You're mine now

Лиаму никогда не удавалось скрывать свои эмоции. Это и является проблемой. Вот и сейчас, он готовится к выходу на сцену вместе с Зейном, и все бы ничего, если бы не Малик прямо в эту секунду не посчитал бы нужным снять свою чертову рубашку, и взгляд Пейна не упал бы на обнаженный торс парня. На самом деле, не было бы никакой проблемы, если бы в последнее время Лиам не стал смотреть на Зейна немного по-другому. Как бы сказать помягче. Вообще-то парень определенно не должен смотреть на своего друга и представлять его руки (его прекрасные, нежные руки) на своих бедрах. А учитывая, что в данный момент они находились в туре, жить было поистине тяжело. Лиам бы мог справляться со своими желаниями, если бы не сталкивался с другом каждый день в дверях душа, а еще было бы неплохо, если бы Зейн одевался сразу же, а не выходил с ванной с одним лишь чертовым полотенцем на бедрах, что так и норовило сползти чуть ниже (хотя куда уже ниже). Нет, серьезно, такое чувство, будто сама вселенная испытывает его на прочность. Хоть обычно Лиам не показывает виду и держится молодцом, но сегодня - не обычно. Это был перерыв между выступлениями, и все парни находились в гримерке. И хоть логично, что у каждого из них должна быть личная гримерка, но ребята сами захотели быть вместе - они объясняли это тем, что командный дух от этого только повысится и к тому же, вместе всегда веселее. Луи, Гарри и Найл вышли что-то обсудить с менеджером, а Лиам с Зейном остались в комнате. Малик видимо считал забавным и правильным разгуливать без рубашки, но Лиам в этот момент тысячу раз проклял вселенную за то, что у них не раздельные гримерки. - Я так рад, что мы все вместе в перерывах, это правда здорово, - радостно воскликнул Зейн. Лиам был согласен с другом, однако кое-какие неловкие моменты порой заставляли его мечтать об обратном. - Согласен, приятель! Ух, фанаты явно жаждут нашего возвращения на сцену - крики слышны даже здесь. - Ну, у нас в запасе еще пару минут, так что грех не насладиться тишиной, - сказал Зейн, прикрывая дверь, что до сих пор не была плотно закрыта. Вот тут Лиам действительно начинает нервничать. Он и Зейн (без рубашки, между прочим) в закрытой комнате. Зейна, кажется, напротив, ничего не смущает, и он не спеша возвращается к зеркалу подправить прическу. Лиама тем временем интересует лишь один вопрос: зачем Малик носит настолько обтягивающие джинсы? Это вообще законно подвергать такому испытанию всех окружающих? Несколько минут пялиться на такую потрясающую задницу нельзя безнаказанно, и Пейн чувствует покалывание в паху. О нет, только не это, Господи! Не хватало еще, чтобы Зейн заметил, - думает парень, но уже слишком поздно. Малик поворачивается к нему лицом с улыбкой на лице, но она сменяется слегка удивленным писком, когда его глаза случайно натыкаются на бугорок на джинсах. Лиам зажмуривается, и уже было пытается найти оправдание, как вдруг, открывая глаза, наталкивается на взгляд темно-шоколадных глаз, что смотрят прямо на него на расстоянии не более 10 сантиметров. Пейн удивляется не меньше, когда замечает расширенные зрачки друга и чувствует дыхание Зейна на своих губах. - Кто-то слишком рад моему присутствию, не правда ли? - говорит Зейн, слегка усмехаясь. Он медленно движется ближе к шее Лиама, в то время как последний сидит, не шевелясь и все еще не понимает, какого черта здесь происходит. Малик дотрагивается губами до чувствительного места возле ключицы и слегка засасывает кожу, держа при этом руку на бедрах Пейна. Спустя пару секунд, он резко поднимается и направляется к двери, говоря: - Нам пора на сцену, приятель! - и скрывается. Лиам сидит в абсолютной прострации минут пять, не понимая ровным счетом ничего. Он всегда был уверен в том, что его друг - натурал. Но натуралы уж точно не будут ставить засосы на своих друзьях. Его мысли заходят в тупик, а тем временем Найл кричит ему через дверь, что бы он поторапливался. Лиам решает разобраться со всем чуть позже и выходит на сцену. На протяжении оставшегося концерта Пейн старается не слишком бурно реагировать на подмигивания Зейна и пытается сконцентрироваться на песнях, но все катится к черту, когда Малик посылает ему воздушный поцелуй (как бы в шутку, но скажите это сердцу Лиама, которое в этот момент делает двойное сальто). Наконец, выступление подходит к концу, и ребята прощаются с фанатами, говоря, что это, определенно, один из лучших концертов в этом туре, и еще раз благодарят за их постоянную поддержку. По дороге в отель они практически не разговаривают - все измотаны выступлением, и почти засыпают. К тому моменту, когда машина подъезжает к отелю, мальчики уже успели подремать и спать хочется немного меньше. Лиам идет в душ, стараясь сегодня не думать о том, что произошло в гримерке. Приняв душ, он решает пойти вниз и на небольшом балконе в холле подышать свежим воздухом. Он выходит из комнаты, делает несколько шагов, но в ту же секунду оказывается прижатым к стене напротив. - Зачем ты всегда так меня провоцируешь, малыш? Я и так держусь из последних сил. - хрипло шепчет голос Зейна, а Лиам действительно уже ничего не понимает в этой жизни. Губы парня прижимаются к губам Пейна, а руки блуждают по спине, вызывая тем самым приступы мурашек у Лиама. Язык Зейна несколько раз облизывает его губы, а затем и вовсе вторгается в его рот. Лиаму ничего не остается, кроме как ответить на поцелуй. Его нельзя винить, он ждал это момента несколько месяцев. Руки Зейна хватают его за задницу и нежно вталкивает в свою спальню. Их определенно нельзя тревожить до утра. Утром сонный Лиам открывает глаза и тут же наталкивается на теплый взгляд шоколадных глаз. - Кто мы теперь друг другу, Зейн? - У нас есть целая вечность, чтобы выяснить это. Одно я знаю наверняка, - Зейн утыкается в шею Лиама, - ты мой теперь.