Одна из десяти

      Мой ник в фейсбуке: ЛолаСмитт. Ничего вычурного. Всё просто и честно. Это мои настоящие имя и фамилия.       Открытая страничка социальной сети последние пять минут часто мигает пришедшими сообщениями. В последнем мой новый виртуальный знакомый спрашивает, откуда я, собственно, родом. Лениво набираю ответ: Соединённые Штаты, Нью-Йорк. С виду лениво, а вот внутри странное чувство, которое бывает лишь при новых знакомствах с противоположным полом. Хоть знакомством подобное назвать трудно, но всё равно как-то приятно, что ли. Фотографии у мальчика симпатичные. Милый, чёрненький, глазастый. А вот эта, с гитарой, мне больше всех нравится. Он старше меня всего на год, ему семнадцать. Город своего проживания он еще не сообщил, но чувствую, что расстроюсь, если это будет не Нью-Йорк.       Дилан ответил неожиданно. Резко и как-то грубо. Наверное, потому, что не то, что я хотела увидеть. Калифорния. Моя романтическая сторона уже нафантазировала себе чудесное будущее с этим крутым парнем, оставалось лишь встретиться. Я расстроилась.       Интерес к жителю теплого штата как-то сразу поубавился, и я откинулась на спинку кресла, отключив интернет, дабы продолжить смотреть любимый сериал.       Пускать слюнки при виде любимого Дина из «Сверхъестественного» мне помешала мама. Ласковым голосом она позвала помочь порезать овощи к салату. Ну вот, снова придётся целый вечер посвятить просмотру научных фильмов. Дело в том, что довольно часто мама садит меня за барную стойку, за которой мы обедаем и готовим, ставит передо мной тарелку с овощами и давно не точеным ножом просит резать овощи. Ладно, не просит, приказывает. Я, конечно, с удовольствием помогу маме, но тот факт, что по телевизору прямо напротив меня всё время идут документальные фильмы, меня ужасно раздражает. Сим странным образом мама пытается расширить свой кругозор. Не понимаю, зачем ей это нужно. Психую, срываюсь, ставлю условия, но всё равно крошу эти долбаные овощи и смотрю в ящик. Теперь мы обе очень кругозорорасширенные.       Вот и сегодня я должна справиться с морковью и луком, параллельно созерцая неинтересный мне репортаж о больничных служащих.       Мама варит макароны. Сегодня она какая-то непривычно веселая.       А я судорожно вспоминаю, остался ли в холодильнике за контейнером с рисом мой купленный утром гамбургер. Ведь мясо в нашем доме под запретом. Иметь родителя вегетарианца – очень сложно. Особенно, если сама и дня без мяса прожить не можешь.       Две порции, два стула, два человека. Семья у нас такая, нас всего двое. Что такое папа и какую роль он играет в понятии «семья» я не знаю. Мне даже это слово произносить трудно. Да и не нужно. У нас не было мужчины в доме с самого моего рождения. Чтобы избавиться от нищеты, мама успешно занялась бизнесом. Устроилась в какую-то фирму, тесно связанную с Южнокорейской торговлей. Выучила язык, сработалась с партнёрами. Как ей это удалось, до сих пор остаётся для меня загадкой, но квартира на честно полученные деньги в районе Манхеттен очень радует. Она как бы подтверждает мамины усилия. Сколько себя помню, её слоганом, девизом и просто словами на подбодрить являлась фраза из песни: «Я не нуждаюсь в мужчине». Она следовала этому закону долгие шестнадцать лет и добилась многого сама.       Эта женщина с усталым лицом и вечной любознательностью в глазах, действительно вызывает уважение. Поэтому я никак не могу ей отказать. И срываться пытаюсь поменьше. Но она понимает, переходный возраст и всё такое. И никогда не ругает. Почти никогда. Но за спрятанное мясо влететь может.       Возвращаться в фейсбук к Дилану мне не особо хочется, поэтому я, повиновавшись лени, отправилась спать. Со спокойной душой, лёгким сердцем и полным отсутствием готового домашнего задания. Знала бы я, что ждет меня завтра, ни за что бы не легла. Продумывала бы план побега, но никак не представляла события, случившиеся, будь Дилан в Нью-Йорке.       Ровно без десяти девять я запрыгнула в красную машину мамы моей подруги. До указанного времени я как-то умудрилась выпить жизненно необходимую дозу кофе, погладить любимую футболку и собрать сумку. Мама Карен меня очень любит и при любой возможности старается помочь. Подвозить нас в школу- это уже традиция, которую мисс Андерсен давно соблюдает. Правда, я знаю, что мама тайно платит ей за такси, ведь для того, чтобы забрать меня с угла нашего небоскрёба, требуется делать приличный круг. Я всё равно ей благодарна. И средств тратится меньше, нежели каждый день на метро, и нервов сохраняется больше.       Моя парта и парта Карен были в опасном расстоянии друг от друга, они стояли очень близко. Вся опасность заключалась в нашей болтовне. Постоянно смеяться, не останавливаясь разговаривать – этим мы занимаемся почти на каждом уроке. Сегодняшний день был не исключением. Беззаботность в моём поведении просто поражала. Но тогда я ещё не догадывалась о том, что ждёт меня по возращению домой.       Этого мужчину я знала. Он помогал маме в развитии бизнеса. Человек, всегда являвшийся для меня сотрудником по маминой работе, в один миг стал кем-то гораздо ближе. Иначе, что бы он делал на нашей кухне в фартуке и с ножом в руке? Крошил овощи, и даже нож как-то подозрительно легко резал. Неужели поточил? Мама выпорхнула из ванной радостная и помолодевшая лет на пять минимум. А мне вдруг срочно захотелось повеситься.       Сотрудника корейца, заботливого готовившего нам обед на нашей кухне, мама представила, как своего жениха. Эти двое давно крутили роман, и вот наконец господин Джон Те Ин сделал маме предложение. И совершенно плевать, что шестнадцатилетний ребёнок ничегошеньки не подозревал и даже нафантазировать себе подобное не мог. Новость для меня была чем-то вроде грома среди ясного неба.       Всё это еще цветочки по сравнению со следующим известием, из-за которого я так и не нашла любимую вилку. Она выпала из руки и куда-то пропала. Может, кто-то случайно запнул её под холодильник. Спокойным будничным тоном мама сообщила время рейса самолета в Южную Корею. Завтра в шесть вечера. Когда за вилкой полетела чашка, поднесённая мною ко рту в желании запить застрявший ком в горле, мама добавила, что это был сюрприз.       Насколько же этот тип затуманил ей мозг, если она даже сюрприз от приговора отличить не смогла.       Собрав всех своих друзей в Тако Белле, я устроила прощальную вечеринку. Неважно, что она напоминала скорее похороны, чем тусовку подростков. Завтра меня уже не будет среди этих стен, в кругу этих людей. ЗАВТРА Я УЛЕТАЮ В ДРУГУЮ СТРАНУ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!       Карен вытирала мне слёзы платочком. Она и сама готова была разреветься, но держалась, сжимая зубы.       Райн сидел и безостановочно повторял один и тот же вопрос: «Как так?»       Хлое надоело его затыкать и, развернувшись от парня на сто сорок градусов, она стала выспрашивать все подробности. Что поделать, самая хладнокровная из нас. Я шмыгала носом, порой задыхалась, но рассказывала. - Они собирают вещи. Наняли каких-то людей, чтобы быстрее было. Я сбежала. Не хочу на это смотреть. Завтра я буду в Южной Корее. Среди совершенно других людей, жить по абсолютно другим традициям. Всё этот грёбанный Джон Те Ин. Чтоб его! Как же я без вас-то буду?       Вдоволь наплакавшись, вдоволь наговорившись, я почти успокоилась. Из ресторана быстрого питания мы перебрались к Хлое домой. Но около десяти часов мне пришлось вернуться в теперь уже чужую квартиру. Она была чужой не только потому, что тут скоро будут жить другие люди, а еще потому, что нигде не было ни одной вещицы, что раньше стояли на каждой полке. Квартира была холодной и совсем не уютной. Голая мебель. Больше ничего.       Кое-как пробравшись через гору чемоданов в прихожей, я заперлась у себя в комнате.       Мама порывалась со мной поговорить. Я хранила твёрдое молчание. Это был бойкот. Обычный подростковый бойкот. Это ведь всё, что я могу. Ну, а что я могу в свои шестнадцать? Кроме мамы из родственников у меня никого нет. И я обречена.       Ты больше никогда не увидишь друзей, ты больше никогда не выглянешь в окно и не посмотришь на родной город, ты больше никогда не пожелаешь доброго утра любимой учительнице литературы, ты больше никогда не переглянешься с Джейсом Саттеном в столовой, ты больше никогда не отметишь день рождения в любимом Тако Белле. Сюрприз, дорогая!       Думаю, теперь я не буду доверять взрослым. Девиз мамы, с которым она шла по жизни, оказался всего лишь прикрытием. Обманом. «Тебе понравиться в Сеуле, дорогая!»