Смотри, но не прикасайся

В Озёрном городе компания смогла наконец передохнуть после побега из Лихолесья, но расслабляться было рано. В городе людей гномы, истощённые после эльфийского плена и плаванья в ледяной воде, так и не нашли покоя. Большинство эсгаротцев открыто ненавидели их, а те, кто чуял для себя какую-то выгоду, откровенно подлизывались и лебезили. Бургомистр с готовностью согласился снарядить их отряд для предстоящей встречи с драконом, из-за которой Торин без конца ссорился с Бардом, предоставившим им крышу над головой. Но хуже всего, по мнению Фили, было то, что ранение брата, полученное в Лихолесье, оказалось серьёзнее, чем они предполагали. Кили провёл в постели несколько дней и всё ещё вынужден был использовать костыль, чтобы не нагружать заживающую ногу. Старший охотно помогал бы ему передвигаться, но молодой лучник отнекивался и твердил, что не хочет стеснять его. Таким Фили и увидел его как-то после полудня – ковыляющим с костылём по рыночной площади, окружённым группой недоброжелательно настроенных ребят возраста Сигрид, Тильды и Баина. - Бард говорит, что вы, гномы, принесёте всем нам смерть! – зло сказал один из них. - Может быть, нам стоит перебить вас всех, одного за другим? – предложил второй, толкнув Кили. Вообще-то ни одному человеческому ребёнку было не под силу не то, что повалить, даже просто сдвинуть взрослого гнома, если ему этого не хочется. Однако балансировать с костылём – далеко не то же самое, что твёрдо стоять на обеих ногах. Кили оступился. Наследный принц видел, что брат был не на шутку рассержен, но он даже не пытался защититься, хотя мог, даже с этим проклятым костылём. И это кольнуло сердце Фили сильнее, чем вся ситуация сама по себе. Ему было неважно, что сказал Торин. Если Кили не собирался защищать себя сам, это сделает за него Фили, и будь прокляты человеческие отродья! - Решили начать с раненого? – вдруг вклинился другой мальчик. Баин… маленький сын Барда. – Очень храбро, парни. - А тебе какое дело? Ведь твой отец тоже хочет избавиться от них! - Папа не хочет, чтобы гномы направились к горе, но он не собирается причинять никому вред. И вам не кажется, что это вы пострадаете, если продолжите донимать гнома? - Это ещё почему? Ты, что ли, помешаешь? - Нет, но уверен: если вы попробуете ещё что-нибудь сделать, вон тот гном убьёт вас, – сказал Баин, кивнув в сторону Фили. Когда мальчишки увидели золотоволосого потомка Дурина, в глазах которого пылала жажда убийства, они струсили и разбежались. Фили немедленно подошёл к брату, схватил его за плечи и прижался лбом к его лбу: «С тобой всё в порядке?» - Всё хорошо, sannadad*, – отозвался Кили. – Они всего лишь нагрубили мне. Старший почувствовал на губах его тёплое дыхание и вздрогнул, с трудом сдерживая желание. Пришлось замаскировать свою похоть злостью: «Тебе вообще не следует здесь находиться. Нужно отдыхать, чтобы рана быстрее зажила». - И как, по-твоему, я пойду на поправку, если не буду разрабатывать эту проклятую ногу? Я просто немного поупражнялся. - Если эти мальчишки снова подойдут к тебе, я убью их! И будь проклят Торин с его дурацкими запретами и вся раса людей! - Я очень признателен тебе за заботу, но предпочёл бы, чтобы мой брат был рядом, а не сидел в людской тюрьме. Уверен, наш маленький друг предупредит всех, что к гномам не стоит приставать, – заверил Кили и, наконец, уделил внимание и Баину: – Спасибо тебе, молодой господин! - Не за что. Я знаю, что ваш дядя и мой отец не ладят, но ему наверняка не хотелось бы, чтобы с вами так обращались. - Весьма благородно, – процедил Фили сухо. Он знал, что мальчик на их стороне, но никак не мог справиться с гневом, который всё ещё бурлил в его жилах. - Вам, пожалуй, нужно поблагодарить за это его мать, – промолвил вынырнувший из толпы Бард, с гордостью погладив сына по голове. – Она старается передать детям всё хорошее, что есть в ней. - Мы у вас в долгу, сэр, – сказал Кили лучнику. Фили тоже кивнул, но промолчал. Больше всего сейчас ему хотелось уйти с многолюдного рынка. Кили, кажется, понял это: «Ты иди, а я хочу ещё подышать свежим воздухом, – предложил он и добавил, подмигнув Баину: – В компании маленького рыцаря я буду в безопасности!» Мальчик робко улыбнулся в ответ и поклонился. Бард тут же поддержал Кили: «Не беспокойся, сын Дурина, мы проследим, чтобы он благополучно вернулся домой». Фили хотел уже было вступить в спор, но всё же передумал и слегка обнял брата, успев мягко ткнуться носом в его щёку. - Будь осторожен, – прошептал он, нежно коснувшись губами его уха перед тем, как умчаться вниз по улице. – И, пожалуйста, вернись ко мне. - Он очень любит тебя… не так ли? – Бард наблюдал, как Кили следит за братом, исчезающим в толпе. – И ты любишь его. Кили тут же покраснел, опустив взгляд в землю от стыда, и попытался оправдаться: «Люблю… но, конечно… только по-братски… не более чем по-братски». Когда Бард увидел реакцию молодого гнома, в уголке его губ появилась горькая складка. Так значит, Малена была права… когда утверждала, что видит нечто большее в отношениях между братьями. Когда Кили, наконец, поднял взгляд и увидел, как изменилось выражение лица Барда, его тёмные глаза мгновенно наполнились ужасом. Каким-то образом, всего за несколько дней знакомства, этот человек узнал то, чего до сих пор не осознавала его собственная семья… его запретные чувства к родному брату. Конечно, он мог бы всё отрицать… как отрицал сам для себя в течение долгого времени, но в глазах Барда он увидел понимание… Из-за этого сердце юноши болезненно сжалось. Этот человек нравился ему, а теперь Бард наверняка будет испытывать к нему одно только отвращение. - Пожалуйста, – попросил Кили, и его голос был едва ли громче шёпота. – Не говори ничего. Не говори Фили. Мне неважно, возненавидишь ты меня или нет, просто… пожалуйста, не говори моему брату. Бард удивлённо вскинул брови: «Ты хочешь сказать… что он не знает? Вы двое… разве вы не…» - Нет, – сдавленно прошептал Кили, отворачиваясь от человека. – Фили, он… он прекрасный. Разве он может быть таким… таким, как я? - Так значит, ты не видел эту тоску в его глазах, – догадался человек. – Ты отводишь взгляд слишком быстро, чтобы спрятать собственное желание. - Что… что ты имеешь в виду? – у Кили сдавило горло и защипало глаза. Хорошо знакомая боль острыми когтями впилась в его сердце. - Моя жена заметила это первой… то, как вы украдкой смотрите друг на друга, когда думаете, что второй ничего не видит. Любовь, которую ты ищешь… она есть, Кили. - Так ты… вовсе не ненавидишь меня? – пролепетал Кили, едва смея на это надеяться. Бард слегка поморщился от этого слова: «Я признаю, что для меня это всё несколько странно, и я не могу представить такие отношения, но не мне осуждать твой выбор. Я никогда не стал бы упрекать кого-то из-за возлюбленного, если оба счастливы. Из-за близости Пустоши я слишком долго жил с ненавистью в сердце. Малена подарила избавление, когда помогла мне перебороть это чувство. Она спасла мою душу. Я люблю её… и вижу такую же любовь в тебе. Разве подобное чувство может быть плохим?» Некоторое время Кили обдумывал слова Барда, а затем снова посмотрел на него: «Пожалуйста… не рассказывай моему брату, что мы говорили об этом». - Я и не собирался. - Мне… о многом нужно подумать. Передай Фили, чтобы он не волновался, если я не вернусь к ужину. - Сомневаюсь, что можно заставить твоего брата перестать волноваться за тебя, но передам ему твои слова, – пообещал Бард. Когда Кили повернулся и, прихрамывая, направился в путь, человек спросил: – Тебе помочь добраться туда, куда ты хочешь? - Нет, я и сам справлюсь. Мне просто… нужно немного… времени, – ответил гном, причём последние слова он произнёс скорее для себя, а не для Барда и его сына. Было ли это возможно? Была ли хотя бы крошечная вероятность того, что сказанное Бардом является правдой? * Sannadad (кхуздул) - прекрасный брат.