Свет

Она стала его светом, не просто лучом ведущим за собой, а именно солнцем, что неизмеримо сильно притягивало к себе магнитом. А он ничего не мог сделать со своим порочным, именно для его понимания, чувством. Кадзума хотел умереть, просто из-за этой щемящий, иногда, пустоты в груди, которая образовывалась только тогда, когда была необходимость остаться одному. Но стоило Богине появится на пороге его кабинета, становилось все наоборот. Верх тормашками землю,- в голове отдавались слова. Глупо до невозможности, и розовыми соплями. Кадзума сохранял показное и наигранное спокойствие, не показывал своих чувств, но, иногда, редкими-редкими случаями маска срывалась с лица, и открывалась истинная сущность, которую лучше никому не видеть и не знать. Порочная, страшная сторона. Бишамон же, лишь редкими взглядами, бросаемыми на шинки, прикрывала глаза и вздыхала, не понимая поведения своего орудия. Сначала все было хуже - синхронности и понимания не было, только противоречия, а сейчас, сейчас, кажется, образовалась пропасть между ними. Когда она успела появится не ясно и понять тяжело. Все же это загадка непростая, как могло бы показаться на первый взгляд. А именно - тяжелая головоломка, потому что разгадать ее будет слишком тяжело. - Кадзума - ответ,- скомандовала богиня, смотря на шинки, который без единой эмоции передал Бишамон злосчастную бумагу, с написанным на ней отчетом о проведенном ранее задании. - В данный момент, появляется все больше призраков, которые доставляют массу неприятностей. И вычислить из-за чего появилось такое аномальное количество этих существ, не предоставилось возможным, - в обычном штатном режиме отчитался Кадзума, слегка прищуривая глаза. Бишамон лишь кивнула, распустив всех по своим комнатам. Шинки иногда казалось, что он мальчик, ничего не смыслящий в отношениях, да и чувствах, казался самому себе слабаком и дураком, безнадежно влюбленным в богиню, что никогда не будет любить в ответ. Но счастьем ему было то, что он был ее оружием, частью ее команды, да и частью ее самой. В тот вечер, дождливый и пасмурный, с громкими завываниями ветра за окном, шумом дождя и громом, она пришла к нему в комнату, просто заглянула не вознамериваясь делать каких-либо лишних движений. Но парень ее даже сначала не заметил, не обратил внимания, только тогда, когда женщина приблизилась слишком близко, почти непозволительно, он уделил ей внимания, ошеломленно вздохнув. Не зная, что и делать, не зная, что сказать, попытался сделать вид, что все в порядке, и, что все хорошо. Все, как обычно, в порядке вещей, всех, что были, есть и будут? - Могу я чем-то помочь? - стараясь не выдать своего смятения, спросил Кадзума, краем глаза наблюдая за богиней, что по - свойски развалилась на рядом стоящем кресле, с резными ручками. - Да, - Бишамон замялась, что было, наверное, впервые. - Чем же? Позвольте, узнать? - поправляя очки пальцем, в вопросительном тоне в голове, снова задал вопрос Кадзума. - Вот этим, -Бишамон почему-то слишком резко рядом, неожиданно, необдуманно. В тот момент, снова вспомнились слова прошлого, слова той жизни, неподобающей и слишком лживой. Она была его светом, его солнцем, горячим, но не обжигающим, спасением. Поцелуй получился ненасытным с обоих сторон, резким, и, до невозможности, откровенным, почти кричащем о возбуждении. Бишамон не сдерживала себя, кусала его и свои губы, сплетала языки, в танце, и рукой поглаживала его волосы, короткие, цвета шоколада. Закрывала глаз, сама не понимая своего поведения, так же, как и он. Шинки же не сопротивлялся, обнимал почти до мерещившегося хруста в костях, и полу выдохов, смешанных с пошлыми стонами, срывающимися с ее припухших губ. Или же это все иллюзия, созданная воспаленным воображением, требующим свое. А все повторяется. Пока никто не видит, она рядом только с ним, и желает только его, понимая как порочна их связь, это гложет, не дает жить, но судьба непредсказуема в своих правилах на игру. А в голове, все так же эхом отдавались слова: Она мой свет. Мда!Убиться мне головой об стенку, будет не просто! А с особой жестокостью. Ладно прошу комментировать это кхем.