ДЬЯВОЛ И ХУДОЖНИК. Пьеса. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Художник – юный служитель искусства, которого легче записать в философы. Всегда угрюм и пессимистичен в своём чётком и даже радикальном реалистичном преставлении мира. Демон – авантюрист по натуре. Дьявол собственной персоной. Место действия: дом Художника. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
За письменным столом сидит Художник, занятый рутинной работой. Он одет весьма неряшливо: рубашка распахнута, волосы выбиваются из-под атласной ленты; на лицо признаки недавнего вдохновения. Раздаётся уверенный стук в дверь. Входит Демон – франт, на вид того же возраста, что и Художник, одет значительно богаче, настоящий педант. ДЕМОН:- Уподобляешься Сальери? ХУДОЖНИК:- Да, пожалуй. Я тоже завидую Моцарту. ДЕМОН: - Когда-нибудь и ты познаешь безумие гениальности. ХУДОЖНИК:- Нет. Небеса не одарили меня талантом и не начертали судьбу великого. (Мягко, по-дружески улыбнулся, опустив на колени правую руку с небольшой в ней книгой в затёртой обложке.) ДЕМОН: - Оставь свой Молитвослов! Это смехотворно. С ним в руках ты становишься похож на умирающего призрака в еле живой оболочке в доме престарелых, которого каждую неделю два раза посещают дети из церковного хора, читая ему книги и вкладывая в сморщившиеся ладони мягкое печенье весьма подгорелого вида! ХУДОЖНИК:- Думаешь? По мне, так я больше напоминаю тех самых мальчишек: белые свободные накидки с золотым кантом, вьющиеся волосы, румяные лица, дышащие юностью... ДЕМОН:- Ты заставляешь меня испытать дискомфорт внутри - моё тело готово разорваться на части. Прекрати. Разве настолько забавно видеть здесь демона, задыхающегося от колик по случаю слишком нелепого твоего поведения? ХУДОЖНИК: (Лишь промолчал, делая очередную пометку в ежедневнике строгими ровными, но неразборчивыми буквами.) ДЕМОН: (Не дождавшись ответа, лёгкой, абсолютно невесомой походкой, напоминающей танец выпившего смертного в праздничный день, приблизился к нему и положил небрежно ладонь на плечо.) - Поверь мне, мой творец (нарочито делая ударение, обращая в явный сарказм), твои чёрные одежды не похожи на их притворство. Они стремятся изобразить из себя настоящих ангелов! О, они в них верят! Есть ли ангелы на самом деле, скажи? ХУДОЖНИК:- Ты собираешься мне мешать? Сколько? Час? Два? Не видишь, я занят работой. ДЕМОН::- Щенок! Как смеешь упрекать самого дьявола и язвить неуважением! Это равнозначно богохульству… Не мирясь с моим существованием, разыгрывая фарс сейчас, ты отрицаешь веру в Него. (Голосом обольстителя) Признай, Он тебе дорог… ХУДОЖНИК:- Признаю. Признай, тебе дорог я. ДЕМОН:- Вздор! Позволь, ты переходишь все мыслимые границы. Для человека… ты невыносим. ХУДОЖНИК:- Знаю. Но знаешь ли ты, что цель искусства и его первостепенная задача – уничтожать те самые границы. Искусство – оружие мастеров. ДЕМОН:- Довольно лукавить. Ведя разговор наравне, ты признаёшь собственную принадлежность к роду отнюдь не людскому… Я должен быть польщён: в моей семье на одну безумную голову больше. ХУДОЖНИК:- Ничуть. Я чист, тебе не запятнать дум и помыслов моих. ДЕМОН:- Чист? Нет, ты, определённо, решил опробовать необычный способ экзорцизма. Браво, моё почтение! Разорвать плоть богопротивного создания не молитвами, а смехом. Оригинально, весьма… ХУДОЖНИК:- Я занят. Убирайся прочь отсюда! Или мне начертать на двери мелом крест, чтобы окончательно запретить появляться в доме? ДЕМОН: - Сможешь ли? Ну же, не лукавь. Или ты считаешь неприкаянные скитания бесплотным духом по миру – занятием благородным и совершенно «обычайным»? [i](Усмехнувшись)[/i] ХУДОЖНИК: (Вновь промолчал, делая вид, что отвлечён на расчёты в документах с истёкшим сроком давности.) ДЕМОН:- О, даже так…(В сторону.) Попался, теперь не уйдёшь, горделивец. (С милейше натянутой улыбкой, похлопывая дружественно по плечу, шепчет на ухо.) И ты считаешь пребывание в чужих домах, подглядывание без разрешения и полное вторжение наблюдателем даже в интимные сцены проявлением ангельских повадок? ХУДОЖНИК::- Я не понимаю, о чём ты. (Карандаш в руке его с хрустом изменил форму.) ДЕМОН:- Раз твоё мнение, мой дорогой Художник, твердо, то и вторжение в чужие тела (нарочито повторяя интонацию прошлого предложения, будто разницы нет никакой) – тоже абсолютно невинное и дозволенное Небесами занятие? ХУДОЖНИК:- Ты примитивен в уловках. ДЕМОН:- Зато вижу, как взыграло в тебе ущемлённое и трепетное волнение. Именно подобное – сущее наслаждение. Напомнить о «маленьких грехах»? ХУДОЖНИК:- Настал мой черёд твердить: «Довольно!» (Наконец оторвал взгляд от дел.) ДЕМОН: - Больше! Больше экспрессии! (Разошёлся смехом, запрокидывая голову.) ХУДОЖНИК:- Окрестить? ДЕМОН: - Думаешь, сработает? Мой возлюбленный Художник, разве самому не страшно, что крест обожжёт пальцы? Тогда ты не сможешь держать кисть… ХУДОЖНИК:- Есть много других людей: наведайся к сумасшедшим, которые не отличат твоё нахальное лицо от очередного метаморфоза картинок в сознании. Знаю! Переместись к религиозным фанатикам, послужи им лишний раз доказательством правоты их веры. Вполне гуманные варианты. ДЕМОН: (Звон смеха оборвался. Пальцы сжали плечо через ткань, голос понизился.) - Вспомни слова Музыканта: ты бы смог его убить? Твоё замешательство грело мне душу, при условии, конечно, что она у меня была бы. ХУДОЖНИК:- Разве это касалось нити нашего разговора? Или ты решил выступить в роли Азазеля и принять мои грехи и душевную смуту? К несчастью, мы не в пустыне. К тому же, я сомневаюсь, что стоящая рядом со мной субстанция фальши и спеси – это он. ДЕМОН:- Я не требую признаться кому-либо, кроме самого себя. Скажи откровенно. Мне ты можешь довериться. Никому в мире – не можешь, мне – можешь. Никто не желает тебе добра в той мере, в которой желаю я. Да, считай прихотью. ХУДОЖНИК:- Я бы отправился следом: покончил с жизнью, если бы отнял её. Пожалуй, назови «отдать взамен», ибо истинных мотивов тёмному творенью не понять. ДЕМОН: - Разве? О, прекрасно ведаю: ты банально не вынесешь мук совести и стыда, но и захочешь последовать за ним. (Хватка ослабла. Пару мгновений он стоял молча, затем в несколько шагов измерил расстояние до стены.) Скажи, нуждаешься ли ты во мне? ХУДОЖНИК:- В каждой душе есть Зверь. Я похож на фреску с изображением святого Георгия: Змий и рыцарь Света борются непрестанно, их схватка жестока. ДЕМОН: - Ты слишком юн, мой мыслитель. ХУДОЖНИК: - Я слишком глуп и извращён, если избрал в наставники дьявола! ДЕМОН:- Не спорю. Однако, любовь к иконам, тяжёлым недвижимым статуям храмов, раболепством и тихим экстазом при пении молитв под божественные звуки органа – всё это, как мне кажется, должно преумножать твою добродетель в глазах окружающих. Вернее, доказывать её неоспоримость. ХУДОЖНИК:- Ты издеваешься, надменный и порочный лжец. ДЕМОН: - А ты ль не знал? Но что скажу точно, любовь твоя к духовным святыням ещё более лжива. Возможно, они интересуют лишь с эстетической точки зрения: колоссальные усилия, вложенные в них авторами, превратили материю в совершенную по красоте и ауре категорию. Ты, к слову, не ответишь точно, верит ли заполненный чудными образами разум твой в Бога. ХУДОЖНИК:- Но… Да, увы. Сердце моё верит. Ум же ищет объяснений. Наверное, Зверь живёт именно в голове, тогда как добродетель - в сердце, а… ДЕМОН: - (Перебив) … толку сотрясать воздух пустыми отговорками? ХУДОЖНИК:- Знаешь лучший способ? ДЕМОН: - Доказать твою алчность мне не составит труда. Ты, читавший и почитающий труды Кроули, называешь себя верующим? Еретик… ХУДОЖНИК: (Передразнивая) - О мой милый демон! Ты забыл сказать о записях Ульриха Молитора или «Даремских ритуалах» Херрика. Как говорится о колдунах?.. «Мы можем ранить только тех, которые лишены Божьей помощи». Касательно тебя, в том же «Молоте ведьм» Нидером сказано, что демон «действует здесь с Божьего попущения». Раз тебе дозволено право, то есть и Тот, кто им наделил – ещё один весомый аргумент в пользу существования Бога. Я верю «от противного»: не раз встречая существ, описанных как падших или низших, я полагаю, что есть Сила, им противостоящая. Знаешь, раньше я был спекулярием, хотя и ныне изредка обращаюсь к камням: скорее, сегодня отпала надобность просить силы через кристаллы, когда я могу молить Луну напрямую. О да, я еретик. Религиозный еретик. ДЕМОН:- Художник, ты всегда смеялся над фанатиками. Что же заставило измениться? Только, молю, не заводи старую песнь о твоих видениях: они были раньше, и, понял ли ты смысл теперь, не имеет, ровным счётом, никакого значения. ХУДОЖНИК:- Следствие страха и жажды. Страха перед самим собой. ДЕМОН:- Загадка души твоей непостижима… (Поклонившись шутливо) Прости, но вынужден покинуть этот гостеприимный дом. Дела. Надеюсь, в следующий раз на двери я всё не увижу крестов. В любом случае, я найду способ осуществить встречу: ты скрашиваешь мои будни. (Уходит как джентльмен, постукивая каблуками начищенных туфель и насвистывая бодрую мелодию под нос.)КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.