Белый обелиск

Когда ройт Ольгер вошел к арестованному белгу, тот сидел на каменной лежанке, заменявшей в карцере постель. Тонкий соломенный тюфяк, брошенный на лежанку, вряд ли мог спасти от холода, но пленник даже не пытался отодвинуться от ледяной стены. Хенрик дал знак, чтобы за ним закрыли дверь, и опустился на тяжелый деревянный табурет, стоявший у стены. Пару минут ройт сидел молча, глядя на того, кого он раньше знал как Ильса Дриера. - Как вас зовут - по-настоящему? - осведомился Хенрик наконец. - Вам непременно нужно знать мое имя, чтобы меня повесить?.. - спросил белг презрительно. Ольгер проигнорировал вызывающий тон пленника. - Хорошо, я буду называть вас Дриер, как и раньше. Надо же к вам как-то обращаться. - Собираетесь меня допрашивать? - Это моя обязанность. Разведчик неприятно усмехнулся. Ольгер вспомнил, что когда-то точно так же улыбался в лицо офицеру из разведки Белгмара - и они оба понимали, что эта улыбка значит "я ничего не скажу". Тот белг был еще молод и, похоже, счел это простой бравадой. Восемнадцать дней спустя он вынужден был признать свою ошибку. Ольгер повел плечом. - Этот допрос - обычная формальность. Жеванный Рукав... то есть, простите, капитан Френц Эйварт... уже рассказал мне все, что знал. Не думаю, что вы смогли бы добавить что-то новое, даже если бы мне вздумалось допрашивать вас под пытками. Разведчик выругался, а потом негромко процедил: - Я всегда говорил, что нельзя доверять лишних подробностей инсарцу. Ольгер прищурился. - Вы думаете?.. А по-моему, подданство Эйварта значит гораздо меньше, чем его характер. Ваши командиры сделали ошибку, полагаясь на такого человека. Хотя это было почти неизбежно. - Почему же? - Вам ведь нужен был предатель, который способен был продаться Белгмару со всеми потрохами. Так кого вы, собственно, рассчитывали получить? Годвина Ториса?.. "Дриер" поморщился - а потом нехотя кивнул. - Может быть, вы и правы, капитан. Хотя, конечно, это очень странная беседа для допроса. - Вы желаете вернуться к более насущным темам? Хорошо. Скажите, как погиб полковник Торис? - Я его убил, - бесстрастно сказал "Дриер". - Полковник вызвал к себе капитана Эйварта и начал говорить о том, что ему знать не полагалось. Дело приняло слишком серьезный оборот, чтобы я мог позволить себе колебаться, так что я подкрался к нему сзади и прикончил Ториса одним ударом. Думаю, он умер раньше, чем успел что-то сообразить. Пленник помолчал, как будто ожидая от Хенрика какого-нибудь вопроса или замечания, но ройт молчал, глядя на догорающую на столе свечу. - Если бы у меня был выбор, я бы предпочел убить полковника как-то иначе, - сказал пленник. Ройту показалось, что он в первый раз с начала их беседы почувствовал себя не в своей тарелке. - Но мне нужно было позаботиться о том, чтобы эту смерть можно было выдать за несчастный случай... Я знаю, что вы были его другом и хотели отомстить его убийце. В других обстоятельствах я предложил бы вам поединок. Но теперь вы сможете получить удовлетворение и так - когда меня повесят. Ольгер покачал головой. Странное дело - мысль о том, что этот человек убил Годвина Ториса, почему-то не вызывала в нем ненависти. Вот Дергунчик - да, его он ненавидел всеми фибрами души. А белг - всего лишь враг. Он не учился вместе с Годвином в кадетском корпусе... - Если позволите, я бы тоже хотел задать один вопрос, - заметил арестант, нарушив затянувшуюся паузу. - Скажите, как давно вы догадались, что я белг? Ольгер все еще размышлял о Годвине с Дергунчиком, поэтому не сразу понял, о чем его спрашивает "Дриер". - Ах, это... В первые же дни после приезда в Браэннворн. Я с самого начала держал вас на подозрении. Разведчик озадаченно нахмурился. - В самом деле?.. Что же меня подвело? - Сущая мелочь. Вы прекрасно говорите по-инсарски, но у вас столичный выговор и чересчур хорошее произношение. Если бы мы встретились в каких-то других обстоятельствах, то я бы подумал, что вы человек хорошего происхождения, который решил скрыться от закона и вернуть себе доброе имя службой в приграничной крепости. А так... мне ведь известно, что "инсарские потомки" с удовольствием идут служить в разведку, где полученное ими воспитание оказывается более чем полезным. Кстати, могу я спросить: кто из ваших родственников был инсарским подданным? - Отец. - Вот как? - невольно удивился Ольгер - Он, должно быть, был уже не молод, когда покидал страну? - В общем-то, да. Ему было под шестьдесят. Он не ушел в отставку только потому, что ему отводили важную роль в мятеже против Тео. А в столице у него была жена и двое взрослых дочерей. Кстати сказать, когда отцу пришлось бежать, жена явилась к Теодору вместе с дочерьми и их мужьями, и они стали наперебой доказывать, что не запятнаны изменой. Им это удалось, и они сохранили за собой фамильные владения. А отец оказался в чужой стране с десятком серебряных монет в кармане. Он написал старым друзьям, прося их оказать ему какую-нибудь помощь, но ни один из них не решился ответить на его письмо. А теперь скажите, капитан - кто кого предал? Мой отец - свою родину, или наоборот?.. Хенрик задумчиво кивнул. - Я понял вас. Белг насмешливо скривил губы. - Это не ответ. - Это единственный ответ, который я могу вам дать. Я не хочу сказать, что вы не правы. У вас есть причины презирать этих людей, предавших вашего отца. А поскольку все они были инсарцами, то вполне очевидно, что вы презираете Инсар. Но я служу своей стране и думаю, что люди здесь не хуже и не лучше, чем в Белгмаре или, скажем, в Сельне. Разница только в том, что Тео показал нам, на что мы способны и как низко можем пасть. А остальные до сих пор считают себя безупречными. - Забавно, - протянул разведчик. - Никогда не думал, что инсарцы даже в собственном позоре могут отыскать очередное доказательство величия своей страны. Ольгер задумчиво покачал головой. - Боюсь, что вы неверно меня поняли. Впрочем, неважно. "Дриер" с заметным раздражением повел затекшими плечами. - Когда меня казнят? - осведомился он. - Завтра, как только рассветет, - ответил Ольгер. И, немного поразмыслив, сказал. - Насколько мне известно, в Белгмаре повешенье считается очень позорной смертью. Может быть, вы предпочтете быть расстрелянным?.. Белг вопросительно взглянул на Хенрика. - Смотря что вы потребуете взамен, - осторожно сказал он. - Если вы хотите, чтобы я ответил на еще какие-то вопросы о полковнике, мы, может, и столкуемся. Но если вас интересует что-нибудь другое - лучше не трудитесь. Ольгер поднялся на ноги. Конечно, в подозрениях разведчика не было ничего особенного, но Хенрику все равно сделалось тошно. - Вы ошибаетесь. Я не пытаюсь с вами торговаться. Просто я несколько лет провел в вашей стране и обратил внимание на то, что у вас вешают только за самые позорящие преступления - а тех, кто умер такой смертью, не хоронят на обычных кладбищах. Вот мне и пришло в голову, что вы, возможно, предпочтете пулю. Впрочем, вы, возможно, выше таких предрассудков. Доброй ночи... На рассвете я пришлю сюда солдат. На лице белга промелькнуло изумление. - Постойте, капитан, - окликнул он в последнюю минуту, когда ройт Ольгер уже подошел к двери. - Что касается торгов и всего остального - прошу меня извинить. Я не хотел вас оскорбить, просто не ожидал какого-то другого обращения со стороны инсарца. Ройта так и подмывало рассказать, к какому обращению он сам привык у белгов - но, пожалуй, это было слишком мелочно. - Не будем спорить о наших обычаях, иначе это заведет нас слишком далеко, - сухо ответил он. - Но, в любом случае, то предложение, которое я сделал, остается в силе. Подумайте. - Да что тут думать... правда, каждый человек, который поступает в Черный корпус, должен отказаться от своего родового имени и от фамильной чести - именно из-за того, что ему обязательно придется совершать бесчестные поступки и наверняка окончить жизнь на виселице... Но раз уж вы так любезны, что предоставляете мне выбор, то я предпочел бы быть расстрелянным. - Как скажете. Ройт Ольгер вышел, и солдаты сразу же закрыли за ним дверь. До рассвета оставалось еще несколько часов, а так как предыдущую ночь Хенрик провел без сна, то сейчас глаза закрывались против воли. Он не сомневался, что заснет, как только доберется до кровати, но на деле сон никак не шел, и Хенрик ворочался с боку на бок, невидяще глядя в темноту. За свою жизнь он много убивал, несколько раз присутствовал при казнях, но ему еще ни разу не приходилось спокойно беседовать с пленником, чьей казнью ему предстояло распоряжаться через несколько часов. В их разговоре с белгом было что-то противоестественное. Ольгер сумрачно подумал, что он с радостью обошелся бы и без такого опыта. Утром Альк с Хенриком Ольгером не перемолвились ни одним словом. Ольгер пришел с допроса очень поздно - Альк слышал сквозь сон, как он открывает дверь и идет через гостиную к спальне полковника. Скорее всего, ройт проспал не больше трех часов - во всяком случае, с утра он был похож на собственную тень. Альк уже знал, что обращаться к Ольгеру, когда он пребывает в таком состоянии, не стоит. Поэтому он молча наблюдал, как Хенрик надевает капитанский мундир и перевязь, а потом перевязывает волосы тесьмой. Альк не стал спрашивать у капитана разрешения пойти на казнь, поскольку опасался, что, если он сейчас напомнит ройту о своем существовании, тот обязательно велит ему остаться в комнатах полковника. А то еще и разозлится - совсем как вчера, когда Александр захотел присутствовать при допросе Френца Эйварта. Свиридов поступил иначе. Он дождался, пока ройт оденется и выйдет, а потом тихонько выскользнул на двор следом за Ольгером. Заметив его, Хенрик скорчил недовольную гримасу, но отсылать Свиридова назад не стал. Альк сперва обрадовался этому обстоятельству, и лишь потом, дойдя до места казни, в первый раз задумался - а стоило ли так упорно добиваться своего?.. Он знал, что белга должны расстрелять, а Эйварта, как бывшего офицера королевской гвардии, пусть и предателя - обезглавить. Но вчера эти слова были для него пустым звуком, а сегодня он впервые понял, _что_ ему предстоить наблюдать. За ночь каменный двор крепости покрыло тонким слоем снега, и сейчас воздух казался удивительно холодным. Маркус поднял воротник и натянул перчатки. Ольгер остался неподвижным, словно ледяная статуя. Первым из Браэннворна вывели Эйварта. В сером мундире с сорванными эполетами он почти ничем не отличался от сопровождающих его солдат. Еще вчера Альк рассмеялся бы, если бы кто-нибудь сказал ему, что он станет сочувствовать Дергунчику, но сейчас ему сделалось не по себе. Бывший капитан шел, то и дело спотыкаясь на ровном месте, а глаза на бледном лице казались черными провалами. Следом за Эйвартом вывели "Ильса Дриера". В отличие от Жеванного Рукава, белг шел, не спотыкаясь, и имел вид человека, вышедшего на прогулку. Он смотрел поверх голов конвоя на светлеющее небо и едва заметно улыбался. Альк спросил себя, сумел бы он держаться хотя бы вполовину так уверенно, если бы его собирались расстрелять, и мысленно признался, что, скорее всего, нет. Даже сейчас, когда он был всего лишь наблюдателем, Свиридов не мог избавиться от сосущего ощущения под ложечкой и от подкатывавшей к горлу тошноты. Если бы не боязнь выглядеть трусом в глазах Ольгера, он бы плюнул на все и вернулся в крепость. Сержант Лодеш обернулся к Ольгеру, ожидая его указаний. Но капитан смотрел только на белга. - Дриер! - неожиданно окликнул он. - Сегодня ночью вы признались, что убили ройта Годвина. Как вам известно, покойный полковник был моим хорошим другом, и я оставляю за собой право лично отомстить за его смерть. Я вызываю вас. Пленник впервые потерял свою невозмутимость. Он напряженно посмотрел на Ольгера. - Это шутка, капитан?.. - Отнюдь. Сержант, пусть Дриеру развяжут руки. И найдите ему подходящий меч. - Ройт Ольгер, что вы делаете? - прошипел над ухом ройта Маркус Кедеш. Альк услышал его только потому, что он стоял почти вплотную к Ольгеру. - Отойдите, Маркус, - тихо, но твердо сказал ройт. И повысил голос, оглянувшись на застывшего сержанта. - Выполняйте, Лодеш! Маркус поджал губы и отступил на шаг назад. Казалось, он с трудом удерживается, чтобы не продолжить спорить с Ольгером. Альк был готов поддержать писаря. Он совершенно ничего не понимал. Неужели Хенрик в самом деле так сильно хотел собственноручно прикончить убийцу друга, что готов был ради этого рискнуть собственной жизнью? Хотя это ладно, на такое Ольгер как раз был вполне способен. Но сейчас он должен отвечать за гарнизон Вороньей крепости! Если Свиридов хоть немного понимал характер ройта Ольгера, тот никогда не мог поставить чувство выше долга. Что на него вдруг нашло?! Похоже, даже белг придерживался того же мнения. Пока солдаты распутывали веревки на его локтях и на запястьях, "Дриер" продолжал таращиться на Ольгера - как показалось Альку, с выражением болезненного изумления. - Вы ненормальный, - хрипло сказал он, поводя затекшими плечами. - Не боитесь, что я вас убью?.. Ольгер покачал головой. - Не думаю, что вам это удастся. Впрочем, если вы действительно меня убьете, останется только полагать, что такова воля Создателя... Сержант, будьте любезны, одолжите Дриеру ваш меч. Мне думается, он придется ему по руке. Лодеш молча извлек оружие из ножен и подал его белгу - честь по чести, рукоятью вперед. Тот принял меч не сразу - перед этим он с минуту растирал затекшие запястья. Ольгер терпеливо ждал. - ...А все-таки, зачем вам это нужно? - спросил "Дриер", взвесив чужой меч в руке и коротко кивнув сержанту Лодешу. Ольгер расстегнул тяжелый плащ и бросил его Альку. - Ваши вчерашние слова заставили меня задуматься. Фамильная и родовая честь - это, конечно, очень важно, но мне кажется, что прежде всего у любого человека есть его личная честь. И никакая армия... ни даже сам король и его маршалы... не могут требовать, чтобы он отказался от нее. Альк озадаченно нахмурился. О чем он говорит?.. Ольгер тем временем отошел на середину двора. Помедлив, белг последовал его примеру. - Вы вчера спрашивали о моем настоящем имени. Шеано ан-Бриан, к вашим услугам, - сказал он и отсалютовал противнику мечом. Ольгер помедлил и повторил его жест. - Анри Героль д"Эрез, - сказал он сухо. Маркус негромко ахнул. Альк еще успел подумать, что, похоже, родовое имя Ольгера было достаточно известным, а потом белгский разведчик быстрым, как у атакующей змеи, движением попробовал достать противника, сталь звонко ударилась о сталь, и на Свиридова внезапно навалилось осознание происходящего. Это не тренировочная схватка с ройтом Годвином. Они дерутся насмерть. Альк вцепился левой рукой в запястье правой. Зачем только Ольгеру понадобился этот дурацкий поединок?! Ройт, конечно, превосходный фехтовальщик, но все равно это глупо, глупо, глупо!! Обменявшись десятком ударов, Ольгер и ан-Бриан, похоже, одновременно пришли к выводу, что встретили достойного противника, и стали действовать гораздо осторожнее. Теперь они кружили по площадке, выжидая подходящего момента для атаки, и эти обманчиво-неторопливые движения, а главное - ватная тишина вокруг казались Альку гораздо более жуткими, чем звон и скрежет скрещивающихся мечей. Белг достал ройта длинным выпадом - тот успел отклонить острие его меча, и вместо того, чтобы проткнуть бок, лезвие зацепило бедро Ольгера. По серому сукну начало быстро расплываться темное пятно. Ободренный этой удачей белг попробовал перейти в наступление, но Ольгер холодно и методично отразил все следующие атаки. Выматывающее кружение возобновилось. Альк почувствовал сильную боль и запоздало понял, что прокусил себе щеку - вероятно, в тот самый момент, когда Шеано достал Ольгера. В первый момент сознание того, что Хенрик ранен, привело его в ужас, но потом он осознал, что несколько поторопился с выводами. Ройт двигался точно так же, как в начале поединка, и лицо у него оставалось таким же спокойным и сосредоточенным. Если бы не багровые капли на снегу и не набухшее от крови серое сукно штанины, Альк решил бы, что недавняя удача белга ему просто померещилась. "Чего он ждет? - с отчаянием подумал Альк, стискивая свое запястье так, что ногти больно впились в кожу. - Он потеряет слишком много крови и не сможет драться дальше". То ли Ольгер услышал его мысли, то ли ройт решил, что он уже достаточно узнал о способностях своего противника, однако ройт атаковал, заставив белга отступать чуть ли не до ограждавшей двор стены. Кровавый зигзаг тянулся за ним по снегу. А потом все кончилось - так быстро, что Свиридов даже не успел осознать значение происходящего. Короткий выпад - и разведчик, как-то странно пошатнувшись, упал на заснеженные каменные плиты. Капитан рывком выдернул меч. На снег брызнула кровь - на сей раз почему-то не багровая, а ярко-алая. - Черт, прямо в сердце... - то ли восхищенно, то ли изумленно пробормотал кто-то из солдат. Ройт обернулся, нашел взглядом Эйварта. - Тебе, Дергунчик, я не предлагаю умереть мужчиной - ты им никогда и не был. Сержант, ведите его сюда. Френц Эйварт попытался упираться, но сопротивление было каким-то вялым, словно он и сам не верил, что его усилия чему-нибудь помогут. Ольгер смотрел на него - по-прежнему без выражения, и держал меч в опущенной руке. Последняя треть лезвия казалась маслянисто-красной. "Он что, намерен казнить Эйварта собственноручно?" - поразился Альк. И почти сразу понял - да, намерен. - Именем Их Величеств... - медленно и веско начал ройт. - Анри, не надо!.. Я же все сказал! По лицу Дергунчика текли самые настоящие слезы. Зрелище было отталкивающим, но через отвращение все равно пробивалось что-то вроде жалости. Альк сглотнул. Убить человека, который умоляет тебя этого не делать - это, пожалуй, сложнее, чем казнить кого-нибудь вроде Шеано ан-Бриана. - На колени, - скомандовал ройт, не слушая Дергунчика. - Анри, честное слово, я не знал, что прикончит Годвина! Я ничего такого не хотел!! Ольгер кивнул сержанту, и Эйварта поставили на колени силой. Меч ройта не сверкнул - движение было слишком коротким и стремительным, невидимым для глаза. Затылок Френца резко дернулся назад, из-под меча веером разлетелись капли неправдоподобно-красной крови. В первое мгновение это было даже красиво - как будто кто-то бросил на колючий снег горсть клюквы. А потом голова Эйварта мягко ударилась о землю, и Альк, поспешно зажав рот рукой, бросился прочь. Он еще успел забежать за угол, прежде чем его все-таки вырвало. Перед глазами все еще стояла отлетевшая от тела голова, и каменное лицо ройта Ольгера, одним движением вложившего меч в ножны. Утром было почти ясно, а теперь над Браэннворном собрались плотные серые тучи, и стеной повалил снег. Ольгер был в госпитале - ему требовалась перевязка. Альк попробовал представить, как должна выглядеть рана, нанесенная Хенрику белгом, и его снова замутило. Раньше ему в голову бы не пришло, что он не переносит вида крови... но ведь раньше он и крови-то почти не видел. Не считая всяких глупостей вроде порезанного пальца. Как же глупо... Ольгер вернулся в комнаты полковника с плотной повязкой на ноге. Во время боя он двигался так же быстро, как обычно, а теперь начал хромать. Он пересек гостиную с приемной, вошел в свою комнату и, не раздеваясь, упал на постель. Того обстоятельства, что Альк последовал за ним, ройт либо вовсе не заметил, либо ему было наплевать. Ройт Ольгер, не моргая, смотрел в потолок, и в полутемной комнате его лицо казалось серым. Альк только сейчас понял, что Хенрику все случившееся во дворе тоже обошлось дорого. Наверное, казнить кого-нибудь куда сложнее, чем убить в бою. И дело вовсе не в бездушности Хенрика, а в том, что ройт, в отличие от Алька, должен был держать себя в руках. Даже тогда, когда голова Эйварта покатилась по заметенному снегом двору, оставляя за собой кроваво-красный след... А ведь они учились вместе в корпусе. Наверное, даже в последние минуты во дворе Хенрик видел перед собой не предателя, продавшегося Белгмару, а того юношу, которого когда-то знал. Альк еще несколько минут понаблюдал за Хенриком. Отстегнутые ножны с мечом валялись у кровати - там, где ройт их бросил. Снег, попавший Ольгеру на одежду, таял, оставляя на мундире темные разводы. Поколебавшись, Альк все-таки выбрался из своего угла и, подойдя к постели, потихоньку стащил с ройта сапоги. Потом поднял и положил у изголовья меч. Он побоялся вытащить клинок из ножен и проверить, вытер ли Ольгер кровь Френца. Ольгер мог бы этого не делать, - неожиданно подумал Альк. Можно было просто приказать, чтобы предателя обезглавил кто-нибудь другой. Но Хенрик всегда делал то, что должен. Ройт не делал никаких поблажек - ни себе, ни окружающим. Кроме... ну да, пожалуй, кроме самого Свиридова. Наверное, он просто считал Алька совершенно безнадежным. - Вам что-нибудь нужно, ройт?.. - спросил Альк негромко. Он очень хотел, чтобы мужчина отозвался, даже если ройт откроет рот только затем, чтобы приказать ему выметаться. Разумеется, Ольгер был жив - Альк видел, как едва заметно поднимается и опускается верхняя пуговица на его мундире. Но когда Свиридов смотрел на застывшее, безжизненное лицо Хенрика, с темными кругами вокруг глаз и плотно сомкнутыми веками, его одолевал соблазн взять ройта за руку и убедиться в том, что это теплая рука живого человека. Ольгер покосился на него и чуть заметно качнул головой. Взгляд у него был отсутствующим - совсем как несколько месяцев назад, когда он рассматривал портрет из медальона. Альк помимо воли покосился на расстегнутый ворот рубашки Ольгера и озадаченно нахмурился - цепочки не было. Впрочем, раздумывать об этом сейчас было некогда. Ольгера начал колотить озноб, и Альк задумался, является ли это простым следствием потери крови, или рана в самом деле воспалилась? Фло, конечно, свое дело знает, но ведь медицина в этом мире наверняка очень отсталая. Альк решил, что думать о субординации в такой момент как минимум нелепо, и присел на край кровати. - Вы в порядке? - спросил он у Ольгера. - Не волнуйся, умирать я пока не собираюсь, - мрачно усмехнулся тот. И, помолчав, добавил - Все-таки чертовски жаль, что мне пришлось его убить. Он был достойным человеком. - Эйварт?.. - удивился Альк. - Да нет, конечно. Дриер. То есть ан-Бриан. Альк озадаченно нахмурился. - Но он же убил ройта Годвина! - Полагаю, он считал, что у него нет другого выхода... - откликнулся ройт Ольгер. - Вчера днем я был почти в таком же положении. По счастью, Жеванного Рукава было достаточно немного припугнуть. Думаю, мне в тот момент было страшнее, чем ему. Я понял, _что_ пришлось бы сделать, если бы Эйварт упорствовал - и я знал, что я бы в самом деле это сделал. Ты навряд ли представляешь, что это такое... к счастью для тебя. Потом я пошел к белгу. У нас вышел не совсем обычный разговор, а под конец он рассказал мне о довольно любопытной клятве. Человек, который поступает в их разведку, отрекается от своей чести, чтобы, не задумываясь, делать то, что нужно в данных обстоятельствах. Убить кого-нибудь из-за спины, допросить пленника, окончить жизнь на виселице - если это нужно для процветания Белгмара. Эта идея не давала мне покоя. Мы, в Инсаре, не даем такую клятву, но действуем так же, как и белги. Дипломатия, война, политика - они просто немыслимы без этого. По крайней мере, так считает большинство людей. Иногда я думаю, действительно ли никаких других путей не существует, или дело в том, что никто не пытается их отыскать? - Поэтому вы и решили драться с ан-Брианом? - медленно спросил Свиридов. Он искренне старался понять Ольгера, но пока не улавливал в его словах особой связи. - Нет, не только, - отозвался Хенрик, помрачнев. - Инсар ему кое-что задолжал. Помнишь, я говорил тебе про Теодора?.. Ну так вот, элитная разведка Белгмара чуть ли не наполовину состоит из тех, чьи родственники вынуждены были бежать в Белгмар после неудавшегося мятежа. У нас их любят называть предателями и продажными мерзавцами, но это несправедливо. Все эти "инсарские потомки" - истинные патриоты Белгмара. И их такими сделали вовсе не белгские подачки, а наши отцы, которые трусливо наблюдали, как казнят их близких. - Ну а вы-то тут причем? - страдальчески скривился Альк. - Он же вас ранил! А мог бы даже убить... Он ведь очень хороший фехтовальщик, вы наверняка об этом знали! И при этом все-таки решили драться с ним. Можете на меня орать, сколько хотите, ройт, но это просто глупо!! Он ожидал, что после такой дерзости Ольгер нахмурится и велит ему убираться, но на ройта его возмущение произвело неожиданное действие. Он улыбнулся - весело и чуточку насмешливо. - Ты меня удивляешь. Несколько недель назад я ни за что бы не подумал, что ты однажды станешь беспокоиться из-за моей персоны. - Я и не беспокоюсь, - буркнул Альк, почувствовав себя довольно глупо. - Разумеется, - ответил Ольгер мягко. А потом внезапно протянул руку и убрал со лба Свиридова прядь волос. Ройт уже несколько раз говорил Альку, чтобы тот либо подвязывал отросшие волосы, либо сходил к полковому цирюльнику, но у Алька постоянно не хватало времени. В итоге спутанные пряди то и дело лезли Свиридову в глаза. На мгновение пальцы ройта скользнули у Алька в волосах, касаясь головы почти ласкающим движением, и Альку стало жарко, а потом рука исчезла, и Альк почти безотчетно потянулся следом. Отрезвил его внимательный взгляд ройта Ольгера. Хенрик больше не улыбался и задумчиво смотрел на Алька снизу вверх. Свиридов с ужасом представил, как он сейчас должен выглядеть со стороны - красный, как помидор, с расширенными шалыми глазами. - Я пойду, - пробормотал он, резко поднимаясь на ноги. Альк закрыл за собой дверь, не прекращая мысленно отвешивать себе оплеухи. Что он натворил, дурак! Что теперь станет думать Ольгер?.. Хотя ройт и сам хорош, подумал Альк с внезапной злостью. С чего это ему вздумалось гладить Свиридова по голове, как комнатную собачонку? Впрочем, чего уж тут удивляться, растравлял себя Свиридов. Две последние недели он таскается за ройтом, как привязанный, таращит на него глаза, как впечатлительная барышня - что-нибудь в этом роде обязательно должно было произойти! Но что теперь делать дальше? Сделать вид, что ничего особенного не произошло?.. Ройт наверняка ему подыграет. Или нет?.. От этих размышлений Альку стало почти дурно. Пару минут он метался по гостиной, словно тигр из зоологического сада - по слишком тесной для него клетке. Потом взгляд Свиридова упал на кувшин с вином, доставленный для ройта Ольгера из кухни, и Альк, подойдя к столу, стал жадно пить. Вино текло по подбородку и по шее, пачкало рубашку, но ему было плевать. Кувшин опустел почти наполовину, когда кто-то внезапно схватил его за плечо. - Альк, что ты делаешь?.. - сердито и встревожено осведомился этот кто-то голосом Маркуса Кедеша. Писарь потянулся за кувшином и забрал его у Алька, преодолев вялое сопротивление Свиридова. Альк замер у стола, хватая воздух ртом и пытаясь понять, что следует ответить на вопрос мейстера Маркуса. - Ты раньше никогда не видел казней, да?.. - сочувственно спросил Маркус. Казнь... ах, ну да, он говорит о казни ан-Бриана с Эйвартом. Альк обнаружил, что почти забыл о ней. - Не видел, - согласился он. - Сядь, - велел писарь, подтолкнув его к стоявшему у стола креслу. Альк подумал, что Маркус ведет себя не совсем так, как раньше, и задумался, с чем это может быть связано. Но долго ломать голову Свиридову не пришлось. Словно прочитав его мысли, писарь разъяснил. - Ройт Ольгер объяснил мне, кто ты такой. Еще в ту ночь, когда мы расшифровывали письма Эйварта. Альк чуть было не уточнил, что именно рассказал писарю ройт Ольгер. Последние события так сильно выбили его из колеи, что Альк впервые за все эти месяцы перестал поминутно вспоминать о возвращении домой. Впрочем, мгновение спустя он все же понял Маркуса. - Ройт... сказал вам? Зачем? - Просил за тобой присмотреть, если с ним что-нибудь случится. Если я правильно понял, там, у вас, жизнь несколько спокойнее. "Спокойнее!" Хорошее определение, - мрачно подумал Александр. Голова у юноши шла кругом. Ну, а ройт в своем репертуаре. До сих пор считает, что Свиридов шагу не способен ступить самостоятельно, и ему непременно нужна хоть какая-нибудь нянька. Если не сам Ольгер, так хотя бы мейстер Кедеш. - Мне самому было не по себе, когда я в первый раз присутствовал при казни. Это неприятно, но со временем можно привыкнуть, - сказал Маркус. "Да я не из-за казни!" - чуть было не отмахнулся Альк, но, к счастью, вовремя одумался. Пусть лучше Кедеш думает, что он до сих пор переживает виденное во дворе.