Винтики, или Deus Apparatus

Пара коротких взрывов – перед ним развороченный штаб и нагло вскрытый архив. Помощник президента оглядывает картину вторжения: лазерные выстрелы оставили оплавленные ямки на металлической обшивке стен, а всю поверхность пола усеивают останки сработавших в режиме самоуничтожения машин. Охрана этого блока была стандартизирована, поскольку высокоуровневая система слежения, напрямую связанная с примитивными орга, в прошлом действовала безотказно. В своё время разработкой орга занимался младший научный сотрудник Юки Тораноске. Затем он, не слишком удачливый в своих изысканиях, сменил профиль деятельности, что в итоге значительно повлияло на развитие данной отрасли киборгостроения, – он создал корпорацию «Миттлайт». Нынешние киборги «Миттлайта» конструировались под личным руководством профессора Энумы. Когда-то часть разработок – роботы-помощники и современные версии «Айко» – шла на экспорт, но орга всегда находились в приоритете и изготавливались под покровом строжайшей секретности. Изначально орга были задуманы, как биомеханический организм, способный опознавать личность хозяина, выполнять приказы и принимать решения, то есть обладающий интеллектом. Однако реализовать на практике эту идею, одновременно соблюдая основные законы роботехники, оказалось гораздо сложней. По-настоящему возможным это стало совсем недавно, и помощник президента лучше остальных знал истинные причины столь поразительного прогресса. Тайна его успеха – блаттария, тараканье войско, коему нет числа. Армия, способная к автономному существованию и самовоспроизведению. Идеальные солдаты, выживающие в самых нечеловеческих условиях, беспрекословно подчиняющиеся приказам. Полное и абсолютное подчинение без сбоев и конфликта задач. Каким человеком был президент Юки, сказать сложно, а вот наставником он был превосходным. Президент требовал от своих подопечных беспрекословного послушания и не допускал иных вариантов взаимоотношений. Приказ хозяина – исполнение машины. Только так система способна функционировать. Малейшее нарушение порядка приводит к цепи нестыковок, и стройное здание Системы обращается хаосом. В просчитанную до мельчайших деталей картину мира не может вписаться побочный продукт, и дело вовсе не в его профпригодности: самая идеальная, соразмерная и чётко выверенная лишняя деталь всегда останется лишней, и, когда нужен винтик, бесполезно предлагать целую конструкцию. Именно президент Юки научил Кадзамацури правильно расставлять приоритеты, и именно благодаря нему Кадзамацури освоил умение улавливать малейшие оттенки смысла, находить в простом приказе нечто более существенное. Научился распознавать еле уловимые нюансы, которые, разумеется, никак не могли бы повлиять на работу Системы, но были крайне важны лично ему – её новенькой детали. Впоследствии он и сам с успехом применил как устоявшийся образ действия это всеобщее подчинение, но, будучи лучшим из лучших учеников, не мог не превзойти учителя. Любимое детище, взлелеянное, откормленное, выточенное искусным резцом холодного человеческого разума, в отношении себя требовало особого подхода. Между технологически совершенными послушными орга, строго следующими заданной программе – ситуативно ориентируемой, оснащённой мощнейшими анализаторами, но всё-таки всего лишь программе, – между биомашинами, в которых от живого существа остались низменные и всё равно неизменно подавляемые инстинкты, вроде инстинкта самосохранения, – между жестянкой и гордостью корпорации, гордостью и сокровищем лично Кадзамацури лежала пропасть глубже самого Дельфиса. С инстинктом невозможно договориться, его нереально убедить, животный инстинкт можно только уничтожить. Но существо, лишённое каких-либо свойственных ему изначально характеристик, не будет полноценным. Кадзамацури же перфекционистски стремился обладать идеальным оружием. Из этой неразрешимой, казалось бы, ситуации лучший ученик нашёл гениальный в своей простоте выход – сохранить интеллект нетронутым. Титановая броня, под которой трепещет бабочка человеческого сердца – или не совсем человеческого, но всё же способного чувствовать привязанность, благодарность, способного ощущать необходимость внимания. Рукотворный deus ex machina – ранимая человеческая душа в клетке из биоволокна и пластиковых трубок, по которым течёт машинное масло вперемешку с лимфой. Помощник президента восхищался своим творением. Каждое из этих существ было отборной особью, лучшим представителем класса. Воевать с подобными солдатами – одно удовольствие. Разве объяснить бездушной машине все нюансы тактики? Сможет ли безмозглая жестянка заманить врага в ловушку, подстеречь, как настоящий хищник? Единственно значимым и открытым действием отца в отношении Кадзамацури было наречение именем; правильное имя – правильная судьба. И верно, из него получился отличный охотник. Птица, неизменно приносящая хозяину добычу, окровавленное тело врага. Свою армию Кадзамацури строил по знакомому образцу, однако взращивать ловчих зверей он бы никогда не стал, поэтому пестовал первобытных охотников. Их цивилизация ещё не шагнула за рамки общинного строя, долго ещё они будут нуждаться в вожде, в предводителе-боге, дающем жизнь и указующем путь, но эти солдаты больше чем просто орудие, и это делало их творца чем-то большим, нежели хорошо подогнанный винтик. Президент требовал абсолютного подчинения – Кадзамацури его получал. Подчинение, поклонение… любовь? Сердечная привязанность или обыкновенный инстинкт самки, нашедшей сильного самца? Благодарность индивида, обретшего свою стаю? «Семью не может заменить ничто на свете», – говорила когда-то будущая графиня Верденберг, разглядывая рябь на поверхности пруда. В глубине происходило какое-то движение: скользкие холодные тела разрезали толщу воды. Кадзамацури знал, она понимает, о чём говорит – семейство Кагеяма славилось своими традициями. Также этот род был прочно связан с домом Юки – отец будущей графини был названым братом будущего помощника главы крупной корпорации. Удивительный прогресс: из дочери в наследницы, из сына в администраторы! У помощника президента нет детей. У него никогда не было и не будет женщины, которая могла бы стать им матерью. Ему отвратительна сама мысль естественного хода вещей – винтик не имеет права на самостоятельное решение. Идеальная рабочая деталь сбоит. Пазы скрипят, шестерёнки сбавляют ритмичный ход. Человекомашина начинает останавливаться, где-то глубоко внутри, в мозговом центре, зарождается неизбежный процесс разложения. И чем больше в этой системе человеческого, тем быстрее энтропия берёт своё. Механическая часть пытается противостоять неизбежному, включается единственно возможный в критической ситуации режим – самоуничтожения. Система собирает последние ресурсы для финального броска и выдаёт парадоксальное решение, превзойдя саму себя, выйдя за рамки своего бытия. Помощник президента по-прежнему следует полученным указаниям, хотя они потеряли первоначальное значение и в стотысячной матрице обрели новую жизнь. Хищные орды блаттарии бесконечным маршем идут по руинам прошлого; детища ума и гордыни – истинные дети дьявола, они превозносят своего создателя, уничтожая всё на своём пути и обещая наконец дать ему желанное. Кадзамацури впервые почувствовал себя счастливым, когда однажды они окружили своего бога и вместе отпраздновали первое сражение. Он до странности в них уверен – солдаты никогда не предадут и всегда точно выполнят поручение. Солдат не станет рассуждать или осуждать приказ, он примет его и приведёт в исполнение, он сделает всё, чтобы выполнить его наилучшим образом. Да, на войне случается всякое, и то, что сделали его прекрасные воины, – очередное доказательство их верности. Их совершенства. Перед глазами создателя встаёт подвиг детища: багровые небеса, винного цвета земли – камень и плоть смешаны воедино, и посреди рукотворного хаоса – согбенная женская фигура, окружённая его послушными валькириями. Женщина в клетке из сияющих смертью копий – всё пространство вокруг, как и её тело, покрыто частоколом арбалетных болтов. Они воткнуты в почву на добрую треть, пронзают её туловище, выходя с другой стороны, они перебили её руки и ноги – их мертвенный свет озаряет лицо, искривлённое невыносимой мукой. Но она ещё способна мыслить, она в силах видеть, и смотрит она не на своего врага – женщина направила взгляд куда-то поверх их единообразных масок. На того, кто отдаёт им приказы… Его армия становится сильней, она развивается. Наблюдать агонию врага вполне естественно на определённом этапе эволюции. Жизнь солдата – война. Они всего лишь учатся получать от жизни удовольствие. Кадзамацури доставляет радость мысль: когда-нибудь они станут настолько чувствительны, что титановая броня обратится сменным платьем. Будут ли они чем-то большим, чем они могут являться сейчас? Помощник президента в этом убеждён. Он отправляется вон из развороченного штаба. Здесь нужна совсем другая охрана. Как профессор Энума может быть настолько недальновидна? Кадзамацури имеет свои планы относительно ситуации в Совете, но сейчас ему не хочется об этом думать. Ему нужно в сборный цех, пропахший стерильной операционной. Помощник президента желает наблюдать, как тонкие металлические пальчики соединяют провода и нервные волокна, как на каркас наслаивается мышечная масса из сверхпрочного и сверхэластичного наноматериала, как мощный насос-сердце начинает гнать по новеньким прозрачным сосудам красную жидкость с металлическим запахом… Он хочет свидетельствовать рождение из этой беззащитной, дышащей, вращающей глазными рефлекторами системы идеального солдата, который пойдёт за него на верную смерть. И пока остов очередной блаттарии будут облачать в тараканьего цвета броню, прилаживать кибернетическому монстру фаянсово белое личико невинности, человекомашина по имени Хаято будет шажок за шажком приближаться к своему финальному экзерсису.