Твоя, моя, чья-то ещё любовь

Я касаюсь твоих волос, невесомо, нежно, словно бы расслабляя их корни, успокаивая и тебя тоже. Отдаю своё тепло твоей ладони, сжимаю её несильно, поглаживаю, обнимаю тебя тоже несильно. И вытираю твои слёзы. Они капают беззвучно на бетонный холодный пол, растекаются, всё это лишь вода. А внутри тебя наверняка сейчас вулкан. Он гневится, он призывает тебя сделать хоть что-то или извержение произойдёт быстро и накроет тебя. А затем и меня накроет твоей истерикой. Я не буду ничего говорить, когда ты начнёшь как в бреду задавать один и тот же вопрос. "Почему?" Потому что я сама не знаю. Всё в жизни случается, видимо, не судьба. Пожалуйста, перестань колотить то место, где столь важный орган своим маленьким кулачком. Я сочувствую. Пытаюсь. Но не знаю, не понимаю, как это! Прости, прости меня, что я так слаба. Я не могу защитить тебя, я не могу уберечь тебя, не могу запереть темные врата, которые у каждого в жизни хоть раз, но открываются. Я могу лишь молча выслушивать твои всхлипы и невнятные вопросы, обрывки мыслей. Наконец, я вздыхаю спокойно - ты спокойна, почти спокойна. А значит и мне тоже легче. Легче дышать, легче воспринимать свет слишком светящей в раскрасневшиеся глаза лампочки, легче отдавать тепло, ведь ты, наконец, принимаешь его. Смотришь на меня, будто тебя озарило, в тебе словно что-то щёлкнуло, ты улыбаешься! Господи, покажи мне свои белоснежные зубы, я так давно их не видела! Покажи мне свои ямочки на щеках, пожалуйста, мне их так не хватало! Всё точно хорошо? Ты уверена? Всё точно в порядке? Твоё сердце всё ещё болит, прости, я не знаю чем ещё могу помочь. Ты встаёшь и размазываешь по своему белоснежному лицу слёзы и сопли, а затем улыбаешься. Твоя улыбка убийственная. Для меня она всегда дороже всего. Твоя белая сорочка вся в косметике, так как ты ей вытерла лицо. Я вижу твои зелёные водянистые глаза, в них плещется отчаяние с безумием. Что ж, почему бы и нет? Главное, что ты выдержишь это. Выдержишь всё, что случится с тобой плохое, ведь я рядом, я всегда с тобой рядом. Хочешь, я сварю тебе кофе и мы посмотрим на небо на крыше? Хочешь? А хочешь, я сделаю вкусный чай из ромашки, достану твой любимый молочный шоколад и я почитаю тебе книгу, пока ты с удовольствием будешь уминать уже то печенье, что я припасла для тебя, на очень крайние случаи. Или обниму тебя и мы будем лежать так всю ночь, разговаривая о звёздах, о том, как быстро летит время или о том, что жираф каждый день очень сильно трудится, таская на себе свою же шею. Будем говорить и говорить, пусть о бессмысленном, но тебе ведь всё равно бы понравилось. Хочешь? Видимо, нет, не хочешь. Мне жаль, прости меня. Я не могу остановить тебя, когда ты берёшь свои вещи, снимаешь ту самую белую сорочку и одеваешь джинсы с лифом и разноцветной майкой, словно какой-то хиппи, мне жаль, что я не могу остановить тебя, когда ты одеваешь свою поношенную обувь, заляпанную чёрт знает чем и подбегаешь ко мне, обнимая мимолётно - на прощание. На твоих губах ещё больше расцветает улыбка, как солнце, выглянувшее из листа облаков, когда телефон пиликает, а на экране высвечивается нам обеим знакомое имя. Ты снова утираешь слёзки, а затем визжишь от счастья: кажется, у вас снова всё хорошо. Показываешь мне сообщение, в котором нет ни капли правды, ты сама это знаешь, ты знаешь это! А затем с любовью целуешь экран своими пухлыми губками, как недавно я целовала твою кожу на лбу. И, попрощавшись, уходишь, снова, нет, опять! оставляя меня одну. "Сколько можно?" Эхом в моём туманном сознании проносится вот уже тысячный раз. Чувство горькое, мне непривычное, но уже встречавшееся мне не второй, и не третий, раз. Я хочу пить. Подставляю голову под лучи раскалённого солнца, прикрываю мокрые глаза рукой, сжимаю зубы. Хочется психовать, хочется ныть, хочется бить посуду, хочется говорить всем соседям о том, как несправедлив этот мир. Хочется пить... Иду и наливаю стакан воды, жидкость пропадает из него через секунду, но куда? Так быстро? Неважно. Этот кусочек обоев ободран. Давно ли? Тоже неважно. Какое сегодня число? И опять, и снова: не-важ-но. Я снова стараюсь себя отвлечь от боли, делая вид, что ничего не случилось, глотая солёную обиду и мечтая о том, чтобы под лучами этого солнца мне не было холодно. Я знаю, что та, о ком я всегда, всю свою жизнь, буду заботиться, никогда не примет меня, я знаю, что она сейчас улыбается радостно, так искренне, как никогда не улыбается именно мне. Она, кажется, даже и не думает обо мне. Или это эгоизм?... Но почему я должна делить её с кем-то ещё, с таким как он? Ревность, дикая ревность берёт меня в свои руки каждый раз, как у них всё хорошо. Мне не живётся спокойно. Мне надо чтоб больно, наверно. И хоть три, хоть пять лет пройдёт - я всё равно останусь той же. О, а вот и календарь. Оказывается, именно в этом месяце в Париже прекрасно. Кажется, я знаю, куда снова отправлю свою боль и своё тельце, дабы забыть то, кем я являюсь. И мне плевать на головную боль, тошноту и температуру, мне плевать на холод, мне плевать на всё. Я хочу виски. Потому что только так я смогу проснуться завтра и встретить зелёные глаза напротив своего лица и русые кудри с милой улыбкой, потому что только так она обнимет меня. Сама протянет свои хиленькие ручки, сама прижмёт к своей груди. А потом провозится со мной весь день, бегая за таблетками от похмелья и подкармливая меня бульончиком. Пожалуй, это самый приятный аспект моей дружбы с любовью. И этот радужный happy end я буду встречать ещё столько раз, пока смерть не разлучит нас или мы не поедем в Париж, в самый прекрасный месяц в году, вместе.