Кровавый рассвет

      Дин в Аду три с лишним года. Сэм нормально не спал десять дней.       Света мало, он здесь в большом дефиците. На звукоизоляцию тоже решили не разоряться. Слышишь всех, всех и каждого в отдельности. Разноголосый хор из сотен тысяч голосов визжит, басит, сыпет проклятьями и молит о пощаде. И все одновременно. Голова раскалывается уже от этого, так вдобавок еще бьют по лицу, виски сжимают в раскаленных тисках, черепную коробку ковыряют тупым грязным лезвием.       Дин выучил все кости и мышцы человеческого тела. Сэм проштудировал четыре учебника мифологии.       Информации много. Слишком много, чтобы один человек запомнил, однако все каким-то чудом удерживается в мозгах, несмотря на то, что организму недостает всего: отдыха, свежего воздуха, витаминов, еды, сна. Каждое слово приходится вытягивать клещами у кого-то из глотки, собирать из непонятных букв, вырывать из могил. И это одно слово, а, чтобы получился текст, нужны их сотни.       Дина пытали восемьсот различных демонов. Сэм убил пятерых.       С каждым часом становится темнее. К концу дня (или что там вместо дня) черный туман настолько уплотняется, что наклони голову и не увидишь собственной груди. Мгла консистенции круто сваренного бульона обволакивает с ног до головы, а по ощущениям похожа на кипящую кислоту. Все разъедает, жжется, причиняет нестерпимую боль. Этой дрянью захлебываешься, задыхаешься и чувствуешь все то же самое изнутри. Только в десятки раз хуже.       Дин приучил себя считать до ста и только потом кричать. Сэм, не обращая внимание на тошноту, глушит кофе.       С каждым днем свет кажется все ярче. Он слепит глаза, вынуждая все время щуриться. Уже больно смотреть перед собой, больно моргать, больно мять веки. Увлажняющие капли перестали помогать, не спасают и дорогие лампы дневного света, работающие еле-еле. Все чаще проскальзывает бредовая идея записаться к хирургу-офтальмологу. Правда, опять велики сомнения, поможет ли.       Дин стал любимой игрушкой Адской братии. О Сэме давно не слышал ни один из охотников.       К утру тьма понемногу рассеивается, однако светлее не становится. Черному здесь противопоставляется не белый, а багровый. Вся та кровь, что пустили грешникам прошлым днем, испаряется и конденсируется в горячий липкий красный туман. Со временем пол зальет новой порцией человеческих внутренностей, бордовая дымка осядет, уступая место любимому цвету демонов.       Дин послал демона, предлагающего прекратить пытки, тысяча двести шесть раз. Сэм попытался открыть врата в Ад восемь.       Муть перед глазами не исчезает. Становится все сложнее фокусироваться. Рукописные строки в древних книгах напоминают набор закорючек, но никак не слова, пальцы потряхивает мелкая дрожь, нож и фляга святой воды выпадают из рук, не получается ровно начертить пентаграмму. В голове словно какая-то дымка, мешающая нормально работать. Перегрузка. Тело сдает.       Сэм наваливается над раковиной и выхаркивает остатки кофе. Дин встречает кровавый рассвет.