Стэлла

*** Он просит не называть его по имени; и вообще избегать обращений. Ты тянешься к нему, раскрывая себя и объятия, но он ведет головой из стороны в сторону, скучающе обводя взглядом острые колени. Ладонью проскальзываешь по плоскости и упругости живота, но он поджимает губы. Его скулы заостряются, а желваки выделяются. Нервничаешь, неуверенно переступая с ноги на ноги. Холодно и неприятно. Это первый раз, когда ты не знаешь, как себя правильно повести. Клиенты обычно сговорчивые и неприхотливые; стоит скинуть рубашку с брюками, как каждый из них приходит в неописуемый восторг, называя тебя «маленькой деткой». Всем им за сорок, у них есть свои дома, жены и дети. Ты уверен, что у каждого, для галочки, есть клюшки для гольфа, собака и горничная со странным именем. – У вас есть платья? Вопрос звучит настолько невероятно и необычно, что теряешься, замирая. Боишься лишний раз сделать ненужное движение. – Мне повторить? Киваешь до того, как успеваешь обдумать собственные действия. Он упирается руками в подлокотники, медленно поднимаясь из кресла и шагая на встречу. Останавливается на расстоянии вытянутой руки. Новая волна страха и неуверенности. Какой же ты дурак. – Нельзя быть таким глупым, мальчик. Подожди меня здесь. И, да, будь добр, прикройся уже. Он выходит из небольшой комнаты, тихо закрывая за собой дверь, а ты не понимаешь, что происходит. Поэтому просто подхватываешь вещи, скидываешь их рядом с кроватью, а сам заворачиваешься в простыню. Желание клиента – закон, каким бы оно странным ни было. Когда дверь открывается, ты уже весь на иголках. Сидеть становится настолько сложно, что хочется вскочить в тот же момент, когда администратор заходит в комнату с какими-то пакетами. – А этот где? – Следи за словами, когда говоришь.. Ждет в соседнем номере. Ты ему понравился. – Не похоже, – морщишься, недовольно ведя плечами. – У него особый заказ. – Надеюсь, мне никто не будет отливать в открытую дырку, окей? – Тебе даже понравится. Голос администратора звучит тихо и с каким-то ликованием, а тебя накрывает испугом и любопытством. *** Первые шаги даются с трудом. Опираешься на стены, хватаешься за угол стола и задеваешь пальцами картину. Туфли жмут. *** За тобой захлопывается дверь, и становится понятно, что обратного пути нет. Поэтому, прогнувшись в спине, гордо выходишь из тени. Он также сидит в кресле, устроив локти на коленях, а подбородком упираясь в переплетенные пальцы. От его взгляда электризуются волоски на руках. Ведет, когда он вновь приближается. Одеколон окутывает со всех сторон, будоража сознание и воображение. Во рту пересыхает. Делает шаг, становясь настолько близко, что ты, сделав резкий глоток воздуха, давишься им. На глазах наворачиваются слезы от кашля и обиды. Не хочется поднимать взгляд, вот только чужие пальцы поддевают подбородок, мягко вынуждая повиноваться. Тебе кажется, что если он продолжит так смотреть, то ты кончишь прямо так, а потом на всю жизнь останешься импотентом. Щеки заливает румянец, жаром облизывая родинки. – Из тебя получилась красивая девочка. Улыбается, поднимая верхнюю губу и обнажая ряд белых зубов. Бывают такие вообще зубы? В голове столько глупости, за которую хочется зацепиться и отвлечься, но его дыхание задевает твою щеку, когда он поддается на встречу. Зарывается носом в прядь парика рядом с ухом. Ладони, с давлением и непередаваемой лаской, проскальзывают по бедрам, обтянутым красным платьем. – С этих пор тебя зовут Стэлла. Твой зрачок пожирает радужки; уже абсолютно всё равно, как тебя зовут, кто ты есть, тебе просто хочется быть ближе. И он позволяет. Облизывает шею, оттесняя тебя в сторону стола. Ты сам ударяешься задницей о столешницу, и не понимаешь, как оказываешься сидящим на ней. Платье ползет вверх, оголяя ноги в чулках. Он с шумом выдыхает, описывая пальцами круги на твоих белых ляжках. Через ткань покусывает соски, оттягивая. Желание растет, как и температура тела. Голова идет кругом, а губы натягиваются на зубах. Прогибаешься в спине дугой, когда он, без смазки и подготовки, входит в тебя. Лопатками ударяешься о столешницу. Твои пальцы проезжаются по его затылку и ниже, замирая сильной хваткой на шее. Спина скользит по поверхности стола, а ноги скрещены за чужими бедрами. Тебя ломает под невероятным углом, когда он, наклоняясь, протягивает «Стэлла». *** Он оставляет свою визитку, обещая, что еще обязательно придет. Ну здравствуй, Питер Хейл. *** Ключи глухо опускаются на прикроватную тумбу, а сумка летит на пол. Проходишь мимо выключателя, не торопишься включать свет. На электронных часах высвечивается шесть двадцать пять; до первой пары остается какой-то час с небольшим, а ты только пришел домой. На окнах плотно запахнуты шторы, но темнота не мешает без проблем миновать кровать, направляясь в душ. В ванной комнате также остаешься без света; избегаешь собственного отражения, чей корявый отблеск улавливается и удерживается боковым зрением. Скидываешь туфли, стягиваешь парик, включаешь холодную воду. Не раздеваясь, встаешь под воду, считая про себя до десяти. Холод бьет по шейным позвонкам, пробирая и скручивая. Зубы поджимаются сильнее, ткань платья облепляет со всех сторон. Уже потряхивает от холода, но ладони ударяются о плитку на стене, пропуская переключатель. Набухают вены и ты ощущаешь легкую слабость. Жмуришься, запрокидывая голову, подставляясь воде. Подмечаешь, как начинают отлепляться ресницы, а вся боевая раскраска смазывается, некрасивыми подтеками размываясь по лицу. Когда доходишь до единицы и нуля, языком толкаешься в щеку, расслабленно пропуская глоток воздуха, и бьешь рукой по переключателю, делая воду теплой настолько, что изначально кажется, что без ожога и облезшей кожи не обойдется. Заводишь руки назад, одной удерживая за молнию, а другой, обхватив язычок, расстегивая. Сводишь лопатки, ведешь бедрами, стягивая узкое платье вниз; ткань липнет, отказывается опускаться ниже, но ты упрямишься и настаиваешь. Движения становятся резкие и рваные; раздражаешься, но быстро перегораешь, стоит платью, грязным и мокрым мешком, упасть к ногам. Выступаешь из него. Одну из ног устраиваешь на бортике ванной. Тонкие чулки на гладко выбритых ногах смотрятся хорошо; хмыкаешь, однобоко растягивая губы. Уверен, что на щеке появилась та самая блядская ямочка, которая так раздражает. Отцепляешь резинки, проскальзываешь открытыми ладонями по кружевам, скатывая. Чулки, как и платье, расползаются по ванной, намокая и взбухая все сильнее. У тебя крупные ладони, длинные пальцы с узловатыми суставами. И именно эти пальцы сейчас прикасаются к пупку, неспешно опускаясь ниже. Ты весь гладко выбрит. На тебе нет трусиков: только корсет для чулок, который получается расстегнуть со второго раза, но и тот падает вниз. Вот и всё. Время Стэллы подошло к концу, а ты вновь просто Стайлз.