Игра теней

- Твой хозяин здесь, в Лондоне? – спросил Хэл у Бардольфа, комкая злосчастное письмо. - Да, милорд. - Где он сегодня ужинает? Что, старый боров по-прежнему кормится в своем старом хлеву? Бардольф кивнул. - На старом месте, милорд, в Истчипе. Хэл задумчиво потер подбородок. - Ужинают с ним какие-нибудь дамы? - Нет, ваша светлость, - ответил за Бардольфа мальчик-паж, - только старая миссис Куикли да еще миссис Доль Тершит. - Это что еще за тварь? – хмыкнул принц. - Она приличная дама, сэр, родственница моего хозяина, - ответил мальчик. - Она такая же ему родственница, как приходская корова городскому быку, - поморщился Хэл, потом рассмеялся. - А не накрыть ли их нам за этим ужином, Нед? - Я ваша тень, милорд, - с готовностью отозвался Нед, - я последую за вами. *** Вот и все, будто не было только что этого лживого письма и последовавшего за ним тяжелого разговора. Не было этого незнакомого леденящего оттенка в голосе Хэла, когда он спросил: - Но неужели, Нед, ты так забылся? Ты хочешь женить меня на своей сестре? Нед, чуть ли не впервые в жизни растерявшийся от этого вопроса, все же нашел в себе достаточно мужества (или нахальства) чтобы ответить. - Пошли господь девчонке не худшую участь, но только я никогда этого не говорил. Он с досадой вспомнил теперь свою неискреннюю заискивающую улыбку при этих словах. Вот так, не виноват, а чувствуешь себя виноватым. Потому что не смог справиться со страхом, а раз боишься, значит, точно виноват. Виноват он, конечно, может, и был в чем, но испугался не того, что может из-за этого случиться, а того долгого холодного взгляда, которым Хэл наградил его. Словно мечом рассек от макушки до пяток. «И ты такой же, как все? – спрашивал этот взгляд. – Ничем не лучше Фальстафа?» Нед старательно растягивал губы в улыбке, в то время как его собственные глаза, устремленные на принца, были полны отчаянья. Непонятно, поверил ли Хэл этому взгляду, и какое решение он принял про себя насчет недовой верности и преданности. Он лишь небрежно махнул рукой и изрек одну из тех поучительных фраз, на которые в последнее время стал большой искусник. - Однако мы, как дураки, теряем время даром, а души мудрецов, витая в облаках, смеются над нами. А потом они лежали на стропилах, наблюдая за Фальстафом, и, казалось, все было, как раньше. Хихикали и обменивались язвительными замечаниями по поводу развернувшейся у них на глазах пьяной трактирной потасовки. А потом Фальстаф уединился с «миссис Тершит»; весьма потасканной, но еще привлекательной особой, обладательницей густой черной шевелюры, подпорченной несколькими проплешинками. Она и Фальстаф расположились на кровати в центре комнаты, прямо под тем местом, где устроились Хэл с Недом. Нед, вовсе не был уверен, что это стоит видеть. Впрочем не открылось бы их глазам ничего особо такого, чего бы они и раньше не видели. Им случалось и дальше заходить в своих проделках над сэром Джоном. Правда, раньше Нед никогда так рьяно не желал того, чтобы толстяк наговорил каких-нибудь гадостей о принце. Чем похабнее, тем лучше. Он даже пальцами постукивал от нетерпения. И на самом деле тот зашел уже слишком далеко, тискаясь со своей девкой. Правда, больше всего похабностей Нед услышал все-таки о себе. В том числе и такое, от чего хотелось скрежетать зубами в бессильной злости. - Давайте отколотим его на глазах у этой блудницы? – прошептал он на ухо принцу. Тот наблюдал за происходящим сквозь щели деревянного настила с отвращением, но и с каким-то странным интересом. - Смотри, этот истасканный старикашка заставляет чесать себе затылок, как попугай, - сказал он. - Разве не чудно, что желание на столько лет переживает силу? – фыркнул Нед. - Поцелуй меня, Доль, - прогнусавил Фальстаф снизу. - Сатурн нынче в соединении с Венерой, - покачал головой Хэл. - Что говорит на этот счет календарь? - Ты только притворно ласкаешь меня, - вздохнул Фальстаф. - Ей-богу, я целую тебя от всей души, - уверяла Доль. - Стар я стал, стар... - Ты мне милей всех этих паршивых юнцов. А ведь она еще молода и недурна собой, подумал Нед с некоторым удивлением. Разве что неряшлива и нечесана. И что она так льнет к этой развалине? Денег она от него все равно не дождется. И она как будто совершенно искренне говорит все это и ласкает его. Хотя кто их знает, этих шлюх. Может, она и искренна в своих уверениях. С каждым из своих дружков. - Какой материи подарить тебе на юбку? – благодушно осведомился Фальстаф. - Я получу деньги в четверг, а завтра у тебя будет новый чепец, - он снова вздохнул. - Ты забудешь меня, когда я уеду. - Ей-богу, ты доведешь меня до слез, если будешь говорить такое. Чтобы я хоть раз нарядилась до твоего возвращения! Нед решил, что это пора заканчивать. Не хватало еще наблюдать за развязкой этого представления! Когда они с принцем рухнули внезапно со стропил рядом с кроватью, Фальстаф как будто совсем не смутился их неожиданным появлением. Перевернулся на живот, чтобы разглядеть их и захохотал. - Ба! Ты, должно быть, незаконный сын короля! А ты не брат ли Пойнса? - Ах ты, карта греховных земель, какую жизнь ты ведешь? – воскликнул Хэл. Фальстаф торжественно положил руку на голову Доль. - Клянусь бренным телом и зараженной кровью этого создания, я рад тебя видеть, непотребный и безумный отпрыск царственного древа. - Что такое, жирный дуралей? - надулась Доль. - Плевать я хочу на тебя! Принц расхохотался, и Неду это совершенно не понравилось. - Милорд, он увильнет от наказания и обратит все в шутку, если вы не отколотите его сгоряча, - напомнил он. Принц бросился на Фальстафа, словно действительно собирался его отколотить. Нед рухнул рядом. Кровать, с трудом выдерживающая вес четверых, а вместе с Фальстафом и всех семи, протестующее заскрипела. - Ах ты, грязная куча сала! – Хэл уселся на Фальстафа верхом и, вцепившись ему в горло, попытался встряхнуть. - Что за пакости ты говорил обо мне при этой честной, добродетельной, благовоспитанной даме? Доль, которая подразумевалось под этой лестной характеристикой, ее вряд ли расслышала, так как оказалась зажатой между принцем, Недом и Фальстафом и отчаянно ворочалась. Видимо, принц показался ей вызывающим наибольшее доверие из всех троих, поэтому уклонившись от объятий Неда, она уткнулась лицом в шею Хэла и ласкательно о него потерлась. - Я и не подозревал, что ты все это слышишь, - заявил Фальстаф, как ни в чем ни бывало. - Я заставлю тебя сознаться, что ты умышленно оскорбил меня, как и в тот раз, когда бежал от меня во время ограбления, - настаивал принц, машинально обнимая Доль в ответ на ее нежничанье. - Я тебя не оскорблял, Хэл, клянусь честью, и не думал оскорблять, - гнул свое Фальстаф. - Как это так - не оскорблял? – возмутился Нед. - Не оскорблял, Нед, уверяю тебя, - бубнил толстяк, - вовсе не оскорблял, достойный Нед. Я говорил о нем дурно при падших созданиях, чтобы эти падшие создания не вздумали его полюбить. Делая это, я поступал как заботливый друг и верноподданный, и твой отец должен быть благодарен мне за это. Никакого оскорбления, Хэл, никакого, Нед, уверяю вас, дети мои. Нед с досадой чувствовал, что желанное отмщение снова ускользает от него, Фальстафу вот-вот удастся развеять принца очередной дурацкой шуткой. Да и Доль, прильнувшая к нему, мешала выражению праведного гнева. - Сознайся, что сейчас только из страха, единственно лишь из трусости ты оскорбляешь эту достойную даму, чтобы примириться с нами! – сказал Хэл уже почти дружелюбно. - Это она-то падшее создание? И твой паж тоже падшее создание? И честный Бардольф, у которого нос так и пылает рвением, тоже, по-твоему, падшее создание? Нед, устроившийся рядом с Доль и принцем, ткнул Фальстафа ногой, пытаясь спихнуть его с кровати. - Отвечай, гнилой пень, отвечай. Фальстаф, почувствовав себя на твердой почве, сполз все же с кровати и пустился в привычное словоблудие. - Дьявол отметил Бардольфа неизгладимой печатью, и лицо его служит Люциферу плитой для поджаривания пьяниц. Что касается пажа, то, хотя ангел-хранитель еще не совсем его покинул, дьявол порядком его одолевает. - Ну, а женщины? - принц притянул Доль к себе, словно желая разглядеть ее как следует. - Одна из них уже давно в аду и поджаривает там бедных грешников, - не замедлил откликнуться Фальстаф. - Что касается другой, то я ей задолжал и не знаю, попадет ли она за это в ад. Принц все еще держал Доль в объятьях. Она наклонилась к его лицу так близко, будто собиралась поцеловать. - Вы, сударыня... – пробормотал он, отстраняя ее. - Что скажете, ваша светлость? – живо отозвалась она. - Его светлость хочет сказать такое, против чего возмущается вся его плоть, - буркнул Фальстаф, неприязненно наблюдая за ними. Принц не ответил, устало откинувшись на подушки. Доль прикорнула у него под мышкой. Нед приподнявшись на локте, созерцал эту идиллическую картинку, с трудом удерживаясь от желания пинком отправить Доль вслед за доблестным сэром Джоном. - Как плохо вяжется эта праздная болтовня с вашими доблестными трудами на поле битвы! – заметил он мстительно. - Скажите мне, много ли на свете молодых принцев, которые вели бы себя так, как вы сейчас, если бы отец их был так тяжело болен? Хэл, продолжая тискать Доль, посмотрел на него задумчиво. - Сказать тебе кое-что? - спросил он у Неда. - Только, пожалуйста, что-нибудь хорошее. - Ничего, переваришь, - равнодушно уронил Хэл. – Сойдет для такого заурядного ума, как твой. - Ладно. Постараюсь выдержать удар, который вы мне готовите. Нед изо всех сил старался говорить как обычно шутливо, но против всех стараний в голосе проскальзывала злость. Как же порой хотелось огрызнуться по-настоящему, не сдерживаясь! - Так вот что я тебе скажу: мне не подобает казаться печальным теперь, когда мой отец болен; а все же признаюсь тебе как другу - ибо за неимением лучшего мне угодно называть тебя своим другом, - что я печален, очень печален. Нед старательно улыбался, выслушивая это. И думал: что ж, если вы действительно хотите считать меня таким вот – тупым и бесчувственным, вроде Фальстафа – извольте. - Трудно поверить, чтобы это могло вас опечалить, - ответил он насмешливо. - Клянусь моей рукой, ты воображаешь, будто я так же записан в книгу грешников, как ты и Фальстаф, - недовольно протянул Хэл. - Уверяю тебя, у меня сердце обливается кровью при мысли о том, как тяжело болен мой отец. Но в таком дурном обществе, как твое, у меня нет ни малейшей охоты обнаруживать свою грусть. - Почему так? - Что бы ты подумал обо мне, если бы я вдруг заплакал? Нед, конечно, знал, что нужно было ответить. Но решил ответить то, что думает. Хоть раз. - Я подумал бы, что ваше высочество - царственный лицемер. Хэл пронзил его гневным взглядом, который Нед выдержал все с той же ясной улыбкой. Раз я такой же, как Фальстаф, с меня взятки гладки, говорила эта улыбка. Хэл досадливо повел плечом и отвернулся. - И всякий подумал бы то же самое. Действительно, всякий счел бы меня лицемером. Но что привело твою почтенную мысль к такому выводу? - Как что? Ваша распутная жизнь и чрезмерная привязанность к Фальстафу. - И к тебе, - уточнил Хэл. Пару часов назад Неда бы это сильно задело, но теперь он почти обрадовался. Он чувствовал, что Хэл на него злится. Злость была все же лучше, чем царственное небрежение, которое Хэл в последнее время все чаще стал на себя напускать. - Клянусь светом дня, я пользуюсь хорошей славой, - ответил он, - я это слышал собственными ушами. Худшее, что обо мне могут сказать,- это то, что я младший сын и кормлю себя сам. Признаться, ни того, ни другого я не могу исправить. Он подумал, что теперь Хэл должен был бы подняться, презрительно оглянуться на него и Доль и уйти, сказав на прощание что-то горестное и высокоморальное. Например: «Мне стыдно, Пойнс, что я теряю даром здесь время драгоценное, когда гроза восстанья собралась над нами». Или что-то в этом роде. Что полагается говорить в таких случаях принцам, без пяти минут королям? Но Хэл продолжал безмолвствовать. И тискать Доль. И Нед вдруг почувствовал себя на этой кровати совершенно лишним. *** На этот раз все было, как будто, как всегда. И все-таки что-то было не так. Обычно Фальстафу удавалось отвлечь его своим кривлянием и заставить забыть о своих выходках. Но на этот раз горьковатый осадок в душе не исчез. Но и разозлиться Хэл толком не сумел. Он просто слишком устал сегодня. Да и какой смысл сердиться на Фальстафа, если так или иначе всему этому скоро придет конец? Происходящее вокруг было каким-то смутным и расплывчатым, а окружающие люди стали почти неотличимы от собственных теней, которые кружились вокруг них, отбрасываемые пламенем свечей и камина. Даже Нед словно отодвинулся и почти слился с этими тенями. Его слова доносились откуда-то издалека. Одна Доль была реальна. От нее исходило живое настоящее тепло, и она так уютно к нему прижималась, согревая и успокаивая утомленное тело... Возможно, она была просто слишком пьяна, чтобы подняться с лежанки. А Хэл сегодня слишком устал, чтобы ее отталкивать. Насколько сильно нужно устать, чтобы пригреть у себя под боком трактирную потаскушку?.. А сколько нужно выпить, чтобы по своей воле открыть объятья сэру Джону?.. Она вот только что ласкала его и клялась ему в вечной любви, рассказывая, как ей наплевать на молодых ухажеров... принц ухмыльнулся. Все так, но расспрашивала она его при этом о нем и о Неде. Наверно и с уродливым стариком обжиматься не так противно, если закрыть глаза и думать при этом о красивых юношах. Хэл чуть не рассмеялся при мысли об этом, и ему пришло в голову, что это неплохой способ проучить старого дурака. Словами его не прошибешь, так пусть постоит и полюбуется, как его верная возлюбленная ублажает одного из тех юнцов, над которыми они только что насмехались. И уж он постарается сделать так, что после него миссис Тершит на сэра Джона и глядеть не захочет. Юбки Доль задрались, открывая ее ноги выше колена, но ее это, кажется, совсем не беспокоило. Хэл провел ладонью по ее бедру и выше, к талии. Ноги у нее были слишком костлявые, да и ребра выпирали сквозь кожу, как он выяснил, исследуя ее тело дальше. Хотя ему попадались девки гораздо хуже. В публичных домах, конечно, принца всегда стараются обслужить получше, но в публичных домах, в которые его порой заносило в компании Фальстафа и остальных, выбирать зачастую было не из чего. Хэл устроился поудобнее, наваливаясь на Доль. Кожа у нее была бархатистая и довольно приятная на ощупь. И грудь упругая и округлая, как обнаружил Хэл с удивлением. И пахло от нее вопреки ожиданиям совсем не противно. Не так уж плохо. Если, конечно, не целоваться в губы, этого он с девками терпеть не мог. У них почти всегда было такое мерзкое дыхание, да и просто это было неприятно. Холодно, влажно и скользко. Поэтому когда Доль привычным движением потянулась к его лицу, он отклонился. Она и не настаивала: подчинятся желаниям клиента - это у нее было на уровне инстинкта, даже если формально она была и не на работе. Хэл понятия не имел, перепадает ли ей что-нибудь от Фальстафа, но сам решил, что скупиться не будет. Хоть это и не публичный дом, но всегда нужно оставлять о себе достойные воспоминания у простого народа. Тем более, когда народ так искренне его любит и желает проявить эту любовь всеми возможными способами... *** Очнувшись несколько часов спустя от тяжелого забытья, принц брезгливо отодвинулся от Доль, посапывавшей рядом. Вернее, попытался отодвинуться, но она обвилась вокруг него, как осьминог, ухвативший добычу. Сейчас ему хотелось больше всего, чтобы она пропала. Испарилась. Каждый раз под утро, после ночи, проведенной в любовных утехах, его охватывало подобное чувство смутного отвращения, как от прикосновения чего-то нечистого. Сразу же всплывали в сознании тоскливые мысли о том, что прелюбодейство - это смертный грех и так далее. И каждый раз он давал себе слово, что это в последний раз. И каждый раз с досадой понимал, что, скорее всего, опять не удержится в следующий раз от подобного приключения... Почему-то мысли об этом не приходят в голову вечером, когда тело тянется к чужому телу, теплому, мягкому и податливому. А утром оно становится холодным, костлявым и неприятным на ощупь. Как напоминание о том, что грех сладок, а последствия его горьки... Ладно, у него будет время замолить все грехи, когда он станет королем... Если станет, поправил он себя мысленно. Если, всегда эти бесконечные «если»... Как только рассветет, тени исчезнут, и все станет ослепляющее ясно в свете дня. В том числе и то, что совсем скоро придется взвалить на свои плечи груз королевских обязанностей... Хэл уткнулся лицом в подушку, стараясь спрятаться от этих мыслей. Еще пару часов, по меньшей мере, ему можно наслаждаться обманчивым покоем. Вот если бы еще эта шлюха куда-нибудь исчезла! *** Нед несколько часов бездельно бродил по трактиру, то и дело присаживаясь выпить, чтобы не поддаваться грызущей его досаде и еще какому-то мерзкому чувству, странно смахивающему на ревность. Хотя мучиться и терзаться ревностью полагалось Фальстафу, что он, собственно, и делал. Нед, несмотря на досаду, получал истинное удовольствие, наблюдая за ним и отпуская язвительные замечания по поводу женской верности и старческой привлекательности. Фальстаф вяло огрызался, он, похоже, и в самом деле был подавлен. Неду в глубине душе было его даже жаль. Глупо на его месте верить словам молодой женщины о том, что она его любит. Но если рассудить здраво, эта иллюзия не глупее тех, что питают другие. Например, той, что принц, будущий король, может себе позволить иметь друзей... Нед помотал головой, стараясь отогнать эту мысль. Потом резко поднялся, чуть ли не стукнув кулаком по столу, и направился обратно к временному ложу принца, гася по пути ставшие уже ненужными свечи. Хэл лежал, растянувшись на постели, по-детски подложив локоть под щеку, и, казалось, крепко спал. Доль разметалась рядом, бесцеремонно забросив на принца руку и согнутую в колене ногу. В предрассветном полумраке эта картина выглядела еще более отвратительной, чем при свете свечей. Нед с минуту смотрел на них, сжимая и разжимая кулаки. Потом присел на край кровати и грубо ткнул Доль в бок. Она рывком села, моментально проснувшись. В сероватом неясном свете ее кожа казалась мертвенно-бледной, а густые тени вокруг глаз делали их похожими на провалы в черепе. Черные космы торчали во все стороны, почти не прикрывая проплешины, которые белели так же неприглядно, как и участки худого тела сквозь темные лохмотья. Неда передернуло от омерзения, он стащил Доль с кровати и отшвырнул ее в сторону. Она не удержалась на ногах, растянулась на полу, приподнялась и посмотрела куда-то сквозь него мутным взглядом. Кажется, ее мучило похмелье, еще сильнее, чем вчера. Она все же сумела выпрямиться и пошатываясь побрела куда-то досыпать. Нед подумал, что она мало что будет завтра помнить о произошедшем. Для нее нет никакой разницы, принц или кто-то еще. Ей было бы все равно, кто бы из них троих ни остался с нею в этот вечер. Хотя ей повезло, что говорить. А потом она будет до старости рассказывать, что обслужила когда-то самого принца... а может, и короля... И никто, конечно, не будет ей верить... Но все будут охотно слушать и удивляться. Сколько простолюдинов выдумывают вот такие истории и рассказывают их так часто, что сами в них верят... И то, что у некоторых они оказываются правдивыми, уже не имеет значения... Ему, когда он будет рассказывать в старости о своей дружбе с принцем, тоже никто не будет верить. Если, конечно, будет кому рассказывать. Нед, не отрывая взгляда от лица спящего Хэла, прилег рядом с ним, на место нагретое Доль. В конце концов, Хэл не приказывал ему уйти. Так почему бы ему не оказаться рядом с ним, когда он проснется?.. Принц вдруг заворочался во сне, и Нед испуганно и смущенно отпрянул. Но Хэл лишь утроился поудобнее и продолжал ровно дышать, погруженный в глубокий сон. Нед вздохнул и, не в силах противостоять охватившей его внезапно странной нежности, снова прилег рядом. Осторожно пригладил кончикам пальцев волосы принца и прошептал едва слышно: - Я знаю, что и в горе плакать вы не будете. Для вас это было бы лицемерием. А я навсегда останусь вашей тенью. *** Хэл сквозь сладкую полудрему чувствовал, как чьи-то пальцы ласково перебирают его волосы, и понимал, что это могут быть только пальцы Неда. Никто больше не смог бы прикоснуться так нежно. Уж точно не Доль. Теперь воспоминание о ее пальцах, перебирающих его волосы, руках, скользящих по его телу, объятьях и стонах вызывало у него только раздражение. Но теперь об этом можно было больше не вспоминать. Он безотчетно придвинулся поближе к Неду, и почувствовал, как тот слегка напрягся. А почему нет, подумал Хэл, я же еще сплю, так откуда мне знать, что рядом с ним по-прежнему не эта блудница?.. Она была податливой и мягкой, как глина, из которой каждый лепит, что ему вздумается. И под принца подмялась так же легко, как под Фальстафа, и так же легко подомнется под следующего. А вот Нед всегда рядом со своим господином. И всегда будет рядом, его слова, услышанные сквозь полусон, окончательно Хэла в этом убедили. Жаль только, что к Неду нельзя прижаться в поисках тепла и отдохновения. Хотя во сне многое можно. Из того, что наяву нельзя... Хэл обнял Неда и притянул к себе, словно бы неосознанно. Не открывая глаз, прильнул лицом к его волосам, к шее. В этом было что-то новое. Совсем не похожее на то, что бывает, когда обнимаешь женщину... Но и не совсем так, когда полушутя стискиваешь в объятьях друга. Хэлу это не показалось неприятным или даже неправильным. Неприятен лишь грех, а в этом объятии не было ничего греховного. У него ведь не было ничего дурного в помыслах – спящий человек невинен. Проснувшись, он ведь ничего не вспомнит, а Нед ему не расскажет. Было бы в этом что-то... неприемлемое, он мог бы его и оттолкнуть. Или просто уйти. Возможно, в следующее мгновение он так и сделал бы, Хэл почувствовал, как он шевельнулся, словно пытаясь сбросить его руку... Сонно заворочался в ответ, плотнее притискивая Неда к себе, наваливаясь всем телом, чтобы еще хоть ненадолго удержать это новое ощущение... И почти неожиданно для себя самого прильнул губами к его губам. Губы у Неда были шершавые, сухие и горячие, совсем не похожие на губы женщин. Они покорно приоткрылись навстречу его поцелую, Хэлу даже захотелось просунуть ему в рот язык. Чтобы хорошенько распробовать его вкус... Но он удержался, просто глубоко вдохнул, словно глотнув дыхания своего друга, и неохотно разорвал поцелуй. Потом он удовлетворенно вздохнул и блаженно растянулся на кровати, пристроив голову Неду на плечо. Ему на самом деле захотелось уснуть. Мир вокруг стал спокойным и надежным. По крайней мере, на несколько ближайших часов. *** Нед несколько минут лежал совершенно неподвижно. А может, гораздо дольше. Время для него остановилось. Мысли кружились в голове, как сухие листья, подхваченные осенним вихрем, и не было возможности ухватить хотя бы одну, чтобы осознать произошедшее... Но ничего ведь не произошло на самом деле? Ничего, о чем стоило бы думать или помнить. Это все равно, как если бы принц просто поерзал во сне и случайно навалился на него. И не «если», именно это с ними и произошло. Ничего другого. Только губы все еще горели, словно принц прижег их каленым железом, а не поцелуем одарил. Но этот поцелуй предназначался не ему. Конечно же, нет. Вот почему так важно как можно скорее разыскать Доль Тершит и вернуть ее на место, принцу под крылышко. Сейчас его заботило только это. Потому что если принц вдруг пробудится и обнаружит в своих объятьях Неда, придется многое объяснять. Хотя... Нед вдруг улыбнулся неожиданной мысли. Можно ведь сказать и то, что никакой Доль вовсе не было. Это она Хэлу приснилась. А они просто заснули рядом после очередной гулянки, как это уже не раз бывало раньше... - Ничего уже не будет, как раньше, - произнес Нед вполголоса, обращаясь не то к спящему принцу, не то к самому себе. Потом он осторожно выбрался из-под руки Хэла и скатился с лежанки. Пора было подготовить лошадей, чтобы на рассвете сопровождать принца... куда бы то ни было. Может быть, в последний раз. А может быть, и нет. При самом ярком свете тень иногда делается почти незаметной, и все же она никуда не исчезает. И даже если очень горько думать о том, что «как раньше» уже никогда не будет... всегда можно надеяться на то, что потом будет еще лучше, чем раньше.