария прошептала:       — Спокойной ночи, агент Хэнд, — после чего тихо покинула кладбище, чтобы больше не вернуться, чтобы на следующий день все стало по-прежнему.       Агент Хилл привыкла быть сильной, скрывать свои чувства — выдержит и теперь.